– Алло!
– …
–Да, привет, Лен.
– …
– Да так себе. Я ж чего звоню…
– …
– Ага. У меня к тебе просьба…
– …
– Ты сможешь посидеть с Илюшей пару дней? Просто я в больнице и больше некому.
– …
– Аппендицит…
– …
– Да, вчера прооперировали. С ним соседка сидит, но завтра ей нужно уехать.
– …
– Нет, деньги я нашла.
– …
– Когда сможешь. Я буду очень благодарна.
– …
– Утренний автобус приходит в шесть. От вас он отправляется около пяти, по-моему.
– …
– Огромное тебе спасибо!
– …
– Да, соседка всё расскажет.
– …
– Ещё раз спасибо. Пока, – я нажала кнопку завершения разговора. – Всё-таки возвращаетесь к старым методам? – теперь не было смысла притворяться, я не сдерживала злость и отвращение.
Положила телефон рядом с собой. Миша сидел в кресле напротив и улыбался. Он наведывался больше десяти раз на протяжении этих нескольких месяцев. И, надеюсь, сегодняшний визит станет последним.
– Зря ты ушла, Омега, – он в очередной раз попытался отпить чая с большой прозрачной кружки, но тот до сих пор оставался слишком горячим – парень отставил напиток на столик между нами.
Занавеска закачалась у открытой форточки, тёплый дневной воздух приятно подул. Мы сидим в креслах у окна, дружески пьём чай, но я готова в любой момент схватить сына и бежать. Вряд ли Миша здесь один, но пути отступления приготовлены с тех пор, как заселилась в этот дом, – нельзя просто уйти со Второй секции и думать, что Гатлас об этом забудет.
– Я привела её к вам. Теперь вы оставите нас в покое?
Зачем всё это притворство? Для них я дезертир. Враг ордена. А мой маленький ребёнок – очередной кандидат на испытание.
– Если не будете нарушать правила, ты и твой сын можете жить, как хотите, – он говорил всё так же дружелюбно, повернулся посмотреть на играющего в углу комнаты Илью. – Сколько ему?
– Через два месяца будет пять, – как же полегчало, когда узнала, что Гатлас нас отпустил. Полегчает ещё больше, когда этот ублюдок уйдёт с моего дома.
– Жаль, что Лис его так и не увидел, – похоже, Миша говорил искренне, – хороший ребёнок.
Но как он смеет? Гатлас и его свора единомышленников повинны в смерти моего мужа во время их провальных операций. Он был одним из десяти. Десять погибших из двухсот. Почему так вышло, что Лис оказался в их числе? И ради чего?
– Убирайся! – я старалась не кричать, но Илья всё равно отвлёкся от нового конструктора, принесённого Мишей, и испуганно смотрел в нашу сторону. Я постаралась успокоиться и говорить тише. – Уйди! И не возвращайтесь! Я не хочу иметь с Секциями ничего общего! Я вернула своё старое имя и собираюсь приложить все усилия, чтобы сын вырос в мире, который не терзают постоянные войны и не сопровождают смерти друзей и знакомых!
– Хорошо, – он устало вздохнул. Неужели обида прозвучала в его словах? – Прощай, Леся, – парень поднялся и подошел к ребёнку, я напряглась. – И тебе пока, Илья Олегович, – он присел и пожал руку моему мальчику, потом медленно поднялся и ушел.
Ветер задирал занавеску всё выше. На столике стояли две полные чашки остывшего чая. Илья достроил из конструктора домик и катал вокруг него маленькую машинку без одного колеса, подражая звуку гудящего мотора. Я молча смотрела вслед Мише, который давно скрылся за дверью, и с грустью переживала события пятилетней давности. Наконец-то призраки прошлого уйдут. Надеюсь. Как же я на это надеюсь!
***
– Как они могли уйти, я не понимаю? – в который раз за сегодня я принялся обсуждать недавнюю новость с Денисом, который стоял у плиты и готовил очередную дрянь из своего фирменного списка самых отвратительных блюд. – Почему Гатлас лично не застрелил Самойлова, как этого глупца Чана?
Это был скорее монолог, но я и не стремился узнать мнение своего жалкого напарника.
– Да, многих поймали, только… сколько там их сбежало? – я спросил у спины Дениса, но парень со мной не разговаривал уже пару блаженных недель, – Восемнадцать человек? Сволочи! Трусы! – несмотря на рвущиеся эмоции, я не кричал а просто вкладывал все чувства в каждое слово. – Как можно быть такими бесхребетными?! Мы на войне! Могли бы уже и понять, что смерти неизбежны!
Добавить в библиотеку 