Тени Цуёти

Пролог

Идзанаги со своей спутницей Идзанами стояли на небесном парящем мосту и смотрели вниз, спрашивая друг друга, есть ли внизу земля. Чтобы выяснить это, боги опустили сделанное из драгоценного камня копьё и обнаружили океан. Когда они приподняли копьё, вода, которая стекала с него, затвердела и превратилась в остров Оногородзима.

Туда и спустились два божества. Вскоре после этого они решили заключить брак, хоть были братом и сестрой. Идзанаги и Идзанами вместе установили столб на острове; Идзанаги пошёл вокруг него в одну сторону, а Идзанами — в другую. Когда они встретились, Идзанами сказала:

— Как чудесно! Я встретила прелестного юношу.

Можно подумать, что такая трогательная реплика должна была понравиться Идзанаги, но она, напротив, его сильно разозлила, и он резко ответил:

— Я мужчина. И по праву должен говорить первым. Как может быть наоборот? Это к несчастью. Давай обойдём столб ещё раз.

Они опять встретились, на этот раз Идзанаги заговорил первым:

— Как чудесно! Я встретил прелестную девушку.

После этого нехитрого обряда они поженились.

Когда Идзанами создавала острова, моря, реки, травы и деревья, она вместе со своим господином размышляла: «Мы уже создали Великую страну восьми островов с горами, реками, травами и деревьями. Почему бы нам не создать кого-нибудь, кто мог бы стать Правителем Вселенной?»

Желание богов осуществилось, и родилась богиня Аматэрасу – ками Солнца. Её также именовали Великой Священной Богиней Сияющей на Небе. Она была так красива, что родители решили отправить её вверх по Небесной Лестнице, чтобы с высокого неба вечно проливать свет на Землю. Её золотистые локоны, переливавшиеся в лучах солнца, лик мягкой округлой формы и изгибы фигуры сильнее подчеркивали красоту ками. Но как бы она ни была прекрасна, дурное нутро чувствовали все ками, кроме Сусаноо и Цукуёми.

Вторым ребёнком был Цукуёми - ками Луны. Его белоснежный вытянутый лик ничем не уступал в красоте сестринскому. Сын был чист, как лунный свет, оттого его кимоно было белым, а на середине оби сияла золотистая луна. Его волосы были серебристого цвета, а глаза чёрные, будто в них была сама ночь. Тело было одновременно и грациозным, и мужественным. Цукуëми был идеален для своей роли в будущем. Он не успел рассмотреть все изъяны богини Солнца и влюбился в собственную фантазию.

Идзанами и Идзанаги приняли решение, что Цукуёми сгодится вторым мужем Аматэрасу. И вслед за ней по Небесной Лестнице поднялся Бог Луны. После чего он прозвал себя Первым Луном. Чтобы познать свой путь и силу, он отказался от всех, кроме Аматэрасу и не навещал ками. Цукуёми слепо верил в любовь, что сломало его полностью.

После обручения, Цукуёми обитал в небесном дворце вместе с Аматэрасу, где должны были подарить небесам наследников. В отличие от Сусаноо, Первый Лун никогда не оспаривал прав Аматэрасу на правление на равнине Высокого Неба. Супруга переложила свои грязные обязанности на плечи мужа. Цукуёми каждую ночь спускался в мир людей, чтобы убивать ёкаев. Аматэрасу уверяла, что они посягали на жизни людей, и их надо казнить. Клинок божества запятнан в крови, как и его статус ками. Эти приказы изменили его. Белоснежные пряди потускнели, а через тысячу лет они и вовсе станут тёмно–синими. Вместо чёрных зрачков были красные. Постепенно сам Цукуёми принял изменения в себе и навсегда снял белое кимоно. Теперь Первый Лун носил только чёрное или тёмно-синее.

В мире людей его прозвали божеством крови. Ни люди, ни ёкаи не поклонялись ему. От чего он постепенно слабел, зато ками Солнца с удовольствием приняла подношения бывших последователей брата.

Однажды она послала его на землю к богине Укэ Моти-но ками. Цукуёми должен был познакомиться с богиней из мира людей и посмотреть, как живут смертные. Уке Моти, богиня пропитания, посадила Цукуёми рядом с собой и перед началом празднества сотворила пищу: отрыгнула рыбу, глядя на море, дичь – в сторону гор, вареный рис – на поля. Подготовленные блюда она разложила на подносы и поднесла богу Луны.

Цукуëми посчитал, что это нечистая пища, которую нельзя подавать светлому ками.

Его лицо искривилось, неожиданно для себя он произнес: «Отвратительно». Оба божества были унижены. Цукуёми считал себя более оскорбленным обрядом людской богини. Укэ Моти чувствовала преимущество брата и поспешила покинуть его. Но она даже не успела отойти от него. Разозленный ками обнажил клинок, пронзил шею Укэ и после зарубил хозяйку праздника.

Аматэрасу, узнав об этом, сразу же спустилась с небес, чтобы убедиться в смерти сестры и, если понадобится, добить. Когда богиня увидела расчлененный труп, на её лице растянулась ужасная улыбка. Теперь–то она может избавиться от супруга и не создавать с ним наследников.

По возвращении Аматэрасу ворвалась в их покои. В помещении не горела ни одна свеча, но как же красиво падал лунный свет на Первого Луна. Он подчеркнул всю красоту тела. Божество играло с маленьким сгустком тьмы в виде дракона. Цукуëми даже не заметил, что Аматэрасу забежала в покои.

Она крикнула:

— Ты ужасный Правитель! Я не желаю делить ложе с убийцей!

Ответ не заставил ждать:

— Как смеешь ты, повышать тон на ками Луны. Не ты ли сделала меня таким? Не ты ли переложила свою ответственность на меня? Без меня ты - ничто. Я бы мог выбрать другую супругу, но повёлся на собственный дурман. Хаяакицу-химэ-но в разы будет лучше тебя.

Цукуёми был невозмутим, в отличие от Аматэрасу. Её смуглое лицо залилось краской, вены вздулись.

— Убирайся из небесного дворца! Ты не достоин быть здесь!

Цукуёми растворился во мраке. Напоследок он успел сказать:

— Грядёт время, когда тебя свергнут, а дворец разрушат.

С тех пор они жили врозь, пока Идзанаги был занят более важной проблемой – гибелью супруги.

***

Идзанами родила Кагуцути – ками-духа Огня. Во время рождения Кагуцути лоно ками было опалено, что привело к болезни. Идзанами сохранила жизнь ребёнку, но с каждым заходом солнца её жизненные силы иссякали. Идзанаги, узнав об этом, пал на колени перед ней, горько плача и стеная. Но его печаль ничем не помогла. Идзанаги не отходил от супруги ни на шаг. Он омывал её тело, поил целебными травами, просил ками ветров обдувать свою мать, пока той не станет легче. За всё это время Всевышний даже не взглянул на новорождённого, а после вовсе отрёкся от него.