Тени прошлого. Начало

Глава 49. Побег

* * *

— Олив, где ты была?!

Не успела я зайти к себе «домой» после всех дел, как раздался возмущённый голос мамы. Мельком посмотрев на стрелки часов, я догадалась, что до этого, видимо, приходила намного раньше, а не в девятом часу вечера. Тяжело вздохнув, я начала снимать с себя обувь, а в это время мама вышла в прихожую, и вид у неё был грозен. Очень грозен.

— Мне сегодня звонили из школы, ты прогуляла физику! А потом ещё и шлялась не пойми где!.. Где ты была, Олив?! Мы с отцом все извелись, пока тебя не было!

— Я… — протянула я, а затем ещё раз вздохнула и достала из своей сумки объёмную книгу. — Я ездила в Атланту, чтобы купить учебник… я давно копила деньги на него… и вы мне немного подарили вчера, и я…

— Какой учебник?! — нисколько не веря мне, воскликнула она. — Я надеюсь, по физике?!

— Нет, — поджав губы, ответила я и протянула ей фолиант формата А4 на две с лишним тысячи страниц, обхватив его двумя руками. — «Оперативное удаление глубоких опухолей белого и серого вещества малоинвазивными методами» профессора Джона Голдена. Он сегодня приходил к нам на открытый урок на химии, и я… мне очень понравилось, как он рассказывал про свой стационар, и я решила… почитать немного… а автобус до Атланты отъезжал без пятнадцати два, когда ещё шла физика, и я…

Услышав подобное, мама очень сильно удивилась, даже погрузилась в некого рода прострацию, но книга у меня в руках была всё-таки весомым доказательством… и в прямом смысле этого слова тоже. Сделав три шага мне навстречу, она с опаской посмотрела на название книги, а потом нахмурила брови и перевела взгляд на меня.

— Ты действительно ездила в Атланту за этим учебником?

— Да… прости, мам, я знаю, что вы с папой переживали, и мне надо было вас предупредить, но… я не хотела… навязываться… по пустякам.

На самом деле, мне было так странно отчитываться перед кем бы то ни было, потому как до этого я никогда и не перед кем так не делала, даже перед Томом, хотя и сообщала ему, куда собиралась… в большинстве своём. Но в последнем случае это был скорее элемент вежливости и взаимного доверия, ведь Том не имел никакого морального права требовать от меня полного… послушания вне нашей постели. А вот мама имела. Только загвоздка была в том, что мама была Олив, а не моя. И поэтому мне было трудно смириться со своими… ограничениями.

— Мы бы могли съездить в Атланту в выходные и купить эту книжку, — всё ещё потрясённо проговорила мама, а я убрала тяжёлую покупку обратно в сумку. — Ты же знаешь, твой отец никогда бы не отказал тебе в этом. И это не… пустяки для нас. Олив, что с тобой происходит?.. Ты в последнее время сама не своя…

— Прости, мам, что заставила вас с папой переживать, — пропустив вопрос о моих переменах мимо ушей, виновато проговорила я, опустив взгляд, а гнев мамы как-то плавно перешёл на нет. — Мне очень стыдно.

— Ладно, я… рада, что у тебя появилось увлечение… И звонила тётя Берта, сказала, что с Ником всё в порядке и его скоро выпишут… и он жив только благодаря тебе. Только в следующий раз расскажи мне о своих планах, ладно? Обещаю, что мы отнесёмся к ним серьёзно… Ты хочешь есть? Мы все уже поужинали, но я оставила тебе…

— Хорошо, скажу, — сразу пообещала я, прекрасно понимая, что моя мама видела меня последнюю неделю, не больше. — Нет, я не голодная, я перекусила в дороге. Помочь тебе прибраться?

— Ты хочешь помочь мне… прибраться? — удивлённо переспросила она. — Олив, ты не заболела?

Осознав, что опять не попала в прежнюю себя, я обречённо вздохнула, и, видимо, этот полный отчаяния вздох растопил сердце моей мамы.

— Если хочешь помочь мне, я не против, — всё ещё с ошеломлением и недоверием согласилась она и зашагала в сторону кухни, а я последовала за ней, во всей мере осознав, как же сильно отличалась от её настоящей дочери. И что места мне здесь не было.

Как раз когда я пришла домой, мама начала мыть посуду, так что я, нацепив перчатки, лежавшие у раковины, взяла тарелку, губку и начала мылить первую тарелку в раковине, доверху заполненной водой и посудой, а мама принялась убирать со стола и запаковывать недоеденное и убирать в холодильник. Но не успела я закончить с первой тарелкой и поставить её в сушку, как она выскользнула из моих рук и с громким звоном разбилась.

— Олив?! — воскликнула мама, а я так и замерла на месте от неожиданности. — Ты же хотела помочь мне, а не бить посуду! Если ты так хочешь выместить свою злость, что я накричала на тебя в прихожей, то…

Но она осеклась на середине фразы, увидев, как я отошла от раковины, села на стул, облокотилась о стол и закрыла руками лицо, чтобы не было видно моих слёз.

— Олив, да что с тобой такое?!

— Прости… — сквозь рыдания выдавила из себя я, вытирая с лица слёзы мокрыми перчатками. — Прости, мам. Я честно хотела помочь, но… тарелка выскользнула… я не специально!..

Эмоции от всего пережитого за последние сутки всё же снова дали о себе знать, и я замолчала, судорожно всхлипывая и уже не препятствуя солёной воде литься по моим щекам. А разбитая тарелка в этот момент была лишь противным символом моей разбитой жизни, осколки которой было уже не склеить.

— Олив, детка, ну что такое? — ласково проговорила мама, сев на стул рядом со мной. — Я… да бог с ней, с этой тарелкой… хватит… хватит плакать… я… понимаю, что ты не специально. Олив, хватит… я не понимаю, что с тобой происходит.

— Прости, мам, — немного успокоившись от её слов, сказала я. — Просто я… устала. Столько всего накопилось за последние дни, и я…

— Ладно, я сама здесь приберусь, иди лучше отдохни… — она нежно провела рукой по моей плечу, и я попыталась улыбнуться сквозь слёзы, но это была жалкая пародия улыбки.

— Спасибо. И… эм… Кевин, я… он согласился прийти ко мне в субботу… я хочу, чтобы ты знала это.

На этих словах брови мамы поползли вверх, а в глазах появилась смесь неприкрытой заинтересованности с беспокойством.