Теорема Пифагора

Глава 1

Я поднимался по лестнице, смакуя каждый шаг. Впереди, щебеча о женских штучках, шла Ленка Паршина со своей подружкой. Пока мы с Витьком медленно поднимались на третий этаж (на ненавистную мной алгебру), я разглядывал Ленкины стройные ножки, водя взглядом от кончика тонкой шпильки ее туфлей, до самого подола ее мини юбки. Когда девушки подходили к последней ступеньке я на мгновение остановился, придержав за рукав лучшего друга. Девушка качнула бедрами, ступая на этаж, и на долю секунды я смог различить цвет ее нижнего белья.

Я усмехнулся и двинулся дальше. Витек отвел от девушек похотливый взгляд и улыбнулся мне.

  – Сегодня красные! – вполголоса подтвердил он, после чего мы вслух рассмеялись, заменив на себе при этом не одобрительные взгляды одноклассниц.

Мы подошли к кабинету алгебры. Учительница задерживалась, и весь класс столпился возле дверей.

Меня начала колотить нервная дрожь. Сегодня по плану контрольная, а я не черта не смыслил в пройденном материале. Единственное, чем я мог сейчас себя отвлечь, была Ленка. Она не просто говорила, а пела своим завораживающим голосочком что-то своим подругам и смеялась с придыханием, будто светская львица. В голове всплывали нескромные картинки. Я представил, как подхожу к ней, расталкивая одноклассниц, как ненужный мусор, хватаю за талию, прогибаю назад и страстно впиваюсь в ее алые губы.

Зазвенел звонок, выбивший из моей головы все пошлые мысли. Елена Витальевна – учительница алгебры (и по совместительству классный руководитель нашего класса), уже открыла дверь кабинета, и народ не спеша стал пробиваться через узкую дверь.

Тело будто парализовало, когда я сел за свою парту. Витек как мог меня подбадривал, но это не помогало. Мачта (так «ласково» называли Елену Витальевну ученики из-за высокого роста) начала рассказывать о важности предстоящей контрольной и меня снова затрясло.

Если бы я понимал хоть что-то из того чему пыталась научить нас Мачта, я бы считал себя гением. Невольно я обернулся назад и глянул на девушку, сидящую на последней парте в гордом одиночестве. Аля Самойлова – или попросту Пифагор – была лучшей по этому предмету, казалось, она знала алгебру лучше учителей, еще и дополнительно занималась. Вот больная! Если бы мне хоть часть ее мозгов, я бы прямо сейчас смог сдать ЕГЭ.

  – Варианты как всегда от окна… – голос Мачты вернул меня в сознание, она уже ходила между рядами и раздавала задания, – приступайте сразу, как только задание получено, не тяните время.

На моей парте появился лист со всеми вариантами, так как я сидел на втором ряду с левой стороны парты, я отыскал свой третий вариант и замер. Я не мог понять не одного вопроса, голова будто опустела совсем, хотя и раньше там мало что об этом было. Все тело будто льдом сковало, сейчас я думал только о том, как мне влетит от бати, если я ничего не напишу.

В отчаянии я заглянул в тетрадь к Витьку, он корпел над первым заданием. Он был не намного умнее меня, но все же что-то решал. Я открыл его вариант, надеясь решить по аналогии, но и это мне не помогло. Так я и просидел до конца урока, не написав ничего кроме оглавления. Прозвенел звонок, и учительница потребовала сдать работы ей на стол.

На большой перемене в холле собиралась почти вся школа. Наши стояли на ушах, обсуждая прошедшую контрольную, от этого мне стало еще паршивей.

 – Не парься! – старался подбодрить меня Витек, жуя бутерброд, купленный в буфете. – Подумаешь, перепишешь потом!

Мне есть совсем не хотелось, после пережитого стресса меня мутило.

 – Если бы! Я даже не знаю, что делать надо! – сказал я, с отвращением глядя на друга.

 – Мачта с тобой позанимается, и все сдашь! – он отправил последний кусок в рот. – Трояк она по любому поставит! – проговорил Витек с набитым ртом.

Я поморщился, но немного расслабился. Он был прав, я не раз проваливался, но каждый раз исправлял двойки. Оставалось с ужасом ждать завтрашнего дня, чтоб узнать результат, вернее чтобы результат узнал мой отец.

Дома после уроков, как назло я столкнулся с папой, он пришел на обед позже, чем обычно. Когда я вошел в квартиру, он как раз собирался уходить.

 – Как контрольная? – спросил он вместо приветствия. Естественно он задал вопрос, которого я так боялся.

 – Нормально… – уклончиво ответил я и под предлогом занятости скрылся в своей комнате, хорошо еще, что он торопился и не стал меня расспрашивать.

Закинув рюкзак в угол, я судорожно начал искать свою тренировочную одежду. Мама накануне устраивала большую стирку, убиралась в моей комнате, и разложила (по ее словам) все по местам. Ей было бесполезно объяснять, что место для сменки – спинка кресла. Я обнаружил сменку, аккуратно сложенную по полочкам в шкафу, и покидал в свою спортивную сумку. Я отказался обедать и поспешил на тренировку.

Уже пятый год я занимался в футбольной секции. Вот где я мог по настоящему расслабиться, так это на поле. Можно было не о чем не думать и полностью погрузится в игру. Раньше мне не нравился футбол, я никогда не смотрел его и не знал ни одной команды. Но мама хотела, чтобы я хоть чем-то занимался, а секция ближе всего к дому. Тогда я влюбился в эту игру без памяти.

Мой лучший друг Витек Камышев меня не понимал. Ему больше были интересны пьянки-гулянки, еще он был заядлым бабником, и большинство свободного времени от занятий проводил с девчонками. Это точно было не по мне, я вздыхал только по одной единственной – Ленке Паршиной – красотке, блондинке с длинными волосами. Вот она-то была в моем вкусе. Синие глаза, длинные ресницы, стройная точеная фигурка – одним словом королева красоты. Все парни школы сходили по ней с ума, многих она отшила, а я так и не решился пригласить ее на свидание. Витек много раз консультировал меня по этому поводу, подтрунивал, шутил, но я все же не сделал этот шаг.