Теория Золушки

Не там ты время тратишь, Сона

Сона, конечно же, немного лгала, когда речь шла о её внутреннем стабильном восприятии себя. То она недовольна слишком маленькой цифрой на весах, то слишком большой; то вот тут на теле какое-то явное отсутствие мышц, а потом и вовсе отражение что-то совсем кривое. Всё это было старой привычной пластинкой. Браун была слишком женственной по меркам своих реалий, как бы странно это ни звучало: стиль в одежде, повадки, даже походка от бедра. Её привычки и манерность и вовсе топили её, сразу раскрывая истинную сущность перед любыми незнакомыми глазами. Как полагала она сама. То самое семечко раздора в собственной голове – Сона являлась прирождённой карьеристкой. Сколько бы её не пытались отговорить от подобного образа жизни не только родня, но и недопартнёры, она твёрдо стояла на своём. Разве может быть что-то хуже, чем зависеть от мужчины?

– Не там ты время тратишь, Сона, – цокает недовольно Оливия, выключая компьютер и изредка поглядывая на время.

– Разве доделать отчёт не приоритетнее, нежели собраться побыстрее в честь конца рабочего дня в пятницу? – с усмешкой на лице.

Оливия была целиком и полностью примером того, каким должна быть женщина по меркам всех мужских фантазий. О её физической форме судачили достаточно часто, ведь та просто обожала лишний раз делиться в социальных сетях фотографиями из спортивного зала. Она умела быть на редкость дипломатичной в общении и часто светилась на переговорах, ловя восхищённые оды от других коллег. Она не стеснялась своей в какой-то мере мягкости и проворливости. Той самой женской сущности, которую могли именовать за глаза "лисой". А ещё она была той, кто никогда не оставался без красивых жестов хотя бы на один день: то "Сона, как думаешь, этот букет сочетается с моим сегодняшним нарядом?", то "Глянь, Сона, этот ресторан достаточно помпезный, чтобы я встретилась с тем самым Итоном?". Браун бы и сама не против помечтать о таких мужчинах, да только вот её установки словами горе-ровесников, что место женщины на кухне, выжигали все надежды на хорошие последствия от связи с теми.

Установки заложенные годами от окружения заставляли её испытывать диссонанс крайней формы: за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Однако, Оливия всё же капала на мозги день за днём, щебеча, что зачуханные карьеристки давно вышли из моды, уступая место ухоженным уверенным в себе девушкам. Аксиома была такова: красивой и образованной девушке не нужно было что-то доказывать мужчинам. Её могли осудить за внешний вид и поведение такие же, как и она сама, женщины. То, что действительно было важно, качество работы. Какой начальник будет заглядывать под юбку, если, судя по отчёту, работник перевыполнил план вдвое, а то и втрое?

– Ты себе не изменяешь, – с тихий хохотом ретируется с места Данс, прощаясь кивком.

И Браун правда не изменяет себе: сидит до победного, дабы наконец одолеть этот отчёт. Вообще Кристофер Аддинсон был достаточно лояльным на вид, не вызывал какого-то страха, хотя и казался весьма холодным человеком. Возможно, девушке просто везло сдавать всё в обусловленные рамки без задержек, а потому карма её не настигала. А быть может и так, что менеджеру и просто улыбалась удача просто так? Конфликтовала с руководством мало, с чего бы зуб на неё точить, не так ли? Только знала бы девушка то, что по итогу зуб точили на неё буквально с самой неожиданной стороны.

– Да ты издеваешься, – скулит она, пытаясь заставить лифт закрыть чёртовы дверцы и спуститься вниз.

Тот издавал противный писк и сообщал о недостатке веса, выводя вызов за ошибку. Дверцы то закрывались, да только этаж оставался тем же. Где-то там настольные часы сообщали о том, что пора не просто покидать рабочее место, а отчаливать в царство Морфея. Однако, на сегодня в расписании была весьма долгая война с единственным работающим лифтом. Браун уже чувствовала себя мокрой крысой, которая и кулер пыталась дотащить, и папки свои с чужими, но всё безрезультатно. Веса не хватало. Грузовой лифт был переведён в ночной режим и работал только при обусловленных цифрах, как было заявленно в инструкции, а пассажирские и вовсе никак не отзывались на зов о помощи со стороны Браун.

– Я так сильно тебя ненавижу сейчас, – в сердцах заявила девушка то ли бездушному монстру, то ли самой себе.

А потом, спустя торг и какие-то там ещё стадии, о которых ей читала Оливия буквально позавчера, решила спуститься сама по лестнице. Вот так просто с двадцатого этажа, плюя на то, что на ногах новенькие начищенные туфли на низком каблуке, которые первые месяцы, как по обычаю, превращают любые ноги в какой-то кровавый фарш. Только и тут засада. Ровно через три этажа мокрая крыса начала ощущать себя и того хуже.

– Невыносимо, – скулит в который раз и усаживается на ступеньки, надеясь попросту исчезнуть из этого мира.

Исчезнуть не только ей самой, но и этим каблукам, которые она снимает и кидает со всей своей эмоциональностью. Нет, в следующий раз она купит тапочки. Меховые такие и удобные. Хотя будет ли следующий раз, если она тут останется до понедельника? Сомнительно, ох, как же сомнительно. Зачем она послушала Данс и позволила себе побыть хотя бы каплю женственной? Влияет это разве на продуктивность? Дура. Надо было больше думать головой.

– Менеджер Браун? – раздался мужской голос со спины.

Не то, чтобы Кристофер был великим бизнесменом от рождения и действительно хотел не вылезать из строгих деловых костюмов. Просто он сын своего отца. Деловые встречи, конференции, планёрки; нужно раздавать указания и подписывать договора. Бесконечные кипы бумажек, содержимое которых сначала усердно печатают сотрудники, затем они ровными стопочками лежат на столе Аддинсона, а после отправляются в архивные коробки. Став сердцем компании, мужчина позабыл о своём. Больше никаких шумных тусовок и поездок со старыми друзьями, никаких разовых свиданий, никаких слов и клятв в вечной любви. Теперь его реальность была такова: только холодные цифры; ровные колонки таблиц вместо весёлых улыбок и кружочки диаграмм заменили цветы, что могли бы помочь получить расположение симпатичной дамы. И какой смысл в заработке таких больших сумм, если тратить их некуда?