Тёплая осень, снежная зима

Тёплая осень, снежная зима

Эта осень была сырой, туманной и тёплой, деревья рано окрасились в золотой, красный и рыжий, а в полдень довольно часто пригревало солнце, но Кейтилин Старк всё равно казалось, что она никогда не сможет избавиться от холода.

Холод стал её спутником около трёх лет назад – с того самого дня, когда её телефон издал тревожную трель, и Кейтилин почувствовала приближение беды за миг до того, как взяла трубку, и дрожащий голос Джори Касселя, верного секретаря Неда, сообщил, что её муж мёртв. Никакого криминала, никаких несчастных случаев, просто лопнувший сосуд, кровоизлияние в мозг и... Ему уже ничем не помочь, сожалеем, миссис Старк, но вашего мужа больше нет.

Похороны были быстрыми и скромными. На них Кейтилин ещё держалась, выпрямив спину, кусая губы и сухими глазами глядя в землю, держалась и многие дни после этого, позволяя себе плакать лишь по ночам – уткнувшись в подушку, вцепившись в неё зубами, лишь бы не разбудить детей. Бран и Рикон тоже много плакали, Арья же всё хмурилась, сжимая кулаки, искала виновных в смерти отца, не находила их и злилась ещё сильнее.

Старшие дети тогда спасли Кейтилин – она не знала, смогла бы выдержать без них небо, обрушившееся на её плечи. Санса в то страшное время плакала почти непрерывно, но её, по крайней мере, можно было обнять и поплакать вместе, излить хотя бы часть поселившегося в душе горя. Робб держался молодцом – он принял дела отцовской фирмы, не допустил краха и банкротства, и при этом ещё поддерживал мать и братьев с сёстрами. Джон, племянник Неда, тоже делал для семьи всё возможное – Кейтилин примирилась с ним и даже прониклась каким-то тёплым чувством – общее горе сплотило семью Старк. «Жаль, Нед не видит нас с Джоном теперь», – горько думала Кейтилин порой. В первые дни после смерти мужа она ходила в местную церковь, но затем перестала – не очень-то она верила в загробную жизнь. Если рай и существует, то уж кто-кто, а Нед непременно попал туда и наблюдает за близкими сверху, если же его не существует... то нет и смысла в церквях и молитвах.

Мало-помалу дела приходили в норму. Робб вполне успешно управлял фирмой, пусть она и не приносила таких доходов, как раньше, Санса играла в мюзиклах и уже стала, как говорится, «широко известна в узких кругах», Джон делал карьеру полицейского... Но оставались ещё младшие дети – дикая Арья, задумчивый Бран и непоседливый Рикон – им надо было ходить в школу (или учиться дистанционно в случае прикованного к инвалидному креслу Брана), играть со сверстниками и продолжать жить. Ради них, ради своих детей Кейтилин заставила себя выбраться из укутавшего её кокона горя. Презрев гордость, она обращалась за помощью к родным и друзьям – и вскоре с грустью, но без удивления убедилась, как мало у неё настоящих друзей.

Она бралась за любую возможность подзаработать и за эти несколько лет успела побывать стенографисткой, секретаршей, библиотекаршей... Когда-то давным-давно она училась на историка, но проработала совсем немного – отец нашёл выгодную партию, и Кэт, послушная дочь, вышла замуж. Она большую часть жизни провела дома, хоть и не жалела об этом – Нед Старк был лучшим, что случилось с ней в жизни. Тем не менее, Неда теперь не было, но были их дети, и надо было двигаться дальше.

Именно поэтому Кейтилин подала заявление на должность преподавателя истории в «Кастерли Рок Скул».

Она сама до последнего не верила, что будет принята – возможно, поэтому и держалась так спокойно-отстранённо на собеседовании. И вероятнее всего, что именно это холодное спокойствие побудило директора школы Тайвина Ланнистера принять решение в пользу миссис Старк.

В той школе, где училась когда-то юная Кейтилин Талли, директором был мистер Виман – седой старичок с внимательным взглядом, немногословный и совсем не страшный. Ученики его совсем не боялись и порой даже не воспринимали всерьёз. Тайвин Ланнистер разительно отличался от Вимана – уже одним своим видом он внушал если не страх, то хотя бы уважение. Высокий, худой, с зачёсанными назад седыми волосами и бородкой, вызывавшей ассоциации с чем-то средневековым, он смотрел на каждого своими холодными зелёными глазами, будто испытывая его на прочность. Кейтилин выдержала этот взгляд, хотя внутри у неё всё свернулось в узел, выдержала она и собеседование (позднее она признавалась себе, что оно больше напоминало допрос) и с начала сентября могла приступать к работе.

Помня по своей школьной юности и зная по некоторым одноклассникам своих детей, какими жестокими могут быть подростки, Кейтилин побаивалась начала учебного года. Да, она прекрасно ладила с собственными детьми, но они были от её плоти и крови, воспитанные ею и Недом, а в школе ей предстоит встретиться с несколькими десятками самых разных детей! Страх её, однако, оказался напрасен. Дети приняли новую учительницу дружелюбно: кажется, она сумела заинтересовать их рассказами о Войне за независимость и освобождении от рабства. Вскоре Кейтилин узнала, что ученики считают её строгой, но справедливой: она может и прикрикнуть на развязного хулигана, но всегда стремится выяснить, что произошло на самом деле, и решить всё миром. Кроме того, её рассказы (у Кейтилин язык не поворачивался называть их лекциями) действительно понравились детям. Да, она иногда с ног валилась от усталости, приходя домой, или падала с головной болью, но это того стоило. По крайней мере, у неё были деньги... скажем так: многие учителя позавидуют такой зарплате.

С Тайвином Ланнистером Кейтилин старалась лишний раз не пересекаться, но это было сложно: он регулярно собирал учителей и требовал отчёта. И хотя у неё пока не возникало никаких проблем, от его холодного взгляда и не менее холодного голоса она то и дело вздрагивала, а потом злилась на саму себя: что это она, в самом деле, как глупая школьница, боящаяся строгого директора?