Терапия

Вторник. 8 мая.

Вторник. 8 мая.

Преодолев холодный больничный коридор, Анна оказалась в кабинете с густым ковром, мягкость которого ощущала через тонкую подошву тапочек. В центре комнаты стоял круглый журнальный столик с кожаным креслом с одной и диваном с другой стороны. Диван был обит тканью рубчик, как мебель в доме, в котором она выросла.

— Добрый день, Анна.

Она оглянулась в поиске источника голоса. В глубине кабинета располагался письменный стол, за ним сидел человек в белом халате, с густыми, побеленными у висков волосами. Его серые, без блеска глаза, будто покрытые пылью, внимательно разглядывали Анну.

— Можете присаживаться, куда хотите, — сказал он, поднимаясь с места.

— Даже за ваш стол? — пошутила Анна.

— Если вам будет удобно.

Доктор сел в кресло. Он говорил и двигался не торопясь, как будто ему принадлежало все время мира. Анна прошла к дивану и провалилась в него.

— Как у вас дела? — спросил доктор.

— Как в психушке.

— Очень понимаю, — он улыбнулся, сделал короткую паузу и продолжил, — Анна, вы понимаете, почему находитесь здесь?

— Я больна?

— Это вопрос?

— Ну, вы же доктор. Я знаю только то, что меня привезли сюда посреди ночи несколько дней назад, и никто так и не объяснил мне, что произошло.

— Понятно.

— Может быть, все-таки, объясните?

— Я хочу, чтобы вы сами ответили на свои вопросы. Давайте не торопиться.

Анна сцепила пальцы в замок и напряглась.

— А вы хорошо держитесь в такой ситуации.

— Однажды я писала книгу, действие которой происходило в психушке, и попутно прочитала много литературы, в том числе и пособие, как себя там вести... Мне стало ясно, что буянить не следует. Но здесь не так плохо, как могло бы быть. Это точно обычная психушка?

— Это пансионат для людей с психическими расстройствами.

— Звучит дорого.

Доктор ухмыльнулся.

— Очень похоже на моего мужа. Все должно быть самым лучшим.

— Чем он занимается?

— Поставляет медицинское оборудование.

— Много времени проводит на работе?

— Да постоянно. Даже когда дома, все равно работает, на телефоне. Бесконечные «дзынь», «дзынь», «дзынь», — Анна расцепила руки и начала размахивать ими. Затем выпрямилась и снова сцепила пальцы.

— Но что тут поделаешь, это его работа и с этим нужно смириться. Он же все делает ради нас с дочерью.

— Как зовут вашу дочь?

— Маша.

— Сколько ей лет?

— Она подросток.

— У вас бывают конфликты?

— Нет.

— То есть вы совсем не ссоритесь?

— Нет. У нас идеальные отношения.

— То, что люди не ссорятся, еще не значит, что их отношения идеальные.

— О чем вы? — Анна заерзала на диване.

— Переходный возраст обычно переносится сложно: депрессия, ощущение чуждости окружающим, проблемы с внешностью, в конце концов. Это часто приводит к агрессии. Но еще хуже, когда агрессия не выпускается, а удерживается в себе.

— Думаете, моя дочь держит все в себе?

— Не обязательно, но возможно.

Анна замотала головой: — Вы же ничего не знаете о моем ребенке. Какая она…, — Анна вдруг замолчала.

— Какая? Расскажите немного.

— Она занимается танцами. С пяти лет. Ездит на региональные соревнования. Везде только первые места.

— Замечательно. Поздравляю. А кроме танцев? У нее есть еще какие–нибудь увлечения? Она общается с друзьями?

— Конечно, она общается с другими детьми в школе, но остальное время занята танцами. А другие увлечения… Какие могут быть другие увлечения, когда ты сконцентрирован на одном деле? — Анна сказала все скороговоркой, заламывая при этом пальцы. Ее взгляд стал отсутствующим.

— Что-то не так?

— Почему мне не дают писать? — сказала она невпопад, — Я попросила у медсестер бумагу и ручку. Они сказали, что это запрещено, но в коридоре я видела блокнот… вернее, женщину с блокнотом.

— Сейчас для вас это нежелательно. Я хочу, чтобы вы полностью сосредоточились на своих воспоминаниях, поняли, почему здесь оказались.

— Мне всегда было легче рассуждать на бумаге.

— Постарайтесь обойтись без нее.

— Сколько?

— До тех пор, пока я не пойму, что это не повредит.

— Что может быть опасного?! — получился чуть ли не крик. Анна сама удивилась этому.

— Думаю, на сегодня достаточно. Идите, отдыхайте, продолжим на следующем сеансе, — сказал доктор.

Анна продолжала сидеть, несколько раз провела указательным пальцем по ребристой поверхности дивана туда-сюда. Это что-то смутно ей напоминало.