Терапия для морального ублюдка

Терапия для морального ублюдка

Лукас не умел ни в чём себе отказывать: если девушки, то самые лучшие и красивые, если выпивка, то самая дорогая и рекой льющаяся, если сигареты или что покрепче, то качественные и проверенные. С самых школьных лет он стоял на учёте, не имел права работать на многих работах, а ещё к нему был приставлен соцработник, несколько раз в месяц маячивший перед глазами и заставляющий его сердито хмыкать, а потом достаточно агрессивно её домогаться. Джессика Милн сломалась быстро — просто сбежала, в слезах отказываясь от подопечного, что успел сотворить с ней такое, что хотелось угостить его не чашечкой кофе, а крепкой пощёчиной, а вот Беверли Хьюз, новенькая, с этой отвратительной юбкой-карандаш, подведёнными глазами и улыбчивым ртом, пока держалась.

В двери позвонили, и Лукас, сегодня особенно ненавидевший весь мир, пошёл открывать; на кухонном столе осталась заготовка для немного горьковатого апероля, в глазке оказалась та самая соцработница, а на зубах заскрипел сахар. Эта девчонка раздражала, ведь ходила к нему будто на праздник, с приподнятым настроением и сладостями, которые он предпочитал убирать в кухонный шкаф — он что ей, подросток, чтобы с радостью принимать конфеты? Были бы с ликёром, он бы ещё подумал, а все эти карамельки и тянучки — говно редкостное, которое он потом зубочистками выковыривал. Даже сейчас Лукас видел в руках посетительницы мешочек с «подарком», но хотелось надеяться, что это была нормальная еда.

Мужчина, привыкший воровать по-крупному, получил несколько лет из-за того, что попался на краже, ещё в несовершеннолетнем возрасте. Родители думали, что он исправится, но парень попал в дурную компанию, перенимая неправильные ценности и ориентиры, сделавшие его из того рода заключённых, которых боялись даже надзиратели. Он выработал себе авторитет и иммунитет к разного рода пиздецу, потому обычные люди для него стали пылью, мешающей свободно передвигаться, будто браслет, который он носил после выхода из тюрьмы достаточно долго. Беверли сейчас заменяла этот браслет, и молодой человек всеми силами старался найти плоскогубцы, которыми он перекусит нитки, что связывают эту девушку с ним.

— Лукас Смит, я знаю, что вы там, от меня не спрячешься, — несмотря на добрый образ младшей сестрёнки, Беверли отличалась стойкостью и твёрдостью, которая ей и помогала в работе с разными людьми, будь то старые или молодые мужчины или женщины. Многие проникались ею, даже Лукас часто ловил себя на мысли, что эта девчонка очень даже хороша и красива, напоминающая типаж «сладеньких» с пухлыми щёчками и выразительными глазами. — Открывайте дверь, я ваш глаз вижу.

Мужчина еле разобрался с собственными замками, впуская вскоре нежелательную гостью, что сморщила свой носик от запаха сигарет и апероля. Ей не нравилась горечь этого коктейля, в основном, отдыхая на выходных, Бев предпочитала что-то более сладкое, не отдающее лимоном или апельсинами. Ей, в принципе, сейчас выпить не предлагали, да и не положено — на службе, когда надо обходить бывших заключённых и улыбаться им, смотреть, как проходит их социализация в обществе.

— Вы всегда такой неприветливый или только тогда, когда я захожу? — Лукас не заметил, как девушка избавилась от обуви, а потом прошествовала на кухню, всё время находясь спиной к нему — будто бы не боялась, что он мог напасть и растерзать её тело. — Ладно. Как вы поживаете?

Беверли напоминала девочку-соседку, что напекла вкусных сладких булочек и ходила по этажу, знакомясь с людьми и угощая их. Только вот вместо вишни, начинки, был яд — непонятно, что за словами скрывалось: новая диагностика или реальное участие, и мужчина выдохнул пару раз. Как только она с такой работой не выгорает и улыбается каждому, кто ненавидит её из-за связей с полицией и другими органами? Наверно, у неё стальная выдержка и нервы, которым позавидует даже тюремный смотритель. Сколько уродов за всю свою работу она повидала? Кто домогался её? Кого она самолично нейтрализовала?

На эти вопросы не было ответа, а задать — значит заинтересоваться самой девушкой, её жизнью и личностью. Это значит потешить самолюбие соцработницы, показав, что она кому-то в этой жизни нужна. Лукас всегда достаточно жестоко поступал с людьми, у него врагов больше, чем пальцев на руках и ногах вместе взятых. Одним человеком, что его ненавидит, больше, одним меньше — какая разница? Он всё равно с трудом адаптировался в городе после тюрьмы, невидящим взором смотрел на знакомые здания, потерявшие свою прелесть и очарование. Даже еда казалась не такой, как до заключения: больше пресной, бумажной, будто её выварили в кипятке и бросили на скамейку.

— Я обязан отвечать на все ваши вопросы? — руки скрестил на груди, показывая, что не собирается доверять и делать хоть что-то, чтобы почувствовать эмоциональное единение с красивой девушкой. Беверли слегка нахмурилась, понимая, что молодой человек абсолютно не хочет продолжать разговор, но его следовало вывести на диалог — хоть он был грубый, как непонятно кто, у него было достаточно травм, которые надо прорабатывать.

— Да, вы обязаны. Вы должны показывать, что вас не просто так отпустили по условно-досрочному освобождению, а меня не просто поставили к вам.

Беверли Хьюз никогда не была с ним жёсткой, даже когда он переходил границы и откровенно к ней лез, приставая и залезая под юбку. Он как-то даже поцеловал её, снимая пиджак с плеч девушки, размазал помаду по её лицу, взлохматил волосы, а сама она дала ему лишь крепкую пощёчину и отрезвляющие слова «я тебе девочка по вызову, что ли?» Но все женщины подвержены разного рода метаморфозам, особенно когда человек, на которого они обратили внимание, сам по себе наглый, вызывающий, которого хочется вкусить. Бев держалась — профессиональная выдержка говорила за себя, но после того поцелуя что-то в ней незаметно для всех изменилось: не сломалось, но теперь она была начеку.