The curse of Dracula - 2: the incident in London...

Prologue: Like a bolt from the blue...

Человеческая память довольно своеобразная штука. Какие-то события она запоминает во всех мельчайших подробностях, хотя и случились они черт знает когда и оттого кажутся абсолютно невероятными, а что-то, только пару дней назад казавшееся безумно важным, вдруг начисто стирается, как будто кто-то прошелся по ней незримым ластиком. Временами воспоминания похожи на размытые картинки или, скорее, на фильм, проносящийся перед мысленным взором на бешеной скорости. Иногда же память становится едва уловимыми отголосками чего-то, например, тенью навязчивой мелодии, которую однажды насвистывал один из знакомых. Но в большинстве своем эта дама бывает слишком жестокой, возвращая нас именно к тому, что давным-давно превратилось в пепел…

Воспоминания подступили неожиданно, ворвавшись в сознание Гвендолин подобно цунами. Стоило ей на короткое мгновение замешкаться, как дверь ее памяти открылась настежь, снова унося с собой в круговорот всего пережитого и подбрасывая измученному сознанию осколки воспоминаний, которые ранили девушку не меньше того серебряного ножа, что одним нехитрым движением разделил ее жизнь на до и после встречи с Дракулой.

Полтора месяца, что Гвендолин Оллфорд прожила в огромном роскошном особняке почти в самом сердце древнего Тырговиште, пролетели для нее словно один день, бесконечно долгий и невероятно тяжелый. Девушка как ни пыталась, все никак не могла свыкнуться с мыслью, что привычный мир в одночасье рухнул, а судьба-злодейка отдала ее на милость коварного и расчетливого князя ночи, который, руководствуясь лишь одному ему ведомыми причинами, заточил Гвен в мрачный склеп своего многовекового существования. Сейчас богатой наследнице британских аристократов, в венах которых текла королевская кровь, вообще казалось, что она всегда находилась здесь, в этом старом, окутанном множеством жутких тайн доме, а вся ее прежняя жизнь не более чем просто вымысел, игра воображения. Ведь подобного не могло случиться на самом деле…

Зверские убийства несчастных девушек, заставившие содрогнуться даже самое твердое сердце. Хитроумная ловушка Дракулы, в которую они с такой легкостью угодили. Казнь Бенджамина. Хоть Влад так и не рассказал Гвен, что случилось в подземелье, но она видела газеты, что не одну неделю активно обсуждали жуткую кару, настигшую «тырговиштского вампира». Смерть Ван Хельсинга и ее участие во всем этом… Пусть и не по собственной воле, но именно она послужила одной из причин гибели отважного охотника и последующего его пленения. Не отвлекись он тогда на нее, кто знает, чем бы все закончилось. И за это девушка не могла себя простить. Она искренне не понимала, как не почувствовала подвоха до тех самых пор, пока не стала послушной игрушкой в руках беспощадного кукловода. Гвендолин не раз за это время просила прощения у Гэбриэла, стоя перед шкатулкой, где была заключена его душа. Да что там просила, она дважды пыталась ее открыть, чтобы освободить дух своего бывшего профессора, но вполне ожидаемо потерпела сокрушительное фиаско. Еще и имела счастье при этом попасться. Правда, лишь во второй раз, хотя и подозревала, что Влад был прекрасно осведомлен о ее первой вылазке. Вспоминать то, что произошло в тот злосчастный день не хотелось, но нечеткие обрывки сами собой всплывали в памяти: вот она снова пробралась в кабинет вампира; вот шкатулка, где был навеки заточен бессмертный дух Ван Хельсинга, оказалась в ее руках; вот она пытается снять восковую печать, так надежно удерживающую несчастную душу; а вот посреди комнаты появляется Влад…

Гвендолин едва не выронила деревянную резную шкатулку, крышка которой была усыпана множеством драгоценных камней, смотря на бледное, отдающее каким-то потусторонним светом лицо Дракулы. Грозный, наводящий ужас, холодный. Тот, кто является в ночных кошмарах по вашу душу, сейчас стоял напротив и прожигал насквозь ее тяжелым взглядом черных, мертвых, не сулящих ничего хорошего глаз. Испуг, который спазмом сдавил ее сердце и заставил трястись, словно осиновый лист, Гвендолин даже не пыталась скрыть, отчетливо понимая, что вечно эта игра продолжаться не будет. Рука Дракулы очень медленно поднялась, словно для удара, но к немалому удивлению Гвен его не последовало. Вместо этого вампир резко опустил ее перед лицом растерянной девушки. В следующее мгновение Гвендолин перестала чувствовать свое тело, оно будто оцепенело, став непослушным и ватным. Руки и ноги совершенно не слушались, хотя она все еще оставалась в сознании. «Снова!» — мысленно застонала Гвен. В это время Дракула сделал едва различимый для человеческого восприятия жест, и Гвен против своей воли послушно поплелась за ним в сторону своих комнат. Она с трудом поспевала за широким стремительным шагом Дракулы, казалось, что тот вовсе не касается пола, буквально летя по коридору, но стоило ей хоть на короткий миг притормозить, чтобы перевести сбившееся дыхание, как она сразу ощущала на шее невидимую удавку, что в ту же секунду безжалостно сжимала ее горло, заставляя продолжать путь.

— Несчастная душа, — услышала она тихий голос кого-то из домочадцев, безмолвной тенью спеша за грозным князем.

Гвен с ужасом ждала, когда же Владу наскучит все это и он отправит ее следом за Ван Хельсингом. Но Дракула и в этот раз преподнес ей сюрприз.

— Te lupti cu morile de vant!* — процедил вампир, в порыве гнева даже не заметив, что перешел с английского на румынский. После чего не дав Гвен сказать и слова, просто покинул ее апартаменты, оставив девушку на растерзание собственному страху и ставшей уже привычной неизвестности.

Хоть и произошло это более недели назад, события того вечера все еще отчетливо стояли перед мысленным взором девушки. Тактика Влада, без сомнения, давала свои плоды. Гвен уже настолько себя накрутила, что едва ли по потолку не бегала, снедаемая недобрыми предчувствиями. Ореховые глаза, еще несколько месяцев назад лучившиеся спокойствием и теплом, сейчас потухли, а под ними залегли тяжелые темные тени. Аристократичное лицо побледнело, черты его заострились, и Гвендолин стала похожа на призрак, неприкаянно скитающийся по огромному дому, только что цепями не гремела. Хотя она не раз ловила себя на том, что связана какими-то незримыми путами, надежно удерживающими ее в мрачном особняке, где господствовал древний вампир. Или это была лишь игра ее измученного воображения? Ответа Гвен не знала, а догадками и предположениями она уже была сыта по горло, как и страхом перед неизвестностью. Стоило ей на секунду прикрыть глаза, как в душу тут же проникал ужас: неотвязный, мучительный, липкий. Он струился ночами из темных углов, шевелил тяжелые портьеры, играл бликами лунного света и причудливыми тенями, падающими на пол, шелестел отголосками чьих-то шагов за дверью…