Тихо

1

Хеймитч настойчиво пытается мне объяснить, как мы должны обойти главную трибуну, чтобы занять свои места. Он разводит руками и указательным пальцем показывает налево. Небрежно поворачиваю голову налево. Сколько же здесь людей… Все желают посмотреть на победителя 79 голодных игр. Меня задевает плечом, бегущая вперёд женщина. Я оступаюсь и задеваю своим плечом Эффи. 
- Осторожно, милая, - грустно улыбается мне. Я также грустно ей киваю и поправляю своё платье (зачем я это делаю?). Моё чёрное платье с открытой грудью мало изменяется после моего поглаживания подола.
- Нам пора, - хрипит Хеймитч грубо. – Все рассаживаются, - он походит ближе к Эффи. – Где Пит?
Эффи недовольно смотрит на Хеймитча, а затем на меня. На что я быстро отворачиваюсь.
- Кажется, он был у бара, - говорит она громко. 
Такой шум стоит, что уши и так закладывает. Все так громко говорят. Ещё бы! Такой праздник! Последний день голодных игр. Будет большой банкет вечером, где будут чествовать победителя. Мне уже жаль этого мальчика из Третьего дистрикта. 
- Китнисс, сходи за ним, - указывает Хеймитч мне рукой в сторону бара.
- Почему я? – огрызаюсь ему.
Хеймитч с улыбкой берёт Эффи за руку и отвечает:
- Потому что у Эффи слишком узкая юбка и высокие каблуки, а я просто не хочу, - довольная ухмылка. Не только его, но и Эффи.
И они довольно быстро проталкиваются через толпу. 
Почему меня не убили?
Я начинаю свой сложный путь к бару. Все люди идут в противоположную сторону. Я опять отличилась.
Меня хватают за руку. 
- Китнисс! – кричит мне Лоран, ментор Пятого дистрикта. – Ты идёшь не в ту сторону! – она весело смеётся. Выпившая. Её трибуты погибли в первый день на арене. С тех пор я не видела её трезвой. Печально. Она старше меня всего на пять лет.
- Я за Питом, - улыбаюсь ей. – Он около бара.
- Ах, да, - кивает она и отпускает мою руку. – Я его там видела. Увидимся на трибуне!
Она быстро обходит меня. 
Я вздыхаю. Хорошо, что меня будут отделять менторы семи остальных дистриктов.
Нужно быстрее выбираться из этой толпы.
Я быстро нахожу Пита. Он единственный, кто сидит за стойкой бара, в его руках большой стакан сока. Он смотрит на большой экран, по которому транслируется всё, что происходит на трибуне. Зал быстро заполняется разноцветными пятнами. Первый ряд практически свободен. Менторы не спешат занимать свои места. Хорошо, что наши места с самого края. Можно опоздать.
Так что я сажусь через стул от Пита и прошу ещё один стакан сока.
- Хеймитч сказал, что пора идти на трибуну, - говорю безразлично.
Передо мной ставят фужер красного сока.
Делаю маленький глоток.
- Уже в пути, - надменно говорит Пит.
Говорить больше не о чем. А если честно… Совсем нет настроения.
Эли убили на четвёртый день игр, Макса на восьмой. Нашим трибутам было по пятнадцать лет. 
Это угнетает. Я понимаю Хеймитча каждый день. Невыносимая участь. Умереть было бы легче.
Иногда задумываюсь, как мы будем справляться с Питом, когда Хеймитч не станет нам помогать. 
Эффи говорит, что на всё нужно смотреть философски. Это наша жизнь. Есть один большой плюс: следующие игры будут только через год. Год свободной жизни… Условно свободной. 
- Ладно, пойдём, - встаёт Пит со стула. – Будет неприлично, если победители 74 и 75 голодных игр опоздают, - Пит говорит тоном Эффи. Он протягивает мне руку. Я принимаю и беру его под руку. Мы идём медленно. Это наша обязанность. Мы преданные менторы Двенадцатого дистрикта, которые всё ещё «любят» друг друга. Только Капитолию надоедает одна история.  На 76 играх появилась девушка из второго, которая умудрилась разыграть любовный треугольник на арене. Она и победила… К 77 голодным играм никто не вспоминал о нашей «любви». На Квартальной бойне нас обоих слишком сильно ранило…  Пит сильно ударился головой, а меня ударило током (да так сильно, что я была в отключке целый день). Пошёл слух, что у Пита проблемы с психикой (отчасти, правда), а я просто неуравновешенная. Мы стали плохишами. Нас было не уговорить играть в «любовь» дальше. Так что мы дали слово президенту Сноу, что будем послушными менторами. Так и живём.
Мы лучшие друзья. Многое пережили вместе. Нам многое приходится делить пополам.
Иногда мы забавляемся над Капитолием…
Дарим зрителям поцелуй на камеру, а когда Цезарь спрашивает: вместе мы? Всё отрицаем! Так что нас давно сочли некими чудаками-менторами… 
Это позволяет нам быть самими собой. А также у нас есть неприкосновенность. Мы вместе и не вместе. Никто к нам не лезет. Сноу доволен. Только детей жалко… 
Так и сходим с ума… Я, Пит, Хеймитч, Эффи, Цинна, Порция… 
Только психам можно выжить в этом мире.
Пит отпускает мою руку и берёт за талию. 
- Это что Майлс? – спрашивает он меня на ухо. Поворачиваю голову направо. Я его тоже узнаю не сразу.
Майлс Хемил – ментор Четвёртого дистрикта. У нас особое отношение к Четвёртому. Финник был нашим другом… Мы с Питом любим его дистрикт. Майлс победил в прошлом году. Как и мы, он со своим наставником – Гройсом. Майлсу всего девятнадцать лет, но он создан для Капитолия. Ощущение, что он здесь вырос.
- Китнисс! Пит! – подбегает он к нам. Его блестящий пиджак зелёного цвета слепит мои глаза. – Вы видели торт, который будет на банкете?
- Нет, - улыбается ему Пит. С усмешкой смотрит на меня.
- Это гениально! – поднимает он руки вверх. – Не буду вам рассказывать, сами увидите! О, Шерон! – Майлс быстро отходит от нас, чтобы поздороваться со своей знакомой и рассказать про торт, наверное.
- Эх, потерял Четвёртый своего победителя… - вздыхает Пит.
- Его от Цезаря не отличить, - качаю головой.
Мы подходим к первому ряду. Эффи и Хеймитч сидят на своих местах. Они общаются с Ментором Одиннадцатого. Мы с Питом садимся на свои места. Цинна и Порция садятся сзади нас. 
- Вы уже видели Майлса? – осторожно спрашивает Порция.
- Да, - отвечает Пит. – Ещё то зрелище.
И мы все смеёмся вчетвером.
Гости трибуны заполняют все места. Вскоре гаснет свет.
Обращение президента. Фильм. Яркий Цезарь. И вот он! Победитель 79 голодных игр! 
Джошуа Стилни. Невысокий мальчик, которому только исполнилось семнадцать. Он хитёр. Обхитрил всех профи. Он молодец. Так что я без лишних эмоций аплодирую победителю.
Джошуа скромен, как и многие победители. Он неуверенно рассказывает о своей победе, а после все смотрят традиционный фильм с арены. 
Вспышки, фотографии, поздравления, улыбки. Президент Сноу надевает на победителя корону. Всем так весело. Хотя это притворство. Не у всех, но у многих. К ним относимся и мы. Вся наша команда. 
Вот уже четвёртый раз мы с Питом празднуем победу очередного победителя, оставшиеся без своих трибутов…
- Всё, - подходит к нам Хеймитч. – Пора на банкет, - говорит он с ожиданием.
Его можно понять. Там Эффи не остановит ментора. Он будет пить столько, сколько захочет.
- Да, нужно побыстрее, а то сейчас толкотня начнётся, - поддерживает Эффи. Она спешно подходит к Порции и они вдвоём идут вперёд. Нам остаётся только догонять их.
В большом банкетном зале уже предостаточно людей.
Торт действительно красивый. Очень большой. 
Большинство людей разбрелись по столикам, и ждут очередное шоу. Все артисты Капитолия сегодня развлекают гостей. Я лично жду салюта. С каждым годом он всё красивее и красивее. 
Мы с Питом и Порцией сидим за своим столом и смотрим на танцующих людей. Цинна и Эффи пошли к другому столу с гостями. Хеймитч пошёл за очередной порцией виски. 
- Наш тёмный Двенадцатый! – восклицает одна из подружек Порции.
Мы с Питом всегда одеваемся в чёрное в последний день игр. 
- Селли! – поднимается Порция со стула. – Рада тебя видеть!
Мы здороваемся с Селли и наблюдаем, как она уводит Порцию на танцпол. 
Я вижу, как женщины Капитолия крутятся вокруг Джошуа. Нам с Питом было легче. Мы были вдвоём, сами по себе. Пит защищал меня, я его. К нам не лезли, как не лезут и сейчас.
- Пошли танцевать, - Пит убирает салфетку со своих колен и встаёт. – А то и нас кто-нибудь потащит за собой, - он протягивает мне руку. 
Я улыбаюсь. 
- Быстрее бы салют, - кладу свою руку в его. – Эти каблуки… - опускаю взгляд на туфли. – Хочу домой.
- И не говори, - Пит тянет меня на танцпол. – Эти три недели… - он вздыхает.
- Я понимаю, - улыбаюсь ему.
Пит притягивает меня ближе к себе за талию и берёт мою руку в свою. Мы медленно передвигаемся по залу, стараясь никого не замечать. 
И у нас почти получается. Майлс вылетает из ниоткуда! 
- Вы уже попробовали торт? – Майлс уже не раз побывал в туалетной комнате с тошнотными коктейлями. Его нечистый пиджак говорит сам за себя. Рядом с ним девушка, на которой столько косметики, что я не могу разобрать, где её глаза.
- Да, - протягивает Пит. Мы останавливаемся. 
- Вкусный, - подтверждаю я. 
- Ты хочешь ещё кусочек? – обращается он к своей спутнице. 
- Конечно! – отвечает она писклявым голосом. 
- А вы? – обращается он к нам.
- Нет, - сдержанно говорит Пит. – Мы только из-за стола.
Мне остаётся только улыбнуться им на прощание. 
Они уходят от нас неровным шагом, толкая танцующих. Как-то неприятно становится на душе. Он же из такого же дистрикта, как и мы, а стал за год таким…
Не понимаю…
- Давай пойдём ближе к балкону? – тихо предлагаю Питу. – Салют подождём…
- Пойдём, - кивает Пит. Я беру его за руку, и теперь мы толкаем танцующих людей. 
Мы обходим все эти столы с людьми. Стараемся проскользнуть незамеченными. Почти удаётся.
- Сбегаете? – пьяно интересуется Хеймитч. В его руке большой бокал виски. 
- Салют идём ждать, - отвечает ему Пит и закрывает меня плечом. 
- Оу! – радуется ментор. – Я с вами! – улыбается он.
Я вздыхаю. Но обижаться не стоит. Хеймитчу здесь не веселее, чем нам.
Мы выходим на балкон. Чистое небо. Только звёзды. Я кладу руки на большие каменные перилла. 
- Этот паренёк слишком застенчив, - вздыхает Хеймитч и делает глоток из бокала.
- Мы тоже были такими, - произносит Пит.
- Только на первых интервью, - смеётся Хеймитч. – А потом вошли во вкус!
Вздор! Это не может нравиться.
- Одни ваши поцелуи только чего стоили! – ухмыляется ментор и толкает Пита в плечо. 
- Жизни, - отвечаю я. 
Мне никто не отвечает. Все знают, что я права. Наша псевдолюбовь спасла жизни нам, нашим семьям.
Оживлённая болтовня сзади нас. Салют!
На балкон выходят десятки людей. Нас находит Эффи. Говорит, что Джошуа вымазали всего в торте.
В духе Капитолия!
Свист. Вспышка в небе. Яркие цветки разлетаются по небу. 
Невероятно. Красиво. 
Салют длится около двадцати минут. 
После чего вся наша команда уходит с банкета. Многие из оставшихся там, будут гулять, пока не отключатся на полу. А нас поезд ждёт уже на перроне. Через четыре часа мы уедем. 
Вещи собраны. Цинна упаковал мне все платья, которые создал для меня за эти игры. Он не даёт мне платья, что я надевала, когда выходила в свет. Их я никогда не беру. Он даёт мне новые платья.
Я вешаю чёрное платье в шкаф и надеваю удобный костюм из плотных штанов, майки и свободной куртки. 
Быстрое прощание всегда тянется около часа. Эффи плачет, как всегда. Я крепко обнимаю Цинну, Порцию, целую Эффи. 
Сейчас я хочу домой больше всего на свете. 
Как только мы садимся в свой вагон, Хеймитч садится возле окна и пьёт прямо из бутылки. Пит идёт в своё купе, а я в своё. Ложусь на кровать прямо в одежде, сняв только куртку и засыпаю.
Сплю. Меня не беспокоят. Первый раз за три недели меня никуда не заставляют идти, я предоставлена сама себе. Просто трачу всё время на сон. 
Будит меня Пит, когда мы уже в Двенадцатом.
- Пора, - грустно говорит он. 
Пит берёт мою куртку и подаёт руку. 
Я грустно улыбаюсь. 
Мы оба знаем, что сейчас будет тяжело: нам нужно сходить к родственникам Макса и Эли. Соболезнования. Не хочу откладывать. Потом будет ещё тяжелее. Нас никто не встречает из родных и жителей. Победителя нет, а значит, нет и праздника. Только траур.
Мы быстро спускаемся по лестнице с поезда. Некоторые люди из мэрии подходят к нам, чтобы поприветствовать и взять подписи. Это подобие отчётности, в которую я не вникаю. Хеймитч идёт кривым шагом в Деревню победителей, а мы с Питом быстро направляемся в город. 
Сначала дом Макса. У его родителей осталась маленькая дочь. Слёзы. Тоска.
Родители Эли взрослые. Их старшему сыну около тридцати. Слёзы. Горе.
Я стараюсь быть сильной, но когда мы выходим из дома, по лицу текут слёзы. Мне больно. Дети не виноваты… Я понимаю. Я ненавижу. Через год всё повторится вновь, а я ничего не смогу сделать… Ничего… Ни я, ни Пит.
Пит обнимает меня за талию, и мы идём домой. 
Нас узнают. Кивают, приветствуя. Сожалеют. Возможно, кто-то осуждает. Это их право. Жизнь сделала нас такими…
Хеймитч говорит, что это войдёт в привычку. Нужно только отнестись к этому, как к работе. Что я и пытаюсь сделать. Но только слишком гадко на душе.