Тишина на полную громкость

Тишина на полную громкость

Гришино знакомство с Островскими началось с их дома. Он стоял в прибрежной части города, там, где Портовая улица уходила вверх, на возвышение, но из-за забора видно было только несколько пышных сосновых шапок. Гриша подошёл к дому вместе со своим коллегой Артёмом — высоким седовласым мужчиной за сорок. Они остановились, и Артём нажал на звонок домофона, но динамик ничего у них не спросил, а калитка сразу открылась.

Во дворе Гриша даже сперва растерялся, Артём тоже обернулся и, посмотрев на него, изогнул в удивлении брови. Здесь был небольшой голубой бассейн, играющий солнечными бликами, деревянная беседка и много зелени, а в глубине стоял светлый двухэтажный дом с колоннами. Гриша никогда не думал, что где-то посреди бугристого, неуклюжего Ростова можно жить в доме с колоннами, будто в какой-то отдельной стране. Он улыбнулся. В этом дворе было много солнца, но почему-то меньше жары.

Едва они подошли к дому, его парадная дверь открылась, и на крыльцо выпорхнула босая девушка, одетая почему-то по моде американских двадцатых годов: в короткое, переливающееся блёстками золотое платье и кружевной берет, из-под которого вились стриженые под каре чёрные волосы. Девушка помахала им рукой.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте, — ответил Артём. — Екатерина Сергеевна?

— О, нет, это моя мама. Вы по поводу мебели, верно? Я совсем забыла, что вы придёте.

— Я Артём, буду делать замеры, а это Гриша, он столяр, хочет посмотреть ваши старые стеллажи.

Они поднялись на крыльцо.

— Я Тая, — сказала девушка и протянула руку сначала Артёму, а потом и Грише, который держался чуть поодаль. Рука у неё была маленькая и мягкая, с остриженными ногтями.

— Надо же, а я думала, что столяры обычно постарше вас.

Гриша скромно улыбнулся, ничего не ответив, и Тая пригласила их в дом.

— Только снимите, пожалуйста, обувь. Хотите лимонада?

— Было бы здорово. Ужасно жарко, — ответил Артём, снимая ботинки. — Вы на возраст не обращайте внимание, Гриша — столяр хороший.

Гриша этот разговор пропустил, глядя по сторонам, и потому удивился, когда в руке появился стакан свежеприготовленного холодного лимонада. Он выпил сразу всё, вернул стакан, а потом наконец снял кеды.

Получилось, что по дому он шёл позади остальных, но разговор ему был не так важен сейчас — высокие светлые коридоры с множеством окон и стеллажей занимали всё его внимание. Книги здесь были повсюду: на полках, на подоконниках, в лестницах. Ещё были фотографии, ракушки самых разных форм, льняные шторы и мягкие ковровые дорожки. Этот дом и в самом деле отличался от мира за его пределами — так Грише сейчас казалось.

Они остановились. С Таи исчез берет, и теперь волосы слегка взлохматились на макушке. Когда она обернулась, вся осыпанная солнечными бликами из открытого окна, Гриша заметил, какое у неё интересное лицо: гладкое, румяное, с яркими кукольными губами.

— Вот они, — сказала она, глядя на Гришу, а он отвёл глаза, чтобы смотреть на стеллажи, которые предстояло скопировать.

У Артёма в руках откуда-то взялась лестница, и он приставил её к стеллажу, забрался наверх, начал делать замеры. Какое-то время Гриша и сам изучал стеллаж, только ему была важна текстура дерева, краски, орнамент на боковых стенках — всё, что он мог оценить на ощупь.

Но он отвлёкся, когда услышал звук. Это была простая мелодия, будто перезвон колокольчиков. Хотя звук не был резким, Гриша невольно вздрогнул, выпрямился и посмотрел по сторонам, пытаясь определить источник. Мелодия звучала несколько секунд, а потом затихла. Гриша растерянно застыл, но больше ничего не услышал. Он посмотрел на Таю, она сидела на подоконнике и с интересом за ним наблюдала, чуть склонив голову на бок.

— Что это был за звук? — спросил Гриша тихо.

— Звук?

— Вы не слышали?.. Как будто… звон колокольчиков.

С лестницы спустился Артём и положил руку ему на плечо.

— Ты чего это?

Гриша смутился и опустил глаза.

— Просто почудилось. Всё в порядке. Я ещё сделаю несколько фото, а потом тебе помогу.

Он достал из кармана телефон, отвернулся и стал фотографировать стеллажи, стараясь не обращать внимания на взгляды. Он знал, как смотрит Артём, но взгляд Таи пока был ему непонятен. Она болтала босыми ногами, уткнувшись ладонями в подоконник, выглядела совсем юной, воздушной, и на неё тоже хотелось смотреть, но Грише было неловко.

Когда они с Артёмом, завершив работу, уходили, Тая вдруг спросила:

— А вы очень спешите, Гриша? Мне нужна помощь всего минут на пятнадцать.

Она посмотрела ему в глаза так просто, будто ей это было совсем легко, и добавила:

— Если это удобно, конечно.

Гриша замялся, ему, конечно, хотелось остаться. Он посмотрел на Артёма, и Тая тоже посмотрел на Артёма. Артём улыбнулся, покачал головой и вышел из дома. Тая, попрощавшись, заперла за ним дверь.

— Идёмте, — сказала она вдохновлённо и поспешно отвернулась, так что всколыхнулись волосы.

Они пошли теперь сразу на второй этаж, и Гриша снова смотрел по сторонам, удивлённый, что книг было много и здесь. Он успевал улавливать надписи на корешках только мельком, многие из них были на иностранных языках. Тая обернулась и посмотрела на него вопросительно. Гриша понял, что она с ним говорила.

— Я вас не слышу, Тая, — сказал он. — Я глухой.

Он ужасно не любил произносить это. И ужасно не любил всё, что потом за этим следовало. Но Тая вдруг забавно распахнула глаза и воскликнула:

— Что же вы тогда слышали??

Гриша невольно улыбнулся.

— Я не знаю, — сказал он тихо. — Наверное, это прозвучало в моей голове.

— С вами первый раз такое?

— Первый раз.

— Вы обязательно должны рассказать мне, если это случится снова!

— Как же я вам расскажу, если мы больше никогда не увидимся?

— Глупости! Я ведь задержала вас, чтобы приковать наручниками к батарее. Ну идёмте.

Она снова поспешила вперёд. Гриша, посмеиваясь, тоже пошёл. Они поднялись на чердак. Он был выкрашен белым, как и почти весь дом, и казалось, будто это не свет наполняет чердак, а сам чердак источает свет. Всё говорило о том, что это рабочее пространство: стояло два больших стола, швейная машинка и два манекена — мужской и женский. Стеллажи были заполнены на этот раз не книгами, а разноцветными тканями и множеством разнообразной фурнитуры. Всё это будто нарисовали акварелью. Гриша прошёл внутрь осторожно, соединив руки за спиной.

— В субботу у моего брата день рождения, и я собираюсь устроить вечеринку в стиле двадцатых, — пояснила Тая. — Нужно сшить ему костюм, а вы по комплекции очень на него похожи, хочу примерить на вас то, что уже есть. Так что… — Она улыбнулась, уткнув руки в бока. — Придётся вам раздеться.

— О, что? — растерялся Гриша.

— Начнём с брюк! Я отвернусь, только надевайте осторожно, пожалуйста.

Тон её был таким беззаботным и уверенным, что Грише оставалось только послушаться, хотя он и чувствовал себя неловко. Он по очереди примерил брюки, рубашку и двубортный пиджак. Тая во время работы была сосредоточенной и молчаливой, она держала в зубах английские иголки и ни разу не подняла взгляда к Гришиному лицу, так что он мог спокойно разглядывать её.

— Хочу, чтобы брат выглядел как гангстер, — пояснила она, закончив с костюмом. Гриша вернулся в свои полосатые штаны и белую футболку. — Такой серьёзный, знаете, с сигарой и в шляпе. Ну то есть без шляпы, потому что с ней я не успеваю. Будет небольшой спектакль. Приходите тоже, я вас приглашаю. К семи часам. Никаких подарков не нужно.

— Что же я буду делать на вечеринке?

— То же, что и все. Общаться. Вы хорошо говорите.

— Я это не люблю.

— Вот и зря. У вас приятный голос.

Гриша растерялся, а она тут же совершенно беззаботно добавила:

— А давайте я вас отвезу на машине!

Он ответил, что сядет на автобус. Они спустились на первый этаж, и Гриша обулся. Ему хотелось задержаться ещё в этом доме, но не было никакого предлога, и он пожал маленькую ладонь Таи на прощание. Она сказала, что будет его ждать.