Тьма и звезды

Глава 1

— Моя королева...

Начальник стражи, светлый айну, пол за спиной которого подметали длинные маховые перья его огромных белых крыльев, почтительно поклонился, открывая своей госпоже вход за Грань Мира. В больших светлых глазах виделось неодобрение; айну явно думал о том, что не стоило его повелительнице самой снисходить до Врага. Она ответила ему взором сильным, спокойным и уверенным. А затем прошла внутрь. Но за гранью мира вовсе не царила тьма. Тут было пусто и холодно, но пространство наполняли обрывки прошлого — всё исторгнутое из мира скапливалось здесь. Для Мелькора же это безбрежное, голое и серое пространство ограничивалось пределами досягаемости его цепи, к которой он был прикован. Цепь лежала на безжизненной земле, похожая на остов мертвой змеи, и призывно звякнула, стоило Варде приблизиться. За ней потянулась черная сгорбленная тень, едва приподнимавшаяся от земли.

— Покажи себя! — потребовала она.

Он ведь может облечься телом? В этом же и состоит наказание, так? Но черный длинный плащ, казалось, трепетал на ветру сам по себе, едва поднимаясь над землей. А затем порыв ветра отбросил его, и Варда вскрикнула и отшатнулась. Ей не верилось, что это скрючившееся уродливое создание и есть тот, кто некогда был сотворен первым и прекраснейшим. Глубокие черные тени на щеках, пальцы, обожженные до кости, длинные и черные, как когти зверя, слезящиеся и невидящие глаза. Он повел лицом, поворачиваясь, точно чувствовал колебания воздуха, но ничего не мог увидеть. Варда посмотрела на ошейник, болтавшийся на тощей шее, и внутренне содрогнулась. Затем сделала шаг вперед.

— Мелькор, — позвала она, а затем протянула руку к нему, протягивая то, зачем явилась; её целью было поделиться силами айнур — потому что Манвэ однажды понял, что не может лишить брата жизни, и не хотел быть виновником его смерти; за гранью мира же силы Мелькора, и без того расточенные в Арде, иссякали, и дух его мог распасться и исчезнуть.

Цепь снова дернулась — черное существо проворно, пусть и неловко отодвинулось подальше. И она поняла, что он её... боится? Боится её занесенной над ним руки. Осознать это было страшно и жутко. Сразу же после осознания в душу к ней закрались сомнения. Не мог же Манвэ быть с пленником столь жесток? Нет, её муж был бесконечно добр и милосерден. Быть может, силы оставляют Мелькора, прозванного Морготом, оттого он и стал подобен зверю в своих повадках, — подумала она.

— Подойди сюда. Я не сделаю плохого.

Черная тощая тень не сдвинулась. Он держался настороженно, если только вообще видел её. Но ей казалось, что нет — и тогда она двинулась вперед, ещё и ещё, хоть и понимала, что отдает себя в его руки. С другой стороны, он был закован и так слаб... И явно испугался звука шагов, потому что рванулся прочь — но цепь не пустила.

— Тише, тише. Я не причиню зла, — протянула она к нему руку, медленно посылая к нему лучи исцеления, что должны были продлить его существование здесь. И темная тень медленно и опасливо подобралась к ней, устроившись под её ладонью. Варда помнила, как на суде валар Мелькор сам пожелал себе небытия и смерти — но теперь выходило, что он против воли тянулся к теплу и свету, и осознание этого радовало её.

— Как случилось, что ты ослеп? — осторожно спросила она.
— Ты сказал, что я не достоин видеть твоё сияние, Манвэ.
Значит, он ещё и не слышал её, а внимал только связи чрез осанвэ, которой владели все валар.
— Вот как? — нахмурилась она и вновь не без содрогания дотронулась худых плеч. — Мэлько, ты не узнал меня? Это я, Элберет.
И она послала ему образ звездного сияния — так он должен был вспомнить её.
Он поднял к ней удивленное и неверящее лицо с провалами под глазами. Она увидела, как из невидящих глаз текут влажные слезы.

<center>***</center>

— Я побывала сегодня за гранью, — обратилась она к Манвэ.
— Надеюсь, наш Враг не причинил тебе вреда, — пробормотал супруг.
— Мне не показалось, что он на это способен. Но Манвэ, он так страдает!
—Ты не должна ему верить. Помни, что он отец лжи.

Но в сердце Варды всё же запало сомнение. Моргот давно потерял способность менять своё воплощение. А ещё ей казалось, что она должна дать ему надежду и — непременно — спеть песнь о перерождении, что ждет их в исцеленной Арде. 

А потому, едва дневное светило поднялось над горизонтом, она вернулась туда, где был заточен Враг мира, позволяя ему уткнуться лицом в свои колени, и гладила его по плечам, утешая.