Точка искажения

Глава XIV

Сколько они блуждают здесь? Час? Два? В зловещем полумраке Эйлин потеряла счет времени. Вдруг Малыш прав и выхода нет? «Коридоры ведут либо в тупик, либо к подземному озеру», – сказал он, и насчет первого точно не ошибся. Стоило свернуть за поворот, как обратной дороги уже не было. Новые стены беззвучно появлялись из неоткуда. Без сомнений, подземелье заколдовано. Лабиринт постоянно менялся, и что с этим делать, Эйлин не представляла. Она тряхнула головой, тщетно гоня прочь мрачные мысли, и покрепче перехватила принца за талию. Все эти дни он ничего не ел и сильно исхудал. Если бы не горное озеро, Беренгар давно бы погиб от обезвоживания. Какая смерть мучительней, проверять не хотелось, но ясно одно: от голода умирают дольше.

– Дура самонадеянная, – обругала она себя в который раз.

Кто же знал, что так получится? Нужно было бежать за помощью, как и говорил Ноэль. Приступ тошноты подкатил к горлу. Эйлин зажмурилась, стараясь не думать о проломанном черепе остывающего в темноте парня, который еще вчера целовал ее. По спине пробежали мурашки от одной только мысли, каким чудовищем оказался Делагарди. Больше всего на свете сейчас хотелось сжаться в комок, забиться куда-нибудь, где никто не найдет, и горько поплакать. «Позже, – пообещала себе Эйлин. – Сейчас главное выбраться».

Она пыталась вспомнить хоть что-нибудь из курса выживания, которому училась когда-то в летнем лагере скаутов. Но ничего путного, кроме «мох растет с северной стороны деревьев», в голову не приходило. Звать на помощь – бессмысленно. Оставаться на месте тоже не вариант.

С другой стороны, кружа по лабиринту, они могут разминуться с господином Вейнгартом: оказалось, что он их единственный шанс на спасение.

Эйлин до конца не понимала, почему ректор скрыл, что принц жив. Хотя, кто она такая, чтобы делиться с ней тайнами государственной важности? Господин Вейнгарт ведь с самого начала просил Эйлин держаться подальше от проблем. Зря она не послушалась.

 Из путаного рассказа Малыша выходило, что спасением он обязан именно ректору. Правда, принц мало что помнил. Вышел из лазарета. Его окликнул господин Вейнгарт. Подошел. Непонятно откуда появились трое нападавших, все на одно лицо, словно близнецы. Ректор бросил им под ноги какую-то склянку, судя по тому, что случилось дальше, – магическое подобие светошумовой гранаты. Больше Беренгар ничего не видел. Слышал какие-то голоса, ругань, почувствовал, как ректор толкает его. Сначала принц катился, потом летел вниз, в итоге – оказался под водой и чуть не захлебнулся. Чудом ему удалось добраться до берега. А дальше – темный лабиринт, долгие скитания, голод. В моменты отчаяния Беренгар даже пробовал молиться. Видимо, тогда-то Эйлин и услышала его в первый раз.

В истории со взрывом оставалось много спорных моментов. Наемники-клоны, например, которых на деле оказалось трое. И то, что ректор совершенно случайно носил с собой средство массового поражения. Получается, Альтер-Эйси погиб по вине господина Вейнгарта? Так вот почему он выглядел настолько подавленным во время перевязки в лазарете, вот почему позволил Флоксу повысить на себя голос.

Эйлин снова прислушалась. Звук капающей воды раздавался совсем рядом. Один из коридоров светился чуть ярче.

– Я же говорил, – бесцветным голосом прошептал принц. – Либо тупик, либо озеро.

– Значит, пойдем к нему и будем ждать. Не оставит же господин Вейнгарт тебя здесь.

– Надеюсь, но столько дней прошло…

Эйлин промолчала. Надо быть сумасшедшим, чтобы допустить смерть единственного сына регента. Если бы ректор имел отношение к заговору, стал бы он мешать нападению и спасать принца? Нет, конечно. Значит, у него имелись некие веские причины. Но ведь и ректор не вернулся к себе после взрыва в лаборатории, вдруг и его убрали, как Реннена… Нет-нет, нельзя думать о плохом. Но в нынешнем состоянии нервного истощения, граничившего с безразличием, ни одной позитивной мысли не появилось.

Итак. Если ректор – их единственный шанс к спасению, то в этом шансе слишком много «если». Если господин Вейнгарт жив-здоров, а не лежит, убитый О’Трей где-нибудь под стенами лаборатории. Если господин Зоркин успешно вызвал помощь, и ректор поможет спасателям найти лабиринт. Если выход из подземелья вообще существует… Если, если…

И кто тот сообщник, которого ждала О’Трей? Вдруг это сам Зоркин, и он никуда не звонил? Или «рогатый» герцог Ди Наполи, и тогда выходит, что сговор против регента сплели с обеих сторон? Она хотела обсудить спорные теории с Беренгаром, но двенадцатилетний подросток, голодавший пять дней в сыром подвале, – не лучший собеседник. Хорошо, он вообще не упал замертво. Вон как храбрится, чтобы не сорваться на плач.

Эйлин огляделась и сдержала мучительный стон отчаяния. Она сама загнала себя в смертельную ловушку, зачем отрицать? И все потому, что мир магов оставался чужим для нее: каждый шаг в поисках принца давался, как тысяча, каждую новую ниточку, каждый обрывок информации собирала в одно целое слишком долго. И вот итог: где-то в удушающем полумраке бродит безумная старуха, готовая их убить, а они сами постепенно слабеют. К счастью, паника притупилась от беспрерывного, бессмысленного страха. Пожалуй, в этом заключалось единственное утешение.

Вскоре они вышли на открытый участок лабиринта. Свод этой пещеры оказался гораздо выше, а по центру раскинулось небольшое, но глубокое озеро. Неоновой плесени здесь было значительно больше, она облепила каменный берег и уходила в воду, ее свет преломлялся сквозь толщу, превращаясь в ядовитых сияющих змей.

Подойти поближе желания не появилось.

Чуть дальше в стене, рядом с другим выходом из пещеры, Эйлин заметила углубление. Можно оставить друга там, а самой пойти… Куда? На поиски заветной двери, которой нет?