Только не я

Глава 8_2

— А я тебе говорил, Тим, нехер было строить из себя супергероя, — из-за угла мне навстречу вышли Михей с Леней. — Че, крепко влетело?

Парни тут же с двух сторон встали, под руки хотели подхватить. Именно так, как это было раньше.

— Не надо, все нормально, — буркнул я и дальше пошел молча, ни слова больше, либо просто взорвусь.

— Тим, надо рассказать, — Леня вдруг выходит чуть вперед и становится ко мне лицом, но не останавливается, продолжает идти задом, потому что знает, что сейчас ко мне лучше не лезть. По его лицу вижу, что переживает.

— Нет, осталось совсем немного, да и отцу не хочу жаловаться, мне еще с ним не хватало лишних проблем, — то ли сам себя убеждал в этом, то ли фиксировал во вселенной свое желание.

— Тим, — начал было Миха, но потом вдруг замолчал.

Я покосился на него, но парень поджал губы и больше слова не сказал.

Добравшись до комнаты, я сразу увалился на кровать и наконец-то расправил тело. Бля, как же все болело. И опять в груди все сжалось то ли от жалости к себе, то ли от несправедливости в принципе. Ненавидел такие вот моменты. Они только усугубляли мое внутренне равновесие, и наружу так и рвался тот Волков, которого я пытался задушить, чтобы не вляпаться никуда до того момента, пока не выйду отсюда.

— Тим, может, тебе принести чего-нибудь поесть? — отвлекает меня Леня. — Сейчас ужин уже будет.

— Я боюсь, Лень, в меня сейчас и кусок не полезет, — говорю парню и поворачиваюсь набок.

Внутри как будто в воде переваливаются все внутренности. Непроизвольный стон вырывается изо рта. Стискиваю зубы. Нахер я дергался?

— Я к Ильиничне зайду, возьму таблеток, — подрывается Михей. — Убить бы этого выродка.

Парень выходит, громко хлопнув дверью. Леня тоже засобирался в столовку.

— Лень, — окликаю друга, — а что там вообще произошло? За что мартышку избили?

— Мартышку? — переспрашивает парень. — А, ты про домовушку? Так это, насколько я понял, она сама девчонок дождалась в курилке и наехала на Ваську, ну, а там слово за слово… Ну, ты сам знаешь, наши разговаривать не привыкли, вот и досталось ей по первое число, — Леня присел на стул. — Зря она, конечно, к ним полезла.

В голосе ни намека на жалость, так почему во мне девчонки вызвали это чувство? Откуда оно взялось?

— Ладно, пусть это будет уроком, надеюсь, ей не сильно досталось, — я застываю в одном положении, лишние движения пытаюсь не совершать.

— Тим, тебе бы в больничку, это же ненормально, что ты корчишься.

В его голосе слышу жалостливые нотки.

— Слышь, пацан, ты охренел? Ты че, меня жалеть вздумал? То есть, девчонку тебе не жалко, а меня решил пожалеть? — я все-таки вытаскиваю подушку из-под головы и кидаю ее в парня. — Иди нахрен, и чтобы больше я от тебя такого не слышал.

— Сдаюсь, сдаюсь, — поднимает он руки, капитулируя к двери, подушка так и остается лежать на стуле. — Надеюсь, ты все-таки доживешь до весны, — хмыкает он и, видя, как я тянусь за кроссовкой, шмыгает за дверь, плотно прикрыв ее за собой.

Я, кряхтя, как старик, занял удобное положение и прикрыл глаза.

«Волков, всего пять месяцев подождать, пять, — улыбка растягивает губы, — а потом ты будешь свободен, как ветер, и обязательств у тебя будет не так много перед отцом. Укатишь в любую страну Европы, куда только захочешь, и постараешься выскрести из памяти этот гребанный интернат».