Только не я

Глава 4

— Люба, что там было сегодня на уроках? Много задавали? — я встаю с постели в тот момент, когда девчонки заходят после занятий в комнату.

— Ой, да нет, Ясь, все, что здесь проходят, мы прошли уже, только по истории немного припоздали. Но по расписанию урок на следующей неделе будет, сейчас дам задание, — девушка полезла в рюкзак, а Нина, что стояла рядом, в нетерпении поглядывала на меня.

Я вопросительно вскинула брови.

— Рассказывай, что же там такого необыкновенного произошло, — присаживаюсь на стул в ожидании.

— Да нечего рассказывать. Ты же знаешь, какая Нинка падкая на смазливые морды, — за девушку ответила Люба в тот момент, как Нина открыла уже рот, чтобы выплеснуть эмоции.

— Ты маленькая ханжа, — она обиженно поджала губы и скрестила руки на груди.

— Ага, скажи еще, что монахиня, — хмыкнула Люба и бросила на стол дневник. — Но про него и говорить-то нечего, ты видела, какой он весь лощеный? И девка у него есть, скорее всего, так что не вижу смысла вообще говорить о таких, как он. Сразу видно, что богатенький пижон, — выплюнула она.

Я сидела и слушала с застывшей полуулыбкой на губах. Интересно стало, чем спор их закончится.

— Да от него фонило за целый километр туалетной водой, и шмотки ты видела, таких обычные парни не носят, — поставила она точку в своем монологе.

— Дура ты, Люба, вот что я тебе скажу, — Нина проскользнула мимо подруги и пошла в дальний угол, к своей кровати. — При чем здесь все это, я не понимаю.

— Да при том, что такие придурки, как он, и взгляда на таких, как мы, не бросят, — выпалила девушка сгоряча.

Я даже присвистнула.

— Да ты бы только видела его наглую рожу, когда, опоздав почти на десять минут, он завалился в класс, — Люба нацелилась на меня. — Да он даже ничего не сказал, даже элементарного извинения не попросил! И как ты думаешь, что сказал учитель?

Я пожала плечами.

— НИ-ЧЕ-ГО. Он промолчал. Сразу видно, что это богатенький пижон.

— Люба, ты подмениваешь понятия, — улыбается Нина, стягивая узкие джинсы и надевая вместо них удобные спортивные штаны, — он, скорее всего, мажор, но только у меня возникает вопрос, откуда ему здесь взяться? Это же интернат.

— Ну, знаешь ли, — трясет пальцем над столом Люба и зло хмыкает, — это не простой интернат, а для трудных подростков. А он, извини меня, не похож на трудного, скорее, на зажравшегося борова он похож.

Нина поднимает руки ладонями вверх.

— Все, Люб, не хочу спорить, тем более, с тобой, пусть будет, как ты скажешь, — и она ловит мой взгляд. — Но Яся, видела бы ты эти глаза! Они как омуты черные, ей-богу, затягивают и не отпускают. А губы… да я оторвать взгляд от него не могла, — продолжает девушка мечтательно.

— Идиотина потому что, — вносит свои коррективы в рассказ девушки Люба, и я не удерживаюсь, начинаю смеяться.

— Смейся, смейся, — надувает губы Нина, — вот завтра пойдешь на уроки и посмотришь, каков он, дьявольское отродье соблазна, — она подхватывает мой смех, и теперь нас двое.

Смеемся до слез, пока Люба сопит, переодеваясь.

— А я ходила в медпункт, и мне до выходных написали справку, так что я сижу на попе смирно и не двигаюсь никуда, — выставляю ногу вперед. — Ильинична сказала, что я сильно потянула связки.

Нога немного припухла на пальцах, но уже не болела, потому что женщина всадила мне в попу обезболивающего.

— Эх, много теряешь, Есения, — вздохнула Нина, — но нам больше достанется, правда, Люб? — она подмигнула подруге, а та в ответ наградила ее насмешливым взглядом.