Томас Иер

Часть первая: Старый рынок

Глава 1

– Шевелись, Томас, – проворчал отец, – Если начнется ливень, мы навсегда останемся здесь. Томас, околдованный туманом, вздрогнул и продолжил толкать телегу с яблоками, увязшую в грязи. – Ещё немного сынок, - подбадривает его Филипп, тянущий спереди, – Главное, под дождь не попасть. Наконец, колесо наехало на подложенную доску и вырвалось из цепких лап бурой глины.

Пройдя полсотни метров, отец и сын вышли на дорогу, которая ещё помнила асфальт. Оставалось меньше мили, и город Киттлуорд предстал бы перед ними во всей красе.

Время уже шесть пятьдесят и Филиппа пожирает сильное чувство неловкости, что они опаздывают к открытию бара. Хотя и не было никогда никаких договоренностей между Филиппом и владельцем, во сколько он должен поставлять яблоки, но привычка, наработанная годами, негласная условность встречи в одно и то же время была уже чем-то определенным, и опоздание тяготило Филиппа. Обычно, они успевали к семи утра, но сегодня погода их задержала. Скорее всего, владелец бара даже не обратит внимания на задержку и уж тем более не сочтет это за опоздание, но самовыдуманная условность есть глубокое внутреннее убеждение, противоречить которому способен далеко не каждый.

Путь лежит через хвойный лес, по обочинам огромные валуны и каменные глыбы, несмотря на осень, трава всё еще зеленая, живая и искрится каплями ночного дождя.

Дорога, ведущая на запад, к Финской границе, старая и разбитая. Её построили вместе с городом Киттлуорд и надеждами, но после неудачной революции 2034 года и начала войны, границы оказались закрытыми, а дорога разрушена. Про город особо тоже не вспоминали, хотя иногда и наведывались разного рода личности в костюмах.

Тяжесть раннего утра непосильна для девятилетнего мальчика. Томас борется со сном изо всех сил, резко разрывая слипающиеся веки. Встряхивает головой, даже пытается наступать сильнее, чем обычно, но каждый новый зевок мысленно возвращает его в теплую постель. Единственное, что по-настоящему приковывает внимание – непрекращающиеся красно-желтые вспышки на горизонте, где-то вдалеке у самой границы.

– Опять бомбят, – завидев увлеченность Томаса огнями, подмечает Филипп. Отец знает, что лучшее оружие против сна – беседа, – И когда закончится эта война?! Страшное это дело сынок. Столько лет…

– Сколько? – борясь с зевотой, спрашивает Томас.

– Ровно двадцать стукнуло в этом году.

– Это много, – резюмирует мальчик, – А с кем война?

– Ну как же… С врагом.

– А почему… Почему он враг?

– Потому что сынок, – Филипп задумался, у него нет ответа. После неудачной революции тридцать четвертого года мало кто задаёт вопросы. По правде говоря, и до этой самой революции никто их особо не задавал, а сейчас и подавно. «Сказали война, значит война. Значит, они хотят нас захватить и отобрать у нас всё, и мы должны сопротивляться, бороться, а не вопросы задавать». – Филипп вдруг вспомнил слова своего отца. Слава Богу, что он не дожил до наших дней.

– Потому что сынок, они – враги.

Томас ничего не понял, но решил промолчать, наблюдая, как отец погружается в раздумья. Филипп прищурил свои округлые карие глаза и поджал губы. Обычный ничем непримечательный мужчина тридцати семи лет, с черной кучерявой шевелюрой, зеленоватой щетиной и носом с горбинкой. Ещё в студенческие годы все девушки говорили, что к его худому лицу идеально подходят очки, но он их никогда не носил. Хотя мода на них сохранялась до сих пор. И многие люди, имеющие хорошее зрение, охотно их приобретали. С обычным стеклом вместо линз, самой разнообразной формы, зачастую из самых дешевых материалов, будь то тонкая железная оправа или пластик.

Сейчас он одет как простой деревенский работяга, в растянутые штаны, высокие резиновые сапоги, черную зимнюю куртку, которая уже стала чем-то вроде дедовской фуфайки. Филипп носит её нараспашку. Поверх всего этого на нём надет синего цвета дождевик.

Через несколько сотен метров они, наконец, вышли из леса. Показалось первое знакомое здание на пути в центр города – пожарная часть. Чуть вперед, по левую руку, школа, а сразу за ней, дальше на восток, футбольное поле в натуральную величину. Гордость и достопримечательность. Напротив школы находились сквер имени Его и вторая достопримечательность – Его статуя. Монумент высотой в одиннадцать метров в самом центре парка.

Третья и последняя достопримечательность города, которыми гордились все, в том числе разного рода личности в костюмах - церковь, в этом же сквере, но с противоположной стороны. С отдельным входом и ограждённой территорией. Бог не любит незваных гостей.

Напротив церкви автовокзал, ниже по улице бар, а сразу за ним рынок. Рынок работает исключительно по воскресеньям и пользуется особенной популярностью. Нет, это не огромный и красивый рынок, как в восточных сказках. Маленький, в одну улицу, палаточный городок, однако, свежие продукты можно купить только здесь. Конечно, в городе есть и супермаркеты, если их можно так назвать, но они больше походят на помойку. Над фруктами постоянно летают мухи. Йогурты и кефиры просрочены на несколько дней. Никто не убирает их с полок, если ты купил просроченный продукт, значит, сам виноват, что не проверил. Много залежалого хлеба, чёрствые булочки, покрытые белым кунжутом, багеты с плесенью, а рыхлый сыр в полиэтиленовой упаковке может запросто плавать в неизвестной жиже. Сюда приходят исключительно за крупами и сигаретами, всё остальное стараются приобретать на рынке.