Топорная история

Топорная история

В это лето Варенька Невзорова заграницу не поехала. Не то чтобы денег не было – уж хватило бы как-нибудь. Но заграницу поехал дядюшка, и Варя не хотела рисковать столкнуться с ним где-нибудь в Ницце. Мало они дома ругаются что ли! Так что Варя подумала-подумала и решила провести лето у себя в деревне. Охотиться, верхом кататься, в гости к соседям ездить – глядишь, и удастся до осени дотянуть и от скуки не повесится. 
И если с охотой и верховыми прогулками проблем и в самом деле не было, то вот с соседями очень сильно не сложилось. Куракины уехали в Бат, Острецовы остались в Петербурге, так что из знакомых остался всего один - Степан Аркадьевич Северцев. Был он, что называется, бирюком: мало с кем общался, а из своей усадьбы до приезда Вари и вовсе редко выбирался. Словом, не принц на белом коне, это уж точно. Но в деревне особо не покапризничаешь. До ближайшего городка верст тридцать, и это еще когда дождей нет, и дорогу через лог не развезет. Не с крестьянками же семечки на завалинке лузгать, в самом-то деле! Конечно, Степан Аркадьевич не слишком-то горел желанием общаться, да еще и носил бороду лопатой, а одевался хоть и чисто, но совершенно без вкуса и даже без попытки следовать моде. Зато он мог составить компанию на прогулке, чтоб не кататься по лесам одной. А уж разговорить Варенька Невзорова могла кого угодно, благо ни внешностью, ни умом ее бог не обидел. А если разговаривать совсем не захочется, можно пустить лошадь в галоп, и пусть сосед тогда догоняет, если сможет!
На поляну она вылетела первой. Осадила коня, поджидая спутника. Дункан нервничал, прижимал уши, крысился.
- Ты чего? – Варя погладила коня по шее, осмотрелась. – Волки что ли?
- Варвара Николаевна! – Степан Аркадьевич на своем жеребце тоже, наконец-то, выбрался на полянку. – Я же вас просил от меня далеко не уезжать!
- Тише вы! – девушка требовательно подняла руку. – Не надо обо мне беспокоиться, это во-первых. А во-вторых, Дункану здесь не нравится.
- Мне тоже, - сосед спешился. Иногда он двигался, как сонный медведь, - лениво, вперевалку, гляди того во всю пасть зевнет и в берлогу спать завалится. А иногда, вот как сейчас, - быстро и как-то даже хищно, как бросается на добычу охотящийся волк. И вот в такие минуты Степан Аркадьевич Вареньке очень даже нравился. Сосед сделал несколько шагов, втянул ноздрями воздух, принюхиваясь, и уверенно зашагал направо, к зарослям из молодых елочек и кустов лещины. На секунду он остановился там, подавшись вперед и разглядывая что-то в высокой траве, а потом резко развернулся на пятках и зашагал обратно. 
- Едемте отсюда.
- А что там, Степан Аркадьевич?
- Варвара Николаевна, нам надо ехать в деревню.
- А я хочу посмотреть! – девушка шевельнула поводьями, заставив коня шагнуть вперед. Тот пусть и неохотно, но послушался. Сосед перехватил его под уздцы:
- Это зрелище не для юной барышни, Варвара Николаевна.
- Не такая уж я и юная, мне уже двадцать два. Так что там? – Варенька строго глянула на соседа сверху вниз, нетерпеливо похлопывая по сапогу стеком. 
Степан Аркадьевич, кажется, понял, что его спутница так просто от него не отвяжется, и сдался:
- Покойник там. Ему, как и остальным, отрубили голову. Вы все еще хотите на это полюбоваться?
- Пожалуй, не буду, - теперь Варя старалась даже не смотреть на кусты. Листья цветущего иван-чая, которые раньше казались просто коричневыми, теперь отливали багрянцем засохшей крови. Девушку замутило. 
Степан Аркадьевич, не коснувшись стремян, вскочил в седло. 
- Едемте отсюда, Варвара Николаевна, - настойчиво повторил он. – Я к приставу сам зайду, а вы домой идите. Думаю, моих показаний ему хватит.
- Ну, если это не слишком помешает вашим планам… - с сомнением протянула Варя. Ей ни капельки не хотелось общаться с занудой приставом, и она подозревала, что и Северцев таким желанием не горит. 
- Какие у меня могут быть планы, - усмехнулся Степан Аркадьевич. – Я совершенно свободен, и с удовольствием объясню господину Пискареву, что беспокоить барышню после такого потрясения просто невежливо.
- Как иногда здорово быть барышней, - с искренней признательностью улыбнулась Варя. – А давайте до развилки в галоп, Степан Аркадьевич? Только не отставайте.
- Вы невозможный человек, Варвара Николаевна. 
Девушка весело фыркнула. Что бы там ни думал сосед, такая оценка ей почти льстила. 
Разъехались они у деревни. Степан Аркадьевич отправился искать следственного пристава, откомандированного в деревню Большие Топорищи, чтобы разобраться с убийствами, а Варя повернула к своей усадьбе. В голове тихо крутилась мысль о том, что надо бы вернуться туда, в лес, да посмотреть на тело. А то уже пятого человека зарубили, а она еще ни одного не видела. Может, конечно, оно и лишним будет. В Больших Топорищах верили, что все, кого зарубил этот убийца, будут вставать по ночам и ходить к родственникам. Поэтому, несмотря на противодействие местного священника, отца Сергия, в гроб каждому мертвецу заталкивали чеснок, а крест на могилу сколачивали исключительно из осины. 
В том, что находить по утрам трупы, - плохая примета, Варя смогла убедиться, как только подъехала к дому. Во дворе стояла печально знакомая дорожная карета, а не менее знакомый противный голос, иногда срываясь на визг, командовал слугам разгружать его багаж. Дядюшку Варя ненавидела искренне и всей душой еще с тех пор, как на ее шестнадцатилетие Петр Александрович выпил лишнего и полез к ней явно с не с родственными объятиями. Варя до сих пор помнила и крепкий запах алкоголя, и ощущение чужих потных рук на своей коже. А еще - как она нашаривала на каминной полке бронзовую статуэтку, и как дядя закричал, когда острый угол основания рассек ему кожу на голове. 
А на следующий день Варя встретила дядюшку с дуэльными пистолетами отца. Из одного показательно расстреляла декоративную голландскую тарелку на стене, а второй нацелила на дядю и предупредила, что если только Петр Александрович появился у нее дома еще раз, то по нему она точно не промахнется. 
С тех пор дядюшка держался от Вари настолько далеко, насколько мог, и отвечал ей полной взаимностью в плане ненависти. 
А вот теперь какая-то нелегкая принесла его в Варину усадьбу. И более того, родственничек уже пытался там командовать, как у себя дома!
- Олух косорукий! – нотам, которые брал опекун, позавидовала бы даже итальянская оперная дива. – Если ты только уронишь этот чемодан, я тебе откручу твою тупую башку и тебя же самого ее сожрать заставлю!
- Как вы образно выражаетесь, дядюшка, - Варя направила коня к карете. Дункан, умница, словно понял важность момента и выступал, как на параде перед императором. – Только не надо родственных объятий и слез, я и без того рада вас видеть.
- Дорогая племянница, - Петр Александрович всплеснул руками и, не выпуская из зубов отвратительно воняющей сигары, развернулся к девушке, - как же тебе на пользу сельская жизнь! Загорела, поправилась, осенью в Петербурге тебя просто не узнают!
«Ах ты!» - Варя крепче вцепилась в стек. Ручка до боли врезалась в ладонь, зато удалось подавить желание врезать этим хлыстиком дядюшке поперек физиономии. 
- И вам отдых во Франции, определенно, на пользу пошел, - ухмыльнулась девушка в ответ. – Пару фунтов сбросили. Неужели последние деньги на тамошних шлюх потратили и голодать пришлось?
Если бы ее сейчас слышал Степан Аркадьевич, он бы точно сказал, что барышне так выражаться не пристало. Но он был в деревне, объяснялся с приставом, и Варя останавливаться не собиралась.
- И откуда ты такие слова знаешь, дорогая племянница? Неужели в деревне учитель нашелся? – прищурился Петр Александрович.
- Нет, из вашей беседы услышала. Когда вы с графом ее высочество обсуждали. Вот думаю, не расспросить ли ее при встрече…
- Ах ты дрянь языкастая! - первым не выдержал дядя, и Варя мысленно добавила себе плюс в том негласном счете, который вела с тех пор, как дядя вообще стал ее опекуном.
- Да-да, я тоже очень рада вас видеть, я же уже говорила, - девушка направила жеребца к конюшне мимо кареты. Впряженные в нее лошади, увидев Дункана, занервничали. Одна подалась назад, другая, наоборот, дернулась вперед. Карету тряхнуло, один из чемоданов соскользнул с крыши и грохнулся на землю прямо у ног Никиты, младшего конюха. Судя про звуку и дядиному воплю, в чемодане был, как минимум, сервиз дрезденского фарфора. 
- Растяпы! – взвыл Петр Александрович. – Да этот сервиз стоил больше, чем вы все вместе взятые! На конюшне запорю!
- Дядя, позвольте вам напомнить, что деревня эта моя, и слуги тоже мои, - поспешила вступить Варя, пока опекун и, в самом деле, не перешел к осуществлению угроз. – И пороть вы здесь никого не будете.
- Твоя, ну да, конечно, - вопреки ожиданиям, дядя даже успокоился. – Ты же наследница! Братец-то, скряга, и гнутого пятака мне не отписал! 
- Вот именно, - ровно подтвердила Варя. – Поэтому не надо тут распоряжаться.
- А вот здесь ты как раз и ошибаешься, - Петр Александрович усмехнулся, показав желтые от табака зубы. – Мы с Липатовым договорились, что я женюсь на тебе. Как той второй опекун, я тоже против этого брака не возражаю, так что по осени свадьбу и сыграем.
Он засмеялся и погромче, чтобы дворовые тоже слышали, добавил:
- Вот этого, рыжего, сейчас пороть до крови! Не то потом хуже придется.
Варя прикусила губу. Новость была действительно плохой. Покойный отец, понимая, что собой представляет его братец, назначил дочери до замужества двоих опекунов, и только Сергей Васильевич Липатов до сих пор не давал дядюшке подобраться к Вариному наследству. И что же должно было случиться, что он согласился на такое?
- И сколько вы проиграли? – озвучила вопрос девушка.
- Достаточно, чтобы за это пойти под суд. А если я окажусь на скамье подсудимых, на тебе все равно никто не женится – с такой-то славой! - дядюшка довольно ухмыльнулся. – Так что Сергей Васильевич подумал-подумал и решился нас поженить. Мудрое решение, не правда ли?
- Я бы сказала, что он сошел с ума! – фыркнула Варя.
Слуги переглянулись, и Фрол с Тихоном начали медленно подходить к Никите.
- А ну стойте! – приказала девушка.
- Вы уж извините, барыня, - низко проговорил, почти как прогудел, Тихон. – Но только Петр Лександрыч правы. Когда они тут хозяином станут, нам хуже придется. 
- Да только через мой труп он здесь хозяйствовать будет! – Варя направила коня на слуг, отсекая их от Никиты, и парень, не будь дурак, вспугнутым зайцем сиганул к забору. 
- Держите его! – завопил дядя.
Варя подняла Дункана на дыбы. Точеные копыта замолотили воздух, заставив дворню шарахнуться по сторонам. Лошади, запряженные в карету, снова занервничали. С крыши грохнулся еще один чемодан.
- Да поймайте эту бешеную скотину! 
У Вари возникло ощущение, что говорит Петр Александрович вовсе не про ее коня. При этом голос дяди достиг таких высот, что Дункан, если бы мог, наверно, заткнул бы уши. А так конь просто заскакал по двору, не столько стараясь сбросить всадницу, сколько разгоняя всех в разные стороны. Хотя и удержаться на нем было непросто. Варя одной рукой вцепилась в седло, второй сжала поводья, и только молилась, чтобы не грохнуться. Вот дяде счастья-то будет, если она сейчас себе шею сломает! К счастью, долго жеребец не буянил. Оказавшись снова у ворот, он издевательски заржал и неспешной строевой рысью потрусил к полю.
Варя перевела дыхание. Поудобнее перехватила поводья и наклонилась к шее коня, погладив его по гладкой, волосок к волоску лежащей шерсти. 
- Молодец, хороший мальчик! Я знала, что тебе можно доверять…
Чего нельзя было сказать о дяде. Одно Варя знала точно – она скорее застрелит Петра Александровича прямо на свадьбе, чем выйдет за него замуж. Возможно, какая-нибудь романтичная барышня на ее месте подумала бы о самоубийстве или монастыре, но Варенька Невзорова была очень практичной девушкой, а стрелять ее папа научил еще когда она носила короткие платьица. Покойный Николай Александрович прошел войну с Наполеоном, прошел всю Европу со своим полком, и взглядов придерживался весьма необычных. Например, разрешал дочери не учить французский. «Побили мы этих лягушатников, и еще побьем, - говорил он Вареньке, доводя до отчаяния ее гувернанток. – Так что бросай эти неправильные глаголы – вон, прямо в стенку бросай, вместе с учебником, да и поехали лучше на охоту». К несчастью, из заграничного похода отец привез не только медали, но и какую-то болезнь, которая быстро свела его в могилу. И с последствиями его воспитания пришлось разбираться Петру Александровичу.
- Если б ты еще мог подсказать, что нам теперь делать, - продолжила рассуждать Варя, позволив Дункану самому выбирать дорогу. – Потому что красиво сбежать из дома – это хорошо, но есть-то уже хочется.
К тому же, на улице становилось жарковато. На небе пробегали редкие тучки, но их не хватало, чтобы закрыть раскаленное солнце. А оно словно стремилось реабилитироваться за дождливые май и июнь и жарило от всей души. 
Варя направила коня ближе к лесу, дороги там не было, но была хотя бы относительная тень. Дункан все нагибал голову и норовил на ходу хватать верхушки травы. 
- Варвара Николаевна, - Никита встал из травы, как какой-нибудь полевой. – Ну, вы… вы вообще!
- Спасибо, - девушка засмеялась. Парень смотрел на нее с восхищением, и это было бы даже приятно. – Вот что, тебе есть, где спрятаться пока? Если услышишь, что моя свадьба не состоялась, возвращайся. Ну, а если не получится, тогда больше в усадьбе тебе лучше не показываться.
- Да понял, чего уж… - парень стер со лба пот рукавом рубахи. – Да я вот подумал, а вы-то как же? Вам ведь тоже возвращаться не с руки. 
- И это еще слабо сказано, - согласилась с ним девушка. Никита словно озвучил ее мысли: что делать дальше?
- Так вот, мамка у меня хорошая, и в лесу все знает. Если что, вы к ней идите, спрячет!
Варя покачала головой. Ну нет, до того, чтобы прятаться в погребах у собственных крестьян она никогда не опустится! 
- Спасибо, Никит, - сердечно улыбнулась она. – Но я пока постараюсь сама разобраться. Но если что – обязательно! Ты иди-иди, не задерживайся. Мало ли что дядюшке в дурную башку взбредет, он и погоню с собаками собрать может. А псы у меня сам знаешь какие…
Никита понятливо кивнул и без лишнего шума исчез в лесу. Ветки шевельнулись и сомкнулись за его спиной, как водная гладь – над брошенным в нее камнем. Варя снова осталась только со своим конем и проблемами. По-хорошему следовало вернуться домой и принять вызов. Но Варя не без оснований подозревала, что останься она наедине с дядей, и он будет вести себя куда более бесцеремонно. И если уж совсем серьезно, Варя дядюшку все-таки побаивалась. Повторения той давней сцены ей не хотелось, да и статуй у нее в деревенском доме, чтоб отбиваться, если что, не было.
- А не пойти ли нам в гости? – предложила Варя Дункану. Конь дернул ухом. – К Степану Аркадьевичу, конечно, к кому же еще? Его и к нам позвать можно будет. При посторонних дядюшка глядишь и постесняется. а там... Придумаем что-нибудь.
Жеребец согласно фыркнул и заодно отогнал муху. Он был согласен поехать куда угодно, лишь бы там был овес или хотя бы возможность снять седло, под которым спина уже вся вспотела. 
- Вот и поехали, - кивнула Варя и свернула на дорогу к усадьбе Северцева. Бывать у него в гостях ей до их пор не приходилось. Когда они утром катались верхом, то встречались на развилке, а в остальное время Степан Аркадьевич сам навещал соседку. 
На развилке Варя свернула туда, откуда обычно приезжал Северцев. Дункана она не торопила, и конь неспеша шагал по не слишком наезженной и изрядно заросшей травой дороге. Местами поднимались молодые деревца, так что телеги тут вряд ли могли бы пробраться. Похоже, мужички с топорами досюда уже несколько лет не доходили. Хотя какие-то попытки привести дорогу в порядок, видимо, когда-то предпринимались. Каждые двадцать-тридцать шагов на обочине высились пирамидки из идеально ровных, будто обкатанных морем до почти круглой формы белых камней. 
Господский дом появился неожиданно. Деревья расступились, образуя раму картины, и особняк сам собой возник на фоне яркого синего неба. Ветер принес запах нагретой солнцем воды и водорослей. Варя сообразила, что описала полукруг около деревни и выехала к реке. 
Чем ближе девушка подъезжала к дому, тем более странным ей казалось все там. К примеру, почти все окна были закрыты ставнями. Крыша местами провалилась и просела от дождей, на крыльце не хватало досок, а когда–то очень красивый балкончик, на итальянский манер опоясывающий второй этаж дома, обвалился и теперь одним краем упирался в землю. 
Варя со вздохом признала, что идея пойти в гости оказалась не такой и удачной. А ведь Степан Аркадьевич вовсе не выглядел бедняком! Неужели у него денег даже на ремонт самого необходимого? И ладно, пусть он не хочет нанимать прислугу, но какой-нибудь дядька или хоть няня с ним просто обязана была остаться. Ну, и где они все?
- Пошли посмотрим, что здесь за чудеса? – предложила Варя Дункану и направила его ко въезду во двор, где когда-то были ворота. Теперь створка осталась только одна, да и та, перекосившись, держалась только на верхней петле. 
Спешиваться Варя не стала. После приема, который встретил ее дома, она даже предположить не могла, с какой скоростью придется уносить ноги отсюда. А бегал конь всяко лучше, чем Варя, в ее длинной амазонке и сапогах с каблучками. Во дворе тоже не было никого живого. Впрочем, и мертвого тоже. На почетном месте, почти перед крыльцом, стояла низкая дубовая колода, на которой лежал изрядно заржавленный топор. Блестела только узкая полоска вдоль самого лезвия, а все остальное покрывали рыжие пятна ржавчины, поверх которых мелкими пятнышками застыла кровь. Она же въелась в потемневшее дерево колоды, и в целом вся композиция напоминала плаху, от которой, бросив инструмент, ненадолго отлучился палач.
- Ой, мама… - Варя прижала ладони к щекам. Стек выскользнул из ее руки и упал на траву. Чтобы поднять его, надо было слезть на землю, но на это бы девушка не согласилась ни за какие деньги. 
Ведь она, похоже, нашла того самого психа, зарубившего уже четверых, нет, пятерых, считая сегодняшнего, жителей деревни! И кто бы мог подумать, что милейший Степан Аркадьевич окажется кровавым убийцей? Вот уж точно внешность обманчива! Хотя ведь не станет честный человек носить такую бороду, которая ему пол-лица скрывает? 
Надо было ехать к Трофиму Федоровичу Пискареву, тому самому чиновнику, которого прислали разбираться с тем, что же все-таки происходит в деревне Большие Топорищи. Но Варя не могла заставить себя сдвинуться с места. И мысль «Как ужасно!» постепенно сменялась в ее голове мыслью «Как хорошо…» Как хорошо было бы познакомить дядю со Степаном Аркадьевичем! И еще желательно, чтобы при этом знакомстве в руках у Северцева был топор. 
Страх исчез, без остатка растаяв на жарком солнышке. Варя впервые за утро соскользнула с седла, подобрала хлыстик и подошла к колоде. Руки она держала за спиной, но топор разглядывала с любопытством. Светлая полоска заточенного железа вдоль лезвия казалась ехидной ухмылкой, словно и этот убийца тоже смеялся над барышней. 
- А мы еще посмотрим, кто кого! – пообещала Варя. – Может, вы с хозяином мне и сгодитесь. 
Чтобы завернуть топор, пришлось пожертвовать нижней юбкой, отделанной, между прочим, отличнейшим кружевом. Но сейчас Варенька Невзорова была согласна почти на любые жертвы. 

Деревня Большие Топорищи – всего две улицы, да и то вторая всего с одной стороны домами застроенная, - раскинулась на крутом берегу реки. Наверно, напрямую, через лес или по берегу, к ней от усадьбы Северцевых было ближе, но дороги там не было, и Варе пришлось добираться в обход. К ее приезду следственный пристав Пискарев уже успел сгонять местных мужиков в лес за телом, и теперь из одного дома доносились приглушенные стенами рыдания, а со двора долетал стук молотка – сколачивали гроб для похорон. Одновременно с приездом Вари подкатила телега, и с нее важно сошел отец Сергий, священник из ближайшего села. Был он неторопливый, солидный, с окладистой бородой, и народ его уважал.
- Добрый день, - Варя спешилась и изобразила реверанс. Дункан фыркнул, гоняя хвостом мух.
- Да какой же добрый, Варвара Николаевна, - отец Сергий покачал головой. – Опять бабу ваш душегубец обезглавил.
- Я слышала, - кивнула девушка. – Мы со Степаном Аркадьевичем ее и нашли. А это кто была?
- Марфа, Василия жена.
- Ой… Жалко, - Варя вздохнула. В деревне она в последние дни бывала чуть ли не чаще, чем у себя в усадьбе, и почти всех в лицо знала. – У них же детей вроде пятеро? Надо будет для них что-нибудь сделать.
- Надо, чадо, надо, - с энтузиазмом согласился священник. – Вот сейчас пойду к ним, вдовца хоть успокою. 
- И я с вами.
Расспрашивать, где сейчас Степан Аркадьевич, Варя побоялась. Мало ли кто о чем подумает, а убийцу им обнаружить еще рано. Коня она поручила знакомому мужичку с наказом напоить-накормить, а сама пошла в дом. На ее счастье, все были там.
Марфа лежала на лавке, прикрытая до подбородка чистым куском ткани. Так посмотреть, и не скажешь, что мертвая, разве что кожа бледная. А лицо спокойное-спокойное, словно не выскочил перед ней из кустов барин с топором, а поспать прилегла и не проснулась. Плакали дети, выла, иначе не скажешь, мать покойницы, пожилая худая женщина. А самого вдовца на фоне всей этой какофонии допрашивал дотошный Пискарев.
- Василий, ты лучше сознайся, что сам жену порешил, а не то по этапу, на каторгу пойдешь, - мерно увещевал он. – А так, глядишь, скидка выйдет.
- Вы бы, Трофим Федорович, не валили все на мужика, - Степан Аркадьевич отошел от окна, бросив разглядывать лоскутные занавески. – Может, на жену у него повод и был кинуться, но остальных-то четверых за что бы ему убивать? 
Варя про себя порадовалась, что хоть немного совести у Северцева еще осталось, и согласно кивнула:
- В самом деле, господин Пискарев, не надо во всем моих мужиков винить. Вдруг в лесах кто из беглых каторжников скрывается?
- Варвара Николаевна! - если бы сейчас топор был у чиновника, Варе бы не поздоровилось. – Не надо учить меня делать мою работу! Вы что, хотите, чтоб я сюда роту солдат вызвал и все леса прочесал? 
- Нет-нет, что вы! 
Учитывая, что в лесу прятался Никита, это было совершенно лишним. Поэтому девушка просто мило улыбнулась:
- Трофим Федорович, давайте мириться? У меня дядюшка приехал, и мы приглашаем вас завтра к нам на ужин. А вас, Степан Аркадьевич, зовем сегодня.
- Сегодня? – Северцев почему-то обернулся к окну, словно пытаясь что-то разглядеть на улице. – Сегодня никак не могу, Варвара Николаевна!
«Интересно, это он после убийства так себя ведет, или у него по плану вечером как раз новое?» - прикинула девушка про себя, от души надеясь, что второе предположение правильное. Зря она что ли топор воровала?
- Степан Аркадьевич, миленький! – Варя умоляюще сложила руки. – Вы мне очень-очень нужны! Мы с дядей не поладили слегка, и мне очень нужен кто-то посторонний, чтоб Петр Александрович не сильно на меня ругался.
Тут она снова улыбнулся Пискареву:
- А к завтрашнему дню мы уже помиримся и будем рады видеть вас.
- Варвара Николаевна, - снова завел Северцев, но девушка замотала головой, зажимая уши:
- И слышать ничего не хочу!
- Постыдились бы, при покойнице-то, - в полголоса заметил отец Сергий.
- Извините. Конечно, мы на улице поговорим. Идемте, Степан Аркадьевич.
- Варвара Николаевна!
Но девушка уже выскользнула в темную прохладу сеней. Здесь было не так жарко, как на улице, и почти темно. Сосед последовал за ней и остановился на расстоянии пары шагов от Вари. На секунду ей показалось, что его глаза блеснули желтым в темноте. «Ой, мама… Во что я ввязалась!» - Варенька отступила к стене, чуть не сбив стоявшее на приступке ведро. 
- Еще раз прошу прощения, но мне придется отклонить ваше приглашение, - твердо повторил Степан Аркадьевич. Он остался на месте, словно знал, что любое его движение напугает Варю. – Сегодня я неважно себя чувствую, и мне лучше оставаться дома.
Варя перевела дыхание. Сейчас нужно было соврать так, чтобы это показалось правдой, и так, чтобы это убедило соседа к ним приехать.
- Я должна вам кое в чем признаться, - выдохнула она, нервно теребя пальцами рукав амазонки. – Я терпеть не могу своего дядю. Но, поскольку он еще и мой опекун, мне приходится с ним считаться. А сегодня он приехал без приглашения, и хотел выпороть моего младшего конюха, и вообще… И я вела себя с ним просто ужасно, и чуть не сбила его конем. И не собираюсь извиняться!
Она из-под ресниц глянула на Северцева. Показалось, или по его губам и правда скользнула улыбка? 
- Варвара Николаевна, вам следует поговорить с отцом Сергием о почтении к старшим.
- Почтение! Он промотал все свои деньги на содержанок и карты и теперь подбирается к тому, что оставил мне отец. А я, чтоб он провалился, не собираюсь делиться!
- Я вас понимаю, - Степан Аркадьевич по-прежнему был спокоен. – Но чем могу помочь я?
- Приезжайте к нам ужинать. Скажитесь моим поклонником, просите моей руки – он все равно не отдаст. Короче, устройте ему проблем на неделю-другую, я пока напишу другому своему опекуну. 
- Я могу приехать к вам… послезавтра, - сосед кивнул своим мыслям. – Да, именно послезавтра, никак не раньше.
- А если он сегодня меня выпорет?! – с почти настоящими слезами воскликнула девушка. – Или еще что похуже? Вы не знаете моего дядю, Степан Аркадьевич. Это же зверь, я не человек!
- Ну, о зверях я, положим, кое-что знаю, - Северцев невесело улыбнулся. – Хорошо, Варвара Николаевна, я поеду к вам на ужин. Но мне надо будет уехать до того, как сядет солнце. 
- Конечно-конечно! – охотно согласилась Варенька. – Вы меня так выручаете, просто очень-очень! Спасибо вам большое!
- Благодарить будете потом, если все пройдет удачно.
- Очень на это надеюсь! – горячо проговорила девушка, не сомневаясь, что под словом «удачно» они с соседом подразумевают совершенно разные вещи.
- Вы извините, но мне сейчас надо к отцу Сергию подойти, - извиняющимся тоном проговорил Северцев. 
«Только каяться не вздумайте! Это совершенно не вовремя!» - потребовала про себя Варя и снова кивнула:
- Хорошо, я на улице подожду. Без вас я домой не поеду, учтите!
А перед домом, на лавочке в тени яблони расположились местные старушки. Стоило Варе появиться на улице, как все глаза, как нацеленные пушки, навелись строго на нее. Варенька подобрала шлейф амазонки, чтоб не подметать чужой двор, и подошла к ним. 
- Добрый день. Я могу вам чем-то помочь?
- Вы бы, барыня, сказали отцу Сергию, чтоб он чеснок-от из домовины не выкидывал. А то как Степаниду хоронили, так он все дольки повыгреб, да еще сказал, что такого мракобесия у нас в приходе не потерпит.
- Так ведь не встала Степанида-то, - заметила другая бабка.
- А вот коль в чесноке не полежала бы, то может, и поднялась бы, - заспорила третья, а первая укоризненно покачала головой:
- Ты, Анисья Трифоновна, сама знаешь, чеснок от колдуна – наипервейшее стредство. 
- Какого еще колдуна? – насторожилась Варя, ибо про этот фольклорный элемент слышала впервые. 
- Как-от какого? – на нее посмотрели с таким удивлением, словно она приказала пшеницу сеять в январе. – От Кощея Бессмертного.
- Понятно, - Варя скрестила на груди руки и прислонилась к яблоне. Похоже, бабули давно были в маразме, но почему бы не послушать сказки, если возможность есть. – И что, он тут жил что ли?
- А ты, Лисавета Петровна, барышню только запутаешь, - возразила сухонькая бабка, которую называли Анисьей Трифоновной. – Не Кощей он вовсе был, а просто колдун, и бессмертным он еще не был, а только собирался стать. Только он собрался свою волшбу тут сотворить, как пришел барин да и снес ему башку топором. 
- Так… - тихо выдохнула Варя. – А мотивчик-то определенно знакомый! И что было дальше?
- А дальше колдун повадился из своей могилы подниматься да тут ходить, голову свою искать, - торжествующе закончила первая бабка. 
Но Анисья Трифоновна только покачала головой:
- Тебе тогда только три года стукнуло, ты и не помнишь ничего. А я все видела. И как Антип Северцев лично колдуну голову отрубил, и как тело его на рябиновых дровах сжег, и как топор свой в лесу закопал.
- Погодите-ка! – Варя подскочила на месте. – А Степану Аркадьевичу этот Антип кем приходится? 
- Так дед он ему, - Анисья Трифоновна передернула худыми плечами. – Недавно это было, почитай годков семьдесят назад…
- Ого-го… - только и смогла выговорить Варя. Выходило, что Степану Аркадьевичу не давала покоя слава знаменитого предка, и он рубил фамильным топором кого попало, надеясь, что колдун-другой среди его жертв попадется. Интересно, это лечится?
- Варвара Николаевна, едем? – потомок славного убийцы колдунов вышел на улицу, жмурясь от солнца. От него сладко пахло миром, и на лбу блестела кожа, смазанная этим ароматным маслом. 
- Вы получали благословение на спасение меня от дяди? – удивилась Варя. – Да вы прямо паладин, Степан Аркадьевич!
- Ну что вы, Варвара Николаевна, это мой долг! – улыбнулся Северцев. 
Всю дорогу до усадьбы Невзоровых Варенька инструктировала своего рыцаря, как вести себя с ее дядей.
- Вы, главное, не спешите там. Сначала поговорите, узнайте, какое у него настроение. А то согласится нас поженить из вредности, и что мы тогда с вами делать будем? Нет, конечно, он не согласится, но так, на всякий случай, лучше быть поосторожнее.
Собственная болтовня помогала отвлечься и даже не вспоминать о привязанном у седла топоре и о том, для чего этот топор вообще нужен. А Степан Аркадьевич и не подозревал о кровожадных намерениях Вареньки. Он слушал, молча кивал, и по его лицу было видно, что он все равно сделает все по-своему. Впрочем, тут уж Варе было все равно. Лишь бы до вечера задержался и дело сделал.
В усадьбе уже успели разгрузить дядюшки багаж. Его карету загнали в сарай – для этого оттуда пришлось повытащить все дрова, и теперь они кучей лежали у стены дома. Никого из дворни не было видно. Варенька спешилась и сама повела Дункана в конюшню.
Дядька Фрол выглянул с чердака, где хранилось сено, широко улыбнулся:
- Барышня пожаловали! А мы уж гадали, куда вы подались после такого…
- С заезжим гусаром не сбежала, если ты об этом, - хмыкнула Варя. – Еще посмотрим, кто кого. 
Фрол мигом посерьезнел:
- Вы, Варвара Николаевна, зря так с дядюшкой. Он же вам добра желает. И Никитке, если б его разок посекли, вреда не было.
- А если бы не разок? – прищурилась Варя. – А если бы регулярно? А имение – в опеку или и вовсе с молотка за долги? Что на это скажешь?
Дядька Фрол хмыкнул, почесал в затылке, степенно отряхнул рубашку от сухих былинок, и только потом проговорил:
- Такого хозяина не дай Бог, конечно. А все-таки, Варвара Николаевна, чему быть, того не миновать. И вам бы смириться лучше, глядишь, стерпится – слюбится.
- Да не дождетесь! – возмутилась девушка. 
- Варвара Николаевна, - Северцев тоже заглянул в конюшню, держа в поводу своего гнедого, - у вас все в порядке? 
- Маленькие хозяйственные вопросы, - отмахнулась Варя. – Простите, что заставила ждать. Возьми у нас лошадей, Фрол. А потом у меня к тебе будет еще одно поручение, так что ты с конюшни не уходи пока. Пойдемте, Степан Аркадьевич. Выпьете по рюмочке с дядюшкой, а я распоряжусь насчет обеда. 
- Вы так любезны, - сосед изобразил светский поклон, на удивление неуместно выглядевший в конюшне, между рядами денников с присыпанным соломой полом. Варя улыбнулась, и Северцев весело хмыкнул в ответ:
- Неподходящий момент для демонстрации остатков воспитания?
- Это было мило, - покачала головой Варенька. – Но идемте, времени у нас не очень много, а приготовить нужно еще столько всего.
Петр Александрович и Степан Аркадьевич не могли бы не понравиться друг другу больше, даже если бы один был кошкой, а другой – собакой. Поэтому знакомство превратилось в пикировку буквально с первой фразы:
- Дядюшка, разрешите представить вам нашего соседа, Северцева Степана Аркадьевича.
- Какая… неожиданная встреча, право слово, - дядя посмотрел на гостя с таким видом, словно вдруг разглядел раздавленную улитку на своем начищенном сапоге.
И Степан Аркадьевич, который до этого скромно жался у дверей, шагнул вперед с той звериной грацией, которая всегда вызывала у Вари невольное восхищение:
- Напротив, сударь, встреча вполне ожидаемая. Я давно собирался с вами познакомиться, чтобы обсудить один важный вопрос.
- Вот как? – Петр Александрович встал, чтобы казаться внушительней, но маневр не удался. Он и стоя-то не доставал Северцеву даже до плеча. – Хотите продать что-нибудь из ваших угодий? Судя по костюму, у вас настоятельная нужда в деньгах.
- Деньги мои не вам считать, - отрезал сосед, и Варя поняла, что еще пара фраз – и Степан Аркадьевич набьет морду ее дяде без всякого топора.
А вдруг до смерти и не прибьет?!
- Степан Аркадьевич! Дядюшка! – она замахала руками. – Ну что же вы, право слово? Кто о серьезных вещах до обеда разговаривает? От этого пользы никакой, одни ссоры.
- Я не ждал сегодня гостей, - проскрипел Петр Александрович и потянулся за сигарой. Степан Аркадьевич скривился:
- Если будете курить, я лучше пока по саду прогуляюсь.
- В столицах, любезнейший, - дядюшка почувствовал себя на коне и потянулся за золотой гильотинкой, чтобы обрезать кончик сигары, - без табачного дыма ни один хороший вечер не обходится. 
- А у нас на Руси от него только вонь одна. Да и зубы еще желтеют.
У самого Степана Аркадьевича зубы, кстати, сказать, были отличные – белые, как самый лучший сахар или свежевыпавший снег. Даже Варя позавидовала, что уж говорить о дядюшке!
- Пойдемте, я вам сад покажу! – Варенька ухватила соседа за рукав и потащила на улицу. – А Петр Александрович к нам после присоединится.
Выходя, девушка мельком оценила двери кабинета: крепкие, чтоб за ними не случилось - выдержат. В самый раз для ее замысла.
В саду было жарко. Пусть солнце уже и перевалило за половину пути, до горизонта ему все равно оставалось далеко, так что припекало оно изо всех сил. Тень под деревьями слегка спасала, но только слегка.
- Степан Аркадьевич, - Варя, наконец-то, отпустила рукав соседа, - что это на вас нашло?
- Он мне не понравился, - сквозь зубы выговорил Северцев, разглядывая заползающий на яблоню вьюнок. – Наверно, мне лучше уехать.
- Что, и оставите меня наедине с этим тираном и деспотом?! – ужаснулась Варя. – Степан Аркадьевич, миленький, только не это! Я же в пруду утоплюсь, и это будет на вашей совести.
- А если я вашему дядюшке пару синяков поставлю?
- Скажем, что ночью в уборную пошел, и сам головой о притолоку ударился. Три раза, - Варя хмыкнула. – Плакать я из-за него не буду, прямо скажу.
- Гнилой он человек, - Степан Аркадьевич продолжил говорить серьезно, словно и не заметив шутку. – В душе немного живого осталось, а она и тело за собой тянет. Долго он не проживет.
Варя растерянно хлопнула ресницами и тоже уставилась на вьюнок: листья, как заостренные чешуйки, белые и розоватые цветы… Так что же, это сосед будущее предсказывал или так завуалировано предлагал исполнить мечту Вареньки?
- Года два, думаю, ему осталось, - продолжил Северцев задумчиво.
- Это много, - подумав, оценила Варя. – Боюсь, я столько не продержусь. 
Теперь уже Степан Аркадьевич замолчал, пытаясь понять, о чем же говорила его спутница.
- Ну, вот что, - девушка глубоко вздохнула, выпрямилась, - пойду я переоденусь.
Она двумя пальцами приподняла подол амазонки, так что показались носки сапожек. Платье, и в самом деле, выглядело плачевно: с утра подол намочило росой, потом пришлось проехать через высокую траву, и цветочная пыльца и прочий сор поналипли на мокрую ткань да так и высохли причудливыми узорами. 
- Вы скучать не будете?
- Нет, - Северцев покачал головой. – Мне как раз кстати одному побыть. Не привык я к обществу, особенно к такому, как ваш дядюшка, не в обиду будь сказано.
- Какую бы гадость вы про него не сказали, я с вами полностью соглашусь, - улыбнулась Варенька и почти побежала к дому. 
Завернув за угол, она оглянулась, убедилась, что никто не смотрит, и со всех ног бросилась на конюшню. Дядька Фрол, как и сказано, был там – расчесывал гриву Дункану. Конь отмахивался хвостом от летающих вокруг мух и фыркал. 
- Варвара Николаевна, я б попастись его вечером вывел. Кататься-то в ночь чай при дяде не поедете?
- Не поеду, - Варя сжала кулаки. Обычно она спокойно относилась к таким подколкам, а сегодня казалось, что вся дворня считает ее самодуркой и только и ждет, пока в усадьбе появится нормальный барин. А вот не дождутся! – Фрол, у меня к тебе дело есть. 
- Какое?
- Как мы в беседку обедать уйдем, ты к дверям кабинета засов прибей. Да только попрочнее, такой, чтоб от чиха не отваливался.
Конюх искоса глянул на девушку, почесал в затылке:
- Отчего б не прибить… Да вы никак задумали чего, Варвара Николаевна?
- А об этом, Фрол, ты чем меньше знаешь, тем крепче спишь, - отрезала Варя.
- Вот уж точно, паны дерутся, а у холопов чубы трещат, - покачал головой конюх. – Ладно, не извольте сомневаться, барыня, все сделаю.
- Спасибо! – улыбнулась Варя. – А где тут у меня сверточек такой был?
- С топором что ли? – конюх посерьезнел. – Заржавленным да с кровью свежей?
- Вот именно! – кивнула девушка. – И зачем он мне нужен, тебе тоже знать не надо.
Обед прошел в мирной и дружественной обстановке. Примерно в такой же государь император мог бы отобедать с Наполеоном накануне Бородинского сражения. Петр Александрович норовил попрекнуть гостя незнанием света и столичных сплетен, а что думал Степан Акадьевич, Варя точно не могла сказать, потому что говорил он мало. Но судя по глазам, он уже мысленно прибил и прикопал Вариного дядюшку раз тридцать. Девушка буквально извертелась за столом, пытаясь, чтоб и дядя не сказал того, что заставит соседа уехать, и чтоб сказал достаточно и хорошенько обидел Северцева. Может, тогда ему еще легче будет.
Тени деревьев удлинились, в похолодневшем воздухе зазудели комары. Западная сторона неба зажглась желтым закатным пламенем, а над ним на небо выкатился полупрозрачный блин луны. Степан Аркадьевич поднялся из-за стола:
- Петр Александрович, я хотел бы поговорить с вами наедине.
Дядя удивленно посмотрел на него:
- А что, осталось еще что-то, что мы с вами друг другу не сказали?
- Да. 
Варя тоже вскочила, подхватывая сползающую с плеч шаль:
- Правильно, пойдемте в дом, пока я не простудилась. Я прикажу, чтобы вам кофе в кабинет подали и наливок всяких, да?
- Может, из тебя и выйдет еще хорошая хозяйка, - снисходительно похвалил дядя и тут же добавил: - Если кто-то возьмется воспитать хорошенько.
Варя резко выдохнула и отвернулась. Степан Аркадьевич подал ей руку, чтобы проводить в дом, и на ухо шепнул:
- Я останусь еще буквально на десять минут, дольше не смогу. 
- Я понимаю. Еще раз спасибо вам! – Варя горячо пожала его ладонь. На миг ее кольнуло чувство раскаяния, что она подставляет такого хорошего человека, но тут дядюшка разбрюзжался насчет комаров и немытой России, и Варя в очередной раз убедилась, что поступает совершенно правильно. А Степану Аркадьевичу она потом поможет труп в лес перетащить.
В кабинете уже все было готово для серьезной беседы: ярко горели свечи, переливались разными цветами графинчики с домашними настойками. Топор лежал поверх подушек на низеньком модном диванчике, и блестящая полоса вдоль его лезвия казалась насмешливой улыбкой. 
Варя пропустила мужчин вперед, захлопнула за ними дверь и задвинула засов.
Северцев то ли услышал, то ли почувствовал неладное, толкнул дверь:
- Варвара Николаевна! Откройте!
Он ударил – вероятнее всего кулаком, но судя по звуку – как минимум кувалдой. Дубовые створки даже не шелохнулись.
- Откройте дверь!
- Несносная девка, никакого воспитания! – забрюзжал Петр Александрович. – Творит, что хочет. Кругом никакого порядка… А это что еще за гадость?!
- Это топор, - в доселе спокойном голосе соседа проскользнули нотки непривычной злости. – Варвара Николаевна, вы же не хотите, чтобы это случилось в вашем доме?
Варя стояла перед дверью, не сводя глаз с новеньких, блестящих петель засова. Ей не хотелось слышать то, что будет дальше, но и уходить нельзя было. Вдруг Северцев все-таки не убийца? Тогда об этом надо узнать первой и решить, что делать дальше. Хотя Варенька уже не сомневалась, что сосед и есть тот самый ночной отрубатель голов. В воздухе словно витало что-то невидимое, но такое же ощутимое, как, скажем, потянувший с болота холодный ветерок.
- Топор в гостиной! - дядя один не понимал, что творится. – Такая мерзкая железяка!
- Вы просто не знаете, как с ним обращаться, - голос Северцева стал доноситься тише, словно он отошел подальше от дверей. – Дайте сюда.
- Что вы делаете?! – вот теперь в тоне дяди прозвучала откровенная паника. – Прекратите немедленно!
- Я… не… могу-у… - последнее слово перешло в нечеловеческий, какой-то звериный вой. Раздался глухой удар, звук падения тела, и высокий, на одной ноте, почти женский визг.
- Варька! Открой! Открой, дрянь! – дядя, прекратив визжать, замолотил в дверь кулаками. – Убери это отсюда! Не подходите ко мне… А!..
Со звоном разлетелось стекло, и все затихло. 
Тишина, казалось, давила на уши. Гулко тикали большие напольные часы в углу коридора, звенели вездесущие комары. Варя нерешительно положила руку на засов. Железо показалось ледяным, и пальцы тут же промерзли до костей и задрожали. Она никак не могла себя заставить сдвинуть железную полоску и заглянуть в комнату.
- Варвара Николаевна! Что случилось? – в коридорчик постепенно подходили слуги, но останавливались на безопасном расстоянии, будто чувствовали что-то. Нянюшка, Прасковья Федоровна, растолкав всех, пробилась к Варе:
- Что тут, девочка моя? На тебе ж лица нет!
- Я… - девушка с усилием разомкнула пересохшие губы, помотала головой, - не знаю. Они там кричали. Я не знаю.
- Что встали? – нянька деловито обернулась к дворовым. – Ну-ка, дверь откройте. 
- Нет! – Варя вцепилась в засов. – Я сама!
Что бы там ни было, это она организовала это, и в комнату первой входить тоже было ей. 
- Варенька… - завела было Прасковья Федоровна, но девушка замотала головой:
- Нет! Не подходите никто, ну!
Она отперла дверь и толкнула ее внутрь. Створка подалась буквально на несколько сантиметров и застыла, упершись во что-то.
- Все, все, - нянька за руку оттащила Варю от двери, и девушка позволила себя увести. – Молодец, первая зашла. А теперь дай мужикам подвинуть то, что там двери приперло. А что встали, ровно младенцы бородатые?
- Так ведь кричали же! - ответил кто-то.
- Мало ли кому заорать вздумалось. Открывайте. А ты, моя ласточка, иди-ка к себе. Скажу девкам, чтоб чаю с мятой да ромашкой тебе заварили.
- Да отстаньте вы с вашим чаем! – сорвалась Варя и, сжав в кулаках углы шали, развернулась к мужикам: - Открыли быстро эту дверь, а то всех к соседям продам, к свиньям собачим! Ясно?!
- Чего ж неясного?..
Когда в кабинет таки удалось зайти, подозрения Вари оправдались. У самой двери, побледневший, будто восковой, лежал Петр Александрович. Голова у него была на месте, зато рот распахнулся в безмолвном крике, а руками со скрюченными пальцами он словно отталкивал от себя что-то невидимое.
- Да он и не дышит поди… - еле слышно выговорил Тихон.
- Ой, мамочки! – Прасковья Федоровна прижала ладони к щекам, показывая на что-то на пушистом персидском ковре. Варя присмотрелась. В густом ворсе, утопая почти на все лезвие, торчал знакомый топор.
Более-менее все успокоились только к полуночи. Петра Александровича пристроили на стол в том же кабинете, сложили ему руки, как надо, и накрыли свежей простыней. Стоило отправить кого-нибудь в деревню за отцом Сергием, но отпечатки волчьих лап, оставшиеся снаружи под разбитым окном, отбили у дворни охоту геройствовать. А сама Варя и не настаивала. 
- До утра подождет, ничего страшнее уже не случится, - объявила она вслух, но дверь в кабинет все-таки опять заперла. Нет, конечно, девушка не верила в сказки о поднимающихся из могил мертвецах, но – мало ли.
- Иди спать, ласточка моя, - Прасковья Федоровна подтолкнула Варю в сторону ее комнаты. – А я тебе капелек принесу, чтобы заснуть легче было. Единственного родственника потеряла, горе-то какое…
- Ну да, - согласилась Варя. – Только спать я не собираюсь. Мне Степана Аркадьевича дождаться надо.
Няня строго посмотрела на нее:
- Не придет он, неужто не поняла?
- Не поняла - чего? – переспросила девушка, снова теребя бахрому шали. Что-то ей подсказывало, что ответ ей очень и очень сильно не понравится. 
- Оборотень наш сосед-то, - просто объяснила Прасковья Федоровна под сочувственное кивание остальных. - Как он на глазах у Петра Александровича – царствие ему небесное! - в зверя перекинулся, так дядюшка твой со страху и помер.
- Оборотень… - медленно повторила Варенька. Предположение выглядело откровенно фантастическим, но оно единственное объясняло все, что произошло в кабинете. Значит, приходилось принять это в качестве единственно-правильной версии. Да и потом, если уж Варя смогла смириться со Степаном Аркадьевичем – убийцей, то волка-то как-нибудь переживет. – А топор тогда при чем?
- Ну как же! – вступил дядька Фрол. – Волколак, чтоб в зверя обернуться, должен через топор перекувырнуться. Спиной вперед.
- Не вперед, а назад! – заспорила кухарка. – И волчьей кровью измазаться.
- Волчью шкуру он надеть должен! – тут же прозвучала третья версия. – И оббежать вокруг церкви задом наперед и на четвереньках.
- Так! – чуть повысила голос Варя, и слуги моментально притихли. – Что бы там ни надо было сделать Степану Аркадьевичу, это его проблемы. А в кабинет до утра никто заходить не должен. И топор не трогать!
- Да как скажете, барыня.
- Вот, сразу бы так! А теперь все спать!
Отбившись от успокаивающих настоек, Варя заперлась у себя в комнате и без сил упала на кровать. Вечер выдался не из легких, но отдыхать все равно было рано. Суеверия, которые на нее так радостно вывалили ее люди, были, конечно, бредом, но доказывали одно – если утром в кабинете появится человекообразный Степан Аркадьевич, спокойной жизни в этих местах ему не видать. Ославят убийцей, а если смелости наберутся – еще и дом подпалят. Значит, он должен найтись где-то в другом месте – вроде как в гостевой спальне прилег и ничего не видел и не слышал. А отпечатки лап оставила собака, бродячая. Которая, если верить следам, должна быть чуть поменьше лошади. Ну, да клумбу за ночь и перекопать можно, а у страха, как известно, глаза велики.