Тоска

Тоска

Всё кончено! Как же поверить в это? Как же оставаться собою, не выдавать никакого лишнего чувства, не забывать даже в такой печальный момент о том, что ты полностью на виду?..

Агнесса всегда думала, что прошла через всё на этом свете, чтобы никогда уже не позволять себе терять лица; ей казалось, что она способна хранить достойный вид в любой ситуации – положении придворной чародейки, советницы самого короля обязывало её к этому. Но нет – переоценила себя Агнесса – день, который всегда виделся ей триумфальным, давит на неё вдруг с такой силой, так душит, что невольно слёзы застилают глаза.

Нельзя, нельзя скорбеть. Нельзя допускать этого – кругом придворные – язвительные и внимательные, подмечающие каждую деталь, а она не должна иметь слабости, потому что раз её проявив, можно навсегда ослабеть.

Почти полвека этот человек, уходящий теперь под мрачную торжественную процессию двора, отравлял Агнессе жизнь, и теперь, когда смерть коснулась его тела, когда увела она его душу с собою к Седым Берегам, когда, казалось, наконец-то пришло освобождение, Агнессе хочется выть от отчаяния.

***

В самом деле они были знакомы полвека. По меркам людей много, по меркам магии – едва ли, но вся штука в том, что мало кто может закостенеть настолько, чтобы полностью отречься от людского и осознать себя абсолютно магической сущностью – человеческая природа сильнее магии, жажда действовать и жить как человек побеждает жажду постичь всю суть бытия и на равных общаться с миром.

Поэтому для них обоих полвека было ужасно долго.

Агнесса – придворная чародейка, потомственная колдунья, имеющая за заслуги своих матерей и бабушек титул, всегда верила в свою исключительность и в собственную правоту. Она была лучшей в магическом искусстве, кичилась чистотой магического рода, гордилась влиянием на совет и короля, ликовала от того, что ей не смеют возражать (попробуй, конечно, возрази колдунье, когда ты человек, кто станет всерьёз ссориться?). ей никто не говорил и слова против, пока не появился Рибэль.

У него не было ни одного шанса попасть ко двору по прямой дороге – ни чистой крови, ни знати, ни даже достижения. Да и магический дар его развивался хаотично, без наставника и даже без базового образования в Цитадели Магического Искусства. От этого его услуги как целителя были дёшевы и поэтому граф Н., скупой до жути, мог позволить себе содержать Рибэля и взял его с собою ко двору короля. А там Рибэль, оказавшись, наконец, в сытости и свободе, стал развиваться с поразительным рвением. Он использовал все свои шансы и отличился услужливостью, чем заслужил надменное закатывание глаз и отвращение у Агнессы, и неожиданную симпатию со стороны самого короля.

После кончины графа Н. король, не то устав от надменной чародейки в своих рядах, не то из жалости, а может быть и просто от тоски и на волю солнечного дня ввёл Рибэля в совет. Агнесс возмутилась:

-Этот человек не может быть достоин того, чтобы находиться здесь. Все присутствующие имеют либо чистую кровь и заслуги, либо какой-то талант, а этот, с вашего позволения…

-Тогда держитесь дальше, госпожа, а то я вас запачкаю, - спокойно отозвался Рибэль, чем вызвал судорожный кашель у присутствующих (включая короля), призванный скрыть смех. Агнесса даже покраснела от ярости и бешенства.

-Да я! Я…потомок древней крови, моя мать…- Агнесса задыхалась от ярости. Этот наглец, выскочка! Как смел он дерзить ей?!

-К вашей матери вопросов нет, как и ко всему вашему роду, - признал Рибэль и склонил голову в почтении, - но ваши личные заслуги, госпожа?

Совет был сорван. Министры и рыцари, призванные на заседание, срочно покидали залу, сдерживая смешки. Многих хватило даже до коридора, и уже там, за закрытой дверью, вдали от глаз потомственной чародейки раздался громкий смех – Агнессу не любили и считали заносчивой, её боялись, сторонились, и теперь она вдруг в одно мгновение оказалась человеком, которому можно осмеять!

Король сбежал последним. он не оглядывался на магических советников, торопился покинуть возможное поле битвы.

-Нагле-ец, - прошипела разъярённая Агнесса и вскинула руку в боевом заклинании. Оно опасно пульсировало в её пальцах синеватым огоньком, - извинений!

-Извиняйтесь! – согласился Рибэль, для которого происходящее было весёлым приключением, не больше. Он ответно вскинул руку с щитовым заклинанием.

Агнесса ударила, не примериваясь, надеясь испепелить на месте мерзавца. Он успел выставить щит, и синеватые огоньки заклинания растеклись, не причинив Рибэлю никакого вреда, но удар двух заклинаний в каменной зале, хранящей когда-то величественную торжественность, оказался сильнее, и ни Агнесса, ни Рибэль не смогли устоять на ногах, оба потеряли равновесие…

Это было унизительно для Агнессы. Она вскочила, задыхаясь от стыда, пунцовая от гнева, готовая к новому бою, но Рибэль примирительно поднял ладонь:

-давайте с самого начала?

Агнесса могла щелкнуть пальцами – теперь она была готова выложить всю силу своих заклинаний и уничтожить наглого врага, но вместо этого вдруг опустила руку.

Это не выход. Драться с ним бесславно. Как легко он спровоцировал её! Как это было грубо!

Но это не его ошибка. Это её провал как советницы, как потомка древней крови.

-Держитесь от меня подальше, - посоветовала Агнесса, - раздавлю!

-Не сомневаюсь, - Рибэль отвесил ей шутливый поклон.

Но с того самого дня власть Агнессы покачнулась. Рибэль – обычно скромный в делах, ворвавшись в совет, наносил ей поражение за поражением. Агнесса больше не была единственной магической силой в совете и теперь было что противопоставить ей. Она с горечью выяснила, что всё, что прежде она принимала за уважение к себе, было лишь пеплом страха, нежеланием затевать ссору. Теперь, когда был Рибэль, когда была альтернатива её силе, Агнесса всё больше отчуждалась от людей, всё меньше оказалась ими замечена.

Они были различны во всём человеческом. Он легко сходился с людьми, шутил с ними, беседовал, прикрывал их недостатки, поддерживал, искренне веселился, развлекая советников и придворных магическими трюками. Она – держалась холодно и величаво, гордо, из последних сил храня благородство, полагая, что магия – это удел избранных и существует лишь для настоящих дел.