Тот, кто изготовил смерть

Тот, кто изготовил смерть

 Ри­хард Ми­лин­ский-фон Дорн брал от жиз­ни всё, что, по его мне­нию, ему при­над­ле­жало. Он при­вык жить на ши­рокую но­гу, упи­вать­ся кровью, уби­вать ра­ди за­бавы и прос­то нас­лаждать­ся, не об­ра­щая вни­мания ни на что. Он не лю­бил мо­рали, пра­вил, не лю­бил ог­ра­ниче­ний и ра­мок, счи­тал, что ему доз­во­лено всё, что толь­ко мо­жет и не мо­жет быть доз­во­лено, а по­тому не об­ла­дал ка­кими-ли­бо твёр­ды­ми убеж­де­ни­ями.

      Ри­хард Ми­лин­ский це­нил толь­ко смерть во всех её про­яв­ле­ни­ях.

      Ког­да в Поль­шу втор­глись нем­цы, и взвол­но­ван­ный Яцек при­нёс ему эту весть, Ри­хард и бровью не по­вёл, лишь от­пил нем­но­го кро­ви из хрус­таль­но­го фу­жера и през­ри­тель­но улыб­нулся, за­тем валь­яж­но спро­сил:

      — Ког­да они при­нима­ют?

      Так пан Ми­лин­ский стал на­цис­том. Ему, ко­неч­но, не очень пон­ра­вилась крас­ная на­шив­ка, та­кое он не но­сил, и слег­ка по­коро­било мес­тное при­ветс­твие, но это мож­но бы­ло и по­тер­петь — в кон­це кон­цов бы­вало и ху­же. Глав­ное бы­ло то, что те­перь Ри­хард мог упи­вать­ся смертью.

      Ес­ли бы он знал, чем это обер­нётся…

***

      По приз­ва­нию фон Дорн был ин­же­нером-фи­зиком, по про­ис­хожде­нию на по­лови­ну, при­чём луч­шую, нем­цем — его отец заб­рал его в Бер­лин, ког­да ему не бы­ло и че­тырёх. Кресть­ян­ка-мать да­же не воз­ра­жала, она всег­да хо­тела сы­ну луч­шей до­ли, а по­тому бес­пре­кос­ловно от­да­ла его, что на­зыва­ет­ся, в хо­рошие ру­ки. Ри­хард по­лучил блес­тя­щее об­ра­зова­ние, мно­гое уз­нал и по­нял, на­веки ос­тавшись бла­годар­ным не толь­ко гра­фу фон Дор­ну, но и Хе­лене Ми­лин­ской, ког­да-то от­пустив­шей его, отор­вавшей от сер­дца ра­ди выс­шей це­ли.

      Ми­лин­ский ни­ког­да не сом­не­вал­ся в том, что мать его лю­бит. Нес­мотря ни на что, да­же на то, что он вам­пир, страш­ное чу­дови­ще и всё та­кое про­чее. Он меч­тал, что она вновь и вновь бу­дет им гор­дить­ся — он соз­даст ору­жие, спо­соб­ное ос­во­бодить её, он добь­ёт­ся для неё луч­шей жиз­ни.

      Ко­неч­но, он се­бе лгал — мать не хо­тела ни­чего дру­гого, кро­ме как де­рев­ни, ему ед­ва уда­лось уго­ворить её на укус. Но вдруг те­перь она за­хочет? Ми­лин­ский ис­крен­не на­де­ял­ся, что ему по­везёт. Она бы­ла ему до­рога.

      На­цис­ты да­ли ему ла­бора­торию, ма­тери­алы и по­мощ­ни­ков. Ри­хард дня­ми и но­чами ду­мал, что-то чер­тил, конс­тру­иро­вал мо­дели, всё со­вер­шенс­тво­вал и со­вер­шенс­тво­вал, по­ка не изоб­рёл её. Иде­аль­ное ору­жие мас­со­вого по­раже­ния. Уни­вер­саль­ную мак­си­маль­но не зат­ратную бом­бу для унич­то­жения на­селён­ных пун­ктов. Ми­лин­ский прек­расно пом­нил, как его наг­ражда­ли и поз­драв­ля­ли с но­вым изоб­ре­тени­ем.

      «Ма­ма, смот­ри, я смог. Я сно­ва прев­зо­шёл са­мого се­бя, — ду­мал вам­пир, раз­гля­дывая собс­твен­ное от­ра­жение. — Я сно­ва на вы­соте». Ему очень хо­телось те­перь на­вес­тить её, об­нять и увез­ти в Кра­ков, что­бы она жи­ла под его за­щитой. Те­перь ма­ма не смо­жет ему от­ка­зать.

      Как-то раз он об­ра­тил­ся с этой прось­бой к од­но­му из во­ен­ных, прис­тавлен­ных к его мас­тер­ской убий­ств.

      — Ко­неч­но, ко­неч­но, — кив­нул герр Мюл­лер. — Это пох­валь­но, герр фон Дорн. Как толь­ко мы ис­пы­та­ем ва­ше изоб­ре­тение, мо­жете ехать.

      Эти сло­ва ста­ли ро­ковы­ми. Бук­валь­но че­рез па­ру дней Мюл­лер при­нёс ему раз­ре­шение и одоб­ри­тель­но до­бавил:

      — От­личный эф­фект. нам уда­лось сте­реть с ли­ца зем­ли ка­кую-то поль­скую де­рев­ню. Рац­ла­вице, ка­жет­ся. Вы­жив­ших нет. Что-то го­вори­ли про ка­кую-то жен­щи­ну, но не при­пом­ню, что. Ду­маю, зна­чения не име­ет.

      Внут­ри Ми­лин­ско­го всё по­холо­дело, что-то обор­ва­лось и упа­ло, при этом раз­бившись и осы­пав­шись ос­тры­ми ос­колка­ми. Ему слиш­ком хо­рошо бы­ло зна­комо наз­ва­ние де­рев­ни.