Трамвай №1

9

Обитая бархатом ложа, тонула в полумраке. Тяжелые портьеры пахли пылью, отчего у Марии щекотало в носу и то и дело хотелось чихать. Устроившись как можно удобнее на жестком кресле, она милостиво позволила принести себе шербет, и принялась украдкой рассматривать зал. Все в нем было помпезно: бронзовая люстра, величаво спускавшаяся с потолка, широкий разлет сцены, винный бархат кресел, золото перил и подлокотников. Постепенно заполнявшийся зрителями, зал блистал отсветами драгоценностей, украшавших дамские шейки, пестрел шелками, атласом, золотом и серебром армейских шнуров, перьями шляпок. Были здесь и знакомы лица: в ложе напротив она заметила МакАртура, а на бельэтаже мелькнуло лицо Тео, что так интересовался горцами. Остальных Мария не знала, но ей казалось, что нынче в театре собрался если не весь город, то весь свет, выставивший как на парад все самое роскошное, что имелось за каменными фасадами особняков.

Марии на секунду показалось, что строгое ее платье, украшенное лишь кружевными манжетами, привлекает к себе слишком много внимания, и сама она случайно попавшая на этот праздник, так же нелепа на нем, как воробей, влетевший в лебединую стаю. Мария поежилась, глубже вжалась в спинку кресла: все здесь было чужое, устоявшееся, привычное для всех, кроме нее.

Мария смутилась, ей стало стыдно перед Яном, и за свой скромный облик, и за минутный порыв, повинуясь которому она так быстро приняла его приглашение. Впрочем, сам Ян, вошедший в ложу с порцией мороженого для нее, выглядел таким радостным, что Мария устыдилась своих мыслей. Было что-то в этом пане, что вызывало откровенную симпатию: может серые глаза с лукавой искоркой, а может открытая улыбка, с которой он описывал Марии важных чиновников, чьи проплешины хорошо были видны им сверху. Или вот руки: крепкие, с широкими ладонями и длинными пальцами. Красивые руки, надежные. Их даже не портит нелепый угловатый серебряный перстень со странной печаткой. Мария даже на секунду представила, как млела бы от него подруга Марта, которая приходила в восторг от блондинов. Вот она уж бы точно не задавалась мыслью о том, что выглядит слишком скромно, а сделала бы все, чтобы предмет ее воздыханий пал пред ней ниц, и не погнушалась бы пустить на благо этой цели все средства, пусть бы и самые коварные. Мария улыбнулась своим мыслям. Эх, Марта! Знала бы ты, как далеко занесло меня от дома…

Тем временем в зале начал гаснуть свет, все затихло, слышалось лишь неясное шуршание вееров, разгонявших партерную духоту. Все взоры обратились на сцену.

Давали комедию. Свежая пьеса, как гласила программка «знаменитейшего французского драматурга» пестрела остротами и каламбурами. В зале то и дело слышался сдавленный хохот и аплодисменты. Говоря о том, что театр неплохой, Ян нисколечко не покривил душой, актеры и вправду были хороши. Вскоре Мария уже не обращала внимания ни на своего кавалера, ни на происходящее в зале, все ее чувства и мысли были обращены к спектаклю.

Поэтому то она и не заметила, как в одну из правительственных лож ужом втиснулся посыльный в адъютантском мундире, как охнули в ложе полицейские чины. И все зашевелилось, загудело, пронеслось страшными шепотками, охватывая куски зала, пробегая страшной вестью по рядам. И вот, когда рухнул безжизненно занавес, давая зрителям передышку, и возможность насладится театральным буфетом, непонятное волнение было развеяно толстеньким конферансье. Он взобрался на сцену и, отдышавшись, промокнув потную лысину, скорбным голосом произнес:

-Господа! К сожалению, только что из Петербурга пришла ужасная весть: убит министр внутренних дел Вячеслав Константинович фон Плеве. У Варшавского вокзала в его карету была брошена бомба. Нападавший задержан.

 

Веселиться больше не хотелось. Конферансье еще что-то говорил, но первые зрители уже потянулись к выходу, сочтя своим долгом отказаться от шумных мероприятий в этот печальный час. Спектакль был прерван.

Мария и Ян вышли на улицу.

- Возьмем экипаж?

Мария задумчиво посмотрела на него и отрицательно качнула головой

-Давайте пройдемся?! – предложила она. Ян кивнул, учтиво подавая ей руку для опоры.

-Знаете, это очень странный город. Тут никто не ходит пешком. Даже если надо проехать на соседнюю улицу, и тогда берут экипаж! – нотки удивления и иронии проскользнули в его голосе, но Мария не отреагировала на его колкость.

-Как вы думаете, зачем они это делают? – задумчиво протянула она.

-Кто?! – удивился Ян.

-Бомбисты! Зачем они убивают людей?! Неужели они не понимают, что этим они делают только хуже?!

-Вряд ли они думают о людях, - хмыкнул Ян, - Все эти министры, чиновники для них лишь часть системы, винтики, которые необходимо выкрутить, чтобы машина сломалась, или, наоборот, чтобы ее можно было починить. Ведь в любом ремонте бывает так, что надо вытащить несколько деталей, чтобы добраться до поломки. Возможно, в этом они не так уж и не правы.

-Вы считаете, что убийство человека, пусть даже он и чиновник, можно сравнить с ремонтом какой-то там бездушной железки?! – вспыхнула Мария.

-Ну что вы! Я просто привел пример и, возможно, высказался не совсем правильно. Конечно, методы, которыми действуют эти революционеры, мне глубоко противны. В самом деле, ведь в той же Европе есть примеры, когда политические проблемы общества решаются не путем бомб, но путем реформаторским. Хотя правду сказать, примеров таких не так уж и много. К сожалению, империи, какие бы они ни были, рано или поздно сталкиваются с ситуацией, когда их население перестает понимать, куда именно ведет их элита. Посмотрите, как живет та же Россия?! Ведь все эти толпы крестьян, что населяют эти необъятные пространства, они же пухнут с голоду! Они нищие и бесправные! Никакой, пусть даже самый нищий, фермер в Европе не потерпит такого издевательства над собой! И я до сих пор удивляюсь, когда вижу, сколько тупой покорности встречается в России! – он замялся и замолчал.



Отредактировано: 29.04.2020