Утром, удивительно, в отделении показывается Хриза. Я узнаю об этом в душе, по грохоту. Уронить кресло Птичника, споткнувшись о порог, это для неё обязательный элемент посещения.
Когда я, одевшись одной рукой, выхожу в коридор, Птичник насыпает в две кружки растворимый кофе. Шумит чайник, Хриза болтает что-то, размахивая блокнотом. Увидев меня, она улыбается.
– Как себя, чувствуешь, Эва?
Дёргаю головой. Пусть сама решает, как это трактовать.
Пока Птичник поит Хризу кофе, я проскальзываю в палату к Принцу. Кит уже там. Ольга, наверное, занята утренней уборкой, Ник бегает, а Эда заперта.
Кит сидит на кровати Принца, болтая ногами, и что-то рисует. Глажу спящего Принца по голове, а потом, не удержавшись, пропускаю через пальцы кудряшки Кита. Он улыбается мне. Солнце всходит, освещая палату, но Кит всё равно ярче.
– Как спалось? – спрашиваю я.
– А вопроса ещё банальнее тебе в голову не пришло? – бурчит сестра из-за спины.
«Хорошо, спасибо», – пишет Кит. – «А тебе?»
– Неплохо. Он сейчас тихий, – мы смотрим на Принца.
Я уже пару недель не слышала, как он кричит по ночам. Наверное, он слишком крепко спит из-за таблеток.
Конечно, спокойное утро нужно прервать. Распахнув дверь, в палату заходит Хриза. Сразу за ней Птичник с пакетом для капельницы.
– Завтрак, – говорит он, вешая пакет на штатив.
У Принца в руках два катетера. Еда, лекарства – он всё получает, не просыпаясь. Хриза тем временем проверяет ремни на его руках, щупает пульс, оттягивает веки. Она улыбается Киту и спрашивает:
– Как у тебя дела?
Он пишет ей что-то, но я не смотрю. Я уже выхожу из палаты. Что она вообще там делает? Третья палата – самое спокойное место во всём отделении. Пусть Принц спит, не трогайте его, не нужно. Ещё меньше нужно трогать Кита. И Эду, и Ника и меня, и всех нас. Нам хорошо и без Хризы, она только достаёт своими таблетками и схемами, и постоянно всё роняет, и хоть бы она упала где-нибудь на лестнице.
– Не думала, что у нас всё настолько плохо, – усмехается сестра.
Смотрю через приоткрытую дверь на то, как Кит улыбается Хризе, и жалею, что у меня нет ножа. Впервые я понимаю Ника, который набрасывается на людей. О чём они разговаривают? Что ей надо?..
– Эва? – Птичник зовёт меня. – Ты в порядке?
Он комкает в руке пустой пакет для капельницы. Синяя футболка под халатом оттеняет круги под его глазами, которые не выцветают, никогда. В порядке ли я? Хриза пристаёт к Киту, Эда потерялась в галлюцинациях, сестра меня достала, и нож кто-то украл.
– Не совсем.
Птичник изгибает бровь. Вижу, он готов приступить к допросу, но Хриза распахивает дверь.
– Рада, что в остальном всё нормально. Насчёт Эдуарды: завтра зайдёт медсестра взять у неё кровь. Сделаем несколько анализов, подберём препараты, – она хватает Птичника за руку, уводит его от меня.
Успеваю заметить только вопросительный взгляд. Может, он про меня забудет. Нельзя было ему ничего говорить. А Хриза продолжает разливаться:
– …возможно, они передумают. К тому же, нам обещали дать стажёра. Давно пора, мы с тобой хотя бы сможем выспаться.
– Забыл уже, когда это было, – фыркает Птичник. – До того, как я начал работать, точно.
– До того, как я поступила в мед, – Хриза смеётся и роняет блокнот. Разлетаются листочки, оборванные, исписанные мелким почерком, в пятнах чая, кофе или энергетиков помощнее.
После завтрака я снова останавливаюсь у палаты Эды. Изнутри ни звука, и аккуратно постучавшись в закрытую дверь, я не получаю ответа. Может, если прижаться ухом к двери, смогу что-то услышать.
За этим занятием меня и застаёт Птичник. Халат распахнут, в руке шприц: игла закрыта пластиком, но уже хищно нацелена вверх.
– Она на снотворном. Можешь не пытаться.
– А это кому? – киваю на шприц.
– Принцу.
– А-а… – тяну я. – Хриза опять что-то придумала, что ли?
– Ага, – он отворачивается, направляясь к палате Принца.
Иду за ним, смотрю, как он делает укол в бледное предплечье, задрав рукав тонкой больничной рубашки. Сейчас Принц мирно спит, но он не всегда такой. Бывает, я просыпаюсь от его криков и плача, и на следующий день дверь палаты всегда закрыта. Никому из нас никогда не удавалось поговорить с Принцем. Мы даже не знаем, какого цвета у него глаза.
Быть может, это из-за всех капельниц и инъекций? Они могут быть чем-то вроде заколдованного веретена Спящей Красавицы – не давать Принцу проснуться. Хризе, должно быть, удобно держать его спящим. Кормить нормально не надо, следить не надо, меняй капельницы и ни о чём не думай. И лекарства, которые она даёт мне – зачем они? Временами мне бывает от них хуже, но лучше: никогда. Так что Эда, думаю я, поступила правильно.
Ей не нужны эти таблетки. И мне. И никому из нас.
Прислонившись к дверному косяку, гляяд, как Птичник протыкает иголкой нежную кожу Принца, я развиваю мысль, нахожу верное решение. Я тоже перестану принимать таблетки, и посмотрим, что со мной будет.
Даже если они без них мне правда станет плохо – мне всё равно нечего терять.
Это может стать ещё одной попыткой вырваться отсюда.
– Плохая идея, – сразу говорит Ольга.
Обиженно смотрю на неё. Я умылась, пригладила волосы и зашла к ней в палату, чтобы поделиться планом, а она заявляет такое.
Вслух я говорю:
– Почему это?
– Потому что нам нужны эти таблетки. Без них станет хуже. Мы в психбольнице, если ты забыла. И мы не просто так сюда попали, нас всех нужно лечить, – она говорит так убеждённо, что даже стыдно спорить.
#29699 в Проза
#16748 в Современная проза
#9010 в Мистика/Ужасы
#4129 в Паранормальное
Отредактировано: 12.02.2020