Три девицы и загадка Светланы

Пролог. Ноябрь, 1883 год. Где-то в Пермской губернии.

Беззвёздным холодным вечером, к дому, стоявшему на опушке мрачного леса, в стороне от небольшой деревеньки, подъехал справный экипаж, заляпанный жирной грязью. Холёный жеребец, утомлённый дорогой, покорно остановился возле крыльца. Возницею оказалась молодая женщина в тёмном плаще. Капюшон скрывал от любопытных глаз бледное лицо, со скорбной складкой меж четко очерченных бровей, и красивыми губами, сжатыми в тонкую полоску. Из глубин кареты дама извлекла ребёнка, закутанного в клетчатый плед и пуховую шаль, затем решительно направилась к избе.

Женщина пнула дверь и, не дожидаясь позволения, уверенно вошла в жарко натопленную избу. Бережно уложив ребёнка на лавку, она озвучила причину визита, стараясь говорить мягко, но властный голос, горделивая осанка и богатый костюм выдавали незаурядную особу, посему просить ей приходилось редко и оттого получалось с трудом.

Хозяйка дома — обыкновенная, на вид, старушка, в цветастом ситцевом платье, подвязанном тёмным передником — цепким взглядом окинув женщину, подошла к скамье.

— Пособи-ка, — коротко сказала она, безуспешно пытаясь развернуть укутанного ребёнка.

Мать бросилась помогать, бережно, но сноровисто освобождая дитя от тёплой одежды. Покончив с раздеванием, старуха махнула рукой в сторону соседней лавки, ступай, мол, туда. Женщина нехотя подчинилась.

Глазам предстала нерадостная картина. Девочка лет трёх в батистовой сорочке с богатой вышивкой, мокрой от пота, бессознательной куклой лежала на скамье. Трудное сиплое дыхание, бледная в синеву кожа, испарина на лбу говорили о тяжкой болезни. Старуха водила руками, принюхивалась, прислушивалась, лицо её ничего не выражало.

— Ох, слаба дитятка, не переживёт нынешнюю ночь-от, — наконец сказала она. — Давно хворает?

— Второй месяц пошёл — всхлипнула посетительница.

— Ну, будя-будя, не разводи мокреть, — проворчала старуха. — К доктору ходила?

— К тебе последней пришла — просительница уставилась на неё горящими глазами. Речь звучала отрывисто. Горло сжимал спазм от подавляемых рыданий и мешал говорить — Все доктора… отступили. Не могу потерять… С отцом… её не быть… вместе…пусть она… мне… со мной…

— Незаконная? — равнодушно спросила старуха. — Хотя, мне-то какая печаль. Обратись ты, голубка, допрежде, может и смогла бы помочь. Ступай с богом, молись и отойдёт дитятко спокойно в мир иной.

— Спаси — прошептала молодая женщина, неловко упав на колени, прямо с лавки, на которой сидела. И вцепившись в грязный цветастый подол, зашелестела моляще — Я знаю, ты ведьма, ты можешь. Любые деньги. Себя не пожалею. Помоги, Христом богом прошу!

— Покорись судьбе, — старуха впервые посмотрела на посетительницу с интересом и продолжила увещевать, словно оценивая степень отчаяния. – Бог дал — бог взял. Будут еще детки у тебя.

— Бог глух к моим молитвам! — закричала женщина, но, оглянувшись на дочь, продолжила уже тише, но также яростно и страстно — Про тебя говорят, что ты многое можешь. Если есть шанс спасти дочь — я пойду до конца!

— До конца, говоришь? — усмехнулась ведьма. — Упрямая. Что ж, есть одно средство, но шибко дорого оно тебе обойдется.

— Что ж, я готова платить, — женщина глубоко вздохнула, прогоняя неуместные сейчас рыдания, и поднялась с колен — Сколько?

— Деньги само собой заплатишь, — осклабилась старуха, обнажив зубы, удивительно белые и крепкие для её возраста. — Но этого недостаточно.

— У меня есть золото, бриллианты, ценные бумаги, — оживилась дама. Разговор, перешедший на обсуждение понятной темы, успокоил и ободрил. — Только не здесь, не с собой. Но я подпишу векселя и…

— Не тараторь, — поморщилась ведьма. — Значит согласна?

— На что?

— На обряд, — туманно произнесла старуха. — Обряд на крови. Только он может спасти твою детоньку. Но цена дорогая и …

— Что ж ты все стращаешь меня, старуха! — взвилась, не выдержав, женщина. — Не томи! Я согласна на любую цену.

— А ежели спасу, так дочку-от незаконную подле себя оставишь? — прищурилась ведьма.

— Нет. Отцу отдам. Или в семью приёмную, — пустилась в объяснения женщина, боясь, что если она не ответит на странные вопросы, то старуха не возьмется спасать её единственного ребёнка. — Муж за границей и не знает про Светлану.

— Так-так, значит не подле тебя расти станет? — удовлетворённо пробормотала ведьма, но женщина не расслышала её слова. А погромче старуха заявила, — Имя больно приметное, сменить надобно. Отыщут.

— Запутаю так, что никто и никогда не найдет! — Дама склонилась над бледной девочкой и даже не спросила, кто должен искать и для чего. Надежда поселилась в отчаявшейся душе, ничего больше не интересовало. И негромко, с нежностью, сказала. — Светлана, ангел мой, мама всё устроит. Ты будешь жить долго-долго. И счастливо.

Ведьма удовлетворённо вздохнула, что ж, самое сложное преодолела. Понятно, что любая мать согласна пожертвовать всем, чтобы спасти ребенка, но случались и отказы, а она этого не любила. Ведьма радовалась каждой пленённой душе, ибо имела хороший куш, но пункты договора озвучить была обязана, так велели правила. Подобные сделки требовали неукоснительного соблюдения условий, но даже самые неприятные и неудобные факты можно преподнести по-разному. Она же ведьма, она от лукавого…