Три метра

Три метра

Я человек, который родился не в лучшей семье, не в лучшее время, под открытым небом где падальщики летая наблюдают за тобой, и ждут твоего неверного шага. Но я никогда не чувствовал себя обделенным, наверное, потому что никогда не видел ничего лучшего. Я рос в гниющем обществе, что не признаёт индивидуальностей, в обществе, что крушит личность в самом зародыше, видя в каждом из людей того, кто может нарушить мнимую тишину слепой серой массы.

Будучи веселым, жизнерадостным ребенком, моя улыбка каждый год становилась все уже и уже, пока не растворилась на серьёзном лице взрослого человека, не имеющего привилегию улыбаться. За время взросление жизнь многому меня научила, потому я нарастил вокруг себя некий барьер, некие иглы вокруг своего тела, чтобы они защищали меня от внешнего разрушения, забыв, что в таком безликом положении может пострадать моя внутренняя сторона. Но как бы там не было, закрывшись под маской серьезного, а иногда и грубого человека, мне удавалось влиться в этот суровый алчный мир, что придало стимул к разрушению одного из последних оазисов этой страшной пустыни, которым был я.

Но шли годы, и я начал понимать, что мало похожу на человека, приняв этот лживый мир за истинный, я отказался от собственного я, и теперь являюсь всего лишь кожаным мешком с горячими отравленными внутренностями, а мои вены наполнены отравленной кровью, яд которых на много острее тех шипов, что я нарастил вокруг своего тела. В таком мерзком состоянии, прошли мои лучшие годы, пока я однажды не остановился. Открыв глаза впервые за много лет, я смог увидеть то чего раньше не замечал, я был поражен своим положением и бессилием, людьми которые будто компьютерные программы, словно тени наполняют стандартные улицы, стандартных городов. Эти люди не жилая открыть глаза безмолвно бродят, не замечая тоненькие нити, что уже много лет прикреплены к их конечностям, чтобы контролировать, и направлять их жизнь так, как нужно дюжине избранных кукловодов, не знающих жалости, и не желающих признавать важность любой человеческой жизни, кроме их собственной. В этот момент истины, мне показалось, что все смотрят в мою сторону, как будто они каким-то удивительным образом увидели своими закрытыми глазами то, что у меня они открыты. Запечатанные, зашитые рты масс, что не умеют говорить, мне казалось шептались о том, что кто-то вырвался, и что это не к добру.

Проходили дни, я перестал выходить из дома и общаться со знакомыми. Говоря по телефону мне все время казалось, что чей-то голос твердил:

− Зачем ты это сделал.

Выглядывая из окна я все время видел человека, или нескольких под своим домом, которые неподвижно стояли и смотрели в мою сторону. Их не останавливал дождь, не останавливал холод, они наблюдали за мной, несмотря ни на что, но что они хотели на самом деле?

День за днем моя депрессия переросла в истерику, включая телевизор мне казалось, что люди из него всматриваются мне в лицо, а когда узнают начинают смеяться, громкий неприятный смех заполонил все каналы, и не утихал даже когда я его выключил. Закрывшись в ванной, я просидел долгие часы, или даже дни. Я уже не мог понять где я. Смех во время моего отчаянья только увеличился, я выбежал из ванны и разбил телевизор на кусочки, но это не помогло, смех, который доносился из телевизора, теперь звучал в моей голове, и я ничего не мог с этим поделать.

Я сидел по среди комнаты и держал свою воспаленную голову своими усталыми руками. Посмотрев в зеркало, я не понимал мое ли это лицо, или может быть я всю жизнь видел в своем отражении то, что мне внушили, то что я должен был видеть? Схватившись на ноги, я заметался по комнате, мне было не понятно, хорошо ли то, что со мной происходит или нет. Неподвижно стоя перед окном, я понял, что эти острые осколки разбитого щита, что не даёт думать свободно, никогда не покинет мою голову, и каждый час они будут все глубже впиваться в мой больной растерянный мозг, что, не понимая, происходящего работает в холостом режиме, в ожидании команд, которые вряд ли его посетят.

Может я безумец? Может мне все это кажется? Наверняка никто специально не стоит возле моего дома. И даже все эти голоса, больше походят на бред, чем на тяжелую реальность. Что со мной произошло? Стрессы, работа, не лучшая жизнь не лучшего индивида этого безумного общества, может в этом есть смысл? Обвиняя всю жизнь кого-то за свои собственные неудачи, я с легкостью мог улететь в свой собственный параллельный мир, где все не так, где все кроме меня роботы, которым чуждо все человеческое, и в котором я лучше остальных. В это не так сложно поверить если учесть, что в этом мире я лучше некоторых, но хуже большинства.

Осмыслив свое расстройство с этой стороны, голоса исчезли. Глянув в окно я никого не увидел. Голова пошла кругом как будто она сейчас разорвется на куски. Я не понимал своей болезни. Может голова уже не в силах проецировать нереальный мир, и пытается через боль заставить себя навсегда стереть свои ошибки, которые нельзя просто забыть? Это вполне могло произойти. Я подбежал к зеркалу и снова туда посмотрел, это было прежнее лицо прежнего человека, работающего, дышащего, смотрящего так, как и все остальные. Что со мной? Набирая старые номера, я удивлялся нормальным голосам, которые интересовались куда я пропал, и что со мной было. Позвонив на работу, я услышал, что мне дали отгулы, потому что мне было плохо, и все с радостью ждут меня обратно. Ничего не понимая, я не мог вспомнить и половины того, что мне говорили такие добрые, и такие теплые голоса. И тут ко мне пришла иная мысль. Может это все уловки кукловодов? Тех, кто пытается контролировать людей без их ведома. Я вновь запутался. Снова услышав мерзкий хохот в своей голове, я упал на пол и зарыдал, это были искренние слезы бедного запутанного человека, который не видит выхода с этой грязной сточной трубы, которую конечно можно назвать тоннелем.

Сердце стучало прерывисто, как будто молило о том, чтобы ему разрешили остановится, но мозг, не понимая происходящего уперто продолжал надеяться на лучшее, не давая рассыпаться слабому, пустому организму, чтобы обрести покой. Так что же со мной? Нельзя получить правильные ответы задавая неправильные вопросы, но я не мог знать ни вопросов, ни ответов. Я стал пустой оболочкой, неким сосудом для чей-то грязной информации, и все мои усилия прорваться через эту оболочку были ничтожными и глупыми, как и вся моя жизнь.