Три смерти и Даша

Глава 22

Пашу выписали из больницы. Он шел домой. Ветер гнал пыль и мусор. Листья в этом году появляться не торопились. Размытые очертания предметов, которые Паша видел, покрывала голубовато-белая дымка. Сначала он удивился – несмотря на плохое зрение, цвета он видел гораздо ярче, а потом понял по запаху, что это выбросы завода. И тут же зашелся  кашлем.

Когда Паша пришел домой, матушка Людмила перебирала луковицы тюльпанов, которые собиралась сегодня посадить.

- Здравствуй, сынок. Наконец-то ты вернулся. Без тебя здесь так скучно. Не знаю, что буду делать, когда ты станешь жить отдельно?

- К тому времени Димка тебе внуков наделает.

- Паша, ну зачем так грубо. Да и Дима в другом городе. Придется им с Катей самим справляться. А здесь, если только Фима женится, или Миша. Тебе-то еще рано. Они там не собираются, ты не знаешь?

- Да, вроде – нет. А тебе что, так сильно внуков захотелось?

- Да, не то, чтобы очень. Просто, я вдруг поняла, как буду скучать, когда и ты уйдешь.

- Но, я же буду приходить.

- Ну-ну… Как твои братья – раз в сто лет.

- Нет, постараюсь по чаще. Хотя бы – раз в пятьдесят. Мам, а внуков ты хочешь воспитать праведными?

- Конечно.

- Какой ужас. Мишка и Фимка тебе своих детей не доверят.

- Почему? Ах, да… Что же делать?

- Это ты о чем?

- Да, так…

Паша повертел в руках большую луковицу, потом снял с нее маленькие и положил на стол.

- Когда собираешься сажать? – спросил он.

- Сегодня. Осенью не высадила, так хоть сегодня посажу. Ты мне поможешь?

- Помогу.

- Вот, только маленькие луковицы куда девать, я не знаю. Что-то их много наросло в прошлом году. Под окном высадить и этих хватит. А маленькие надо бросить где-нибудь в землю, может вырастут.

Паша собрал маленькие луковицы в пакет и положил в карман - пригодятся. Потом они с матерью вышли во двор и наделали лунок в газоне под окном. Они посадили тюльпаны и полили их.

Двор, в котором стоял их дом, выглядел, мягко говоря – неухоженным: чахлая трава, уродливо обрезанные деревья, ветхий и опасный детский городок. На клумбе перед их окном взгляд отдыхал.

Посадив цветы, Паша, как всегда – не предупредив, куда-то ушел. То есть – куда-то – для матушки Людмилы, а для себя он вполне определился с направлением. Он пошел к Лейле. Ему нужно было многое ей сказать.

Под окном Лейлы тоже была клумба. Маленькая – размером с канализационный люк. На ней уже много лет росли ирисы. Их не трогали даже самые циничные хулиганы – во дворе действительно было не на чем отдохнуть взгляду.

Паша робко постучал в дверь. Лейла открыла ему, и тут же выражение ее лица стало растерянно-недоуменным, но по слабости зрения Паша этого не увидел.

- Лейла, здравствуй, - сказал он, глядя на нее влюбленными глазами, и улыбаясь так глупо, что девушка тоже улыбнулась, с трудом сдерживая смех. Потом она глубоко вздохнула, сделала над собой усилие и не рассмеялась.

- Проходи. Сюда. Ты же был здесь.

- С этой стороны – нет.

Паша зашел в комнату.

- Здравствуй, Даша, - сказал он.

- Здравствуй, - отозвалась Даша, сидящая в кресле с чашкой чая.

Тем временем с кухни пришла Лейла с еще одной чашкой, которую дала Паше. «Садись куда-нибудь. Что ты стоишь»? – сказала она.

Парень робко присел на диван. Лейла старалась быть спокойной. Она была сильно растеряна: как вести себя с неудавшимся самоубийцей, она не знала. Девушки скованно молчали – продолжать при нем начатый разговор они не хотели. А Паша стеснялся.

Он поставил чашку на пол, достал из кармана очки и надел их. Девочки хихикнули – так не шли к тонким чертам его лица и длинным волосам эти небольшие очки в тонкой оправе с прямоугольными стеклами. Надев очки, Паша долго и внимательно смотрел на Лейлу. «А ты и вправду очень красивая», - резюмировал он.

Лейла поперхнулась чаем и закашлялась. Даша постучала ее по спине. Паша снял очки и положил их обратно в карман.

- А я не знала, что ты плохо видишь, - сказала Даша.

- Я тоже, - добавила Лейла.

- У меня – минус девять. Я практически не различаю черты лица.

Вдруг Даша рассмеялась.

- Ты чего, - спросила Лейла.

- Ну, вот, а ты переживала, что тебя любят только за красоту!

- М-да-а, - протянула Лейла. она не знала, смеяться ей или плакать.

- Ну, я пошел, - сказал Паша.

Уже в дверях он спохватился: «Ах, да, совсем забыл – Лейла, прости меня, пожалуйста».

- За что? – не поняла девушка.

- За самоубийство. Наверное, с тобой такое впервые.

- Да.

Лейла посмотрела на Пашу тяжелым взглядом, потом вдруг размахнулась и ударила его кулаком по лицу: «Никогда больше так не делай, понял?!»

Паша вытер кровь, текущую из разбитой губы. Он не переставал смотреть на девушку влюбленными глазами: «Не буду. И не собирался. Все-таки Она правильно сказала – ради тебя нужно перевернуть мир, а не травиться».

- Она – это кто? – уточнила Лейла.

- Смерть. Я ее видел.

Когда Лейла вернулась в комнату, ее трясло.

- Ты чего? – спросила ее Даша.

- Он тоже Ее видел.

- Кого – ее? А-а-а – Ее. А насчет Пашки ты все-таки подумай. Вот она – любовь твоей жизни!

- Типун тебе на язык. Любовь! А со смертью что будем делать?

- Я не знаю.

- Я – тоже.

Стемнело. Во дворе, исключая пьяные песни и тупое ржание в беседке, было тихо. Потом стихло и это. И только Пашка-сатанист ползал по земле под окном Лейлы около ее клумбы и, шепотом матерясь, сажал тюльпаны.