Три смерти и Даша

Глава 23

Катя – заведующая женским отделением психиатрической больницы – сидела в своем кабинете, листая одну из многочисленных историй болезни. За дверью кабинета было тихо – больные умудрялись ходить бесшумно даже по старым, скрипучим полам отделения. Изредка доносились тяжелые шаги и неприятный, протяжный скрип половиц, когда мимо проходил кто-нибудь из санитаров, или дружный топот, сдержанное хихиканье, когда проходили студенты-практиканты. Еще тишину время от времени нарушали резкие вскрики, ссоры или продолжительные истерики больных, но, в общем, было тихо.

Больница была та самая, возле забора которой встретились Лика и Антон.

За дверью послышались шаги. Катя не придала этому значение. Вдруг дверь резко без стука распахнулась. Катя привычно насторожилась и приготовилась звать санитара и привычно же не подала виду. Но когда она увидела вошедшего, то с облегчением вздохнула. Это был Рома – зав.мужским отделением.

Несмотря на должность, в общении они оба успешно обходились без отчества. Все в больнице – от медперсонала до практикантов и пациентов звали их просто Катя и Рома. Виной тому была их молодость. Кате было двадцать восемь, а Роме – двадцать семь.

Весьма юный возраст для заведующих отделениями. Но, что делать, если высшее медицинское образование было в больнице не у многих, и количество пациентов, имеющих его, значительно превышало количество дипломированных врачей. Вот, Рома с Катей и возглавляли отделения исключительно благодаря дипломам. Правда, надо сказать – возглавляли.

Виною в отсутствии квалифицированных психиатров была отчасти городская политика в отношении душевнобольных. Больница почти не финансировалась. Официально считалось, что в таком благополучном городе, как этот не сходят с ума. На самом же деле ужасная экология и равнодушно-потребительское отношение властей к простым гражданам плодило множество сумасшедших.

Местные, учащиеся на врачей, в психиатрию не шли, помня об ужасных условиях работы и максимально низкой зарплате, а если и шли, то не в родном городе. Катя и Рома тоже прекрасно об этом знали, но Рома был альтруистом и хотел помочь больным именно в своем городе. Катя же считала, что не сможет внести существенного вклада в науку. Иллюзий на свой счет она не питала, поэтому решила не искать лучшей доли и остаться в родном городе.

Катя встала навстречу Роме. Спрашивать первой она не хотела так, как была уверенна – ничего хорошего Рома ей не скажет. Так они и стояли некоторое время молча друг напротив друга. Катя была высокой и худой, глаза у нее были темные и устало-печальные. Кто бы мог подумать, что можно так стильно выглядеть в брючном медицинском костюме и длинном расстегнутом халате, но Катя выглядела именно так. И стрижка у нее была короткая и очень стильная. На шее у нее розовел длинный тонкий шрам.

Рома выглядел далеко не так хорошо, да он к этому и не стремился. Был он тоже высок и худ. Он слегка сутулился, кисти рук имел непропорционально большие. Его голубые глаза смотрели на все и всех с любовью и нежностью, и он часто и солнечно улыбался.

Наконец Рома нарушил молчание: «Ну, что, ты не слышала ничего о сбежавших?»

- Нет, а ты?

- И я – нет. А ведь один из них очень опасен.

- Да? Ах, да, точно. Напомни, что он там натворил.

- Девушку свою зарезал. Был уверен, что она хочет его бросить. Неделя оставалась до их свадьбы.

Катя потерла шрам: «Что – бред ревности?»

- Ну, да. Еще и малопрогредиентная шизофрения*. Он даже под лекарствами здесь все мыл и стирал. Все боялся каких-то инфекций. Придурок.

- Все они тут такие, не слышал?

- Что, серьезно? Да, неужели? А я не знал, - засмеялся Рома.

- Знаешь, я только сейчас вспомнила: где-то за неделю до их побега ко мне приставала одна пациентка. Все говорила, что они хотят сбежать. Сейчас думаю: почему, дура, ее не послушала. И не волновались бы сейчас. Все-таки, насколько мы привыкли их игнорировать.

- Я завтра к маме поеду, - резко сменил тему разговора Рома, - А то что-то давненько она мне не говорила: «Сынок, когда же ты, наконец, женишься?»

- А ты?

- А что – я?

- Когда ты женишься?

- Не знаю, - честно ответил Рома.

- Ну, ты давай, не тяни, не расстраивай маму, - засмеялась Катя, - К твоим услугам все женское отделение – выбирай любую.

- Любую? Ой, даже не знаю…

- Могу посоветовать. На Лизке женись – она нимфоманка. Или на Инке - у нее любовный бред. Раньше президент ее любил, а теперь – ты. Так, что – подумай хорошо.

- Да? А я и не знал. Какой я, оказывается популярный. Надо подумать.

- Ой, как же я забыла про Катю! Как я могла. Она же у нас будущее предсказывает. Все наперед будешь знать.

- Какой ценный навык. Вот, на Кате и женюсь. Если согласиться, конечно.

- Да, как же она не согласится – ты жених видный.

- Да? Спасибо.

Катя и Рома стояли и смеялись, когда тишину, как всегда здесь бывает, неожиданно нарушил громкий протяжный плач: «А! А-а-а-а-а-а!»

- Кстати, о Кате, - сказала завотделением, - Ну, ладно, ты иди, а я пойду, посмотрю, что там. Пока.

- Счастливо.

И Катя пошла на плач. На полу возле процедурной извивалась и билась маленькая  хрупкая женщина со спутанными светлыми волосами. Она горько и громко плакала: «А-а-а-а-а! Он убьет ее! Ее и девочку Дашу! А-а-а!»

- Кто – он? - уточнила врач.

- Тот, кто сбежа-ал!

Катя попыталась успокоить тезку: «Не плачь, никто никого не убьет – мы об этом позаботимся. Где ты ходишь?! - обрушилась она на подоспевшего санитара, - Она тут уже давно орет!»

- Что делать? – спросил санитар.

- А ты как будто – не знаешь!? Сделай так, чтобы она заткнулась! Быстрее!