Три смерти и Даша

Глава 25

Даша и Лейла шли по двору, разговаривали о всякой чепухе. О смерти ни та, ни другая заговорить не решались, но поминутно ждали этого друг от друга.

Солнце  заходило за ржавые крыши домов. Под его лучами поблескивали осколки разбитых недавно стекол. Темные окна квартиры умершего деда смотрели зловеще. Но дворовая молодежь, выпивающая в беседке, ничего этого не замечала.

- Даш, ты пойдешь завтра на осмотр? – спросила Лейла.

- Куда? – не поняла Даша.

- Ты разве забыла – всех девчонок из девятых завтра ведут к гинекологу.

- А-а-а, понятно. Нет, не пойду, делать мне больше нечего, что ли? Или может сходим? А-то неинтересно же будет, если все три класса окажутся девственницами. Слишком хорошие показатели.

- Ты думаешь – все? Вряд ли. А при чем тут показатели?

- А ты не знаешь? Мне Люська из десятого «а» рассказывала, что после таких осмотров в школу отправляются сведения – сколько в классе «девочек», сколько уже нет. Говорить, Александра Сергеевна им целую неделю проповеди читала.

- Ужас. И какое учителям дело до нашей сексуальной жизни?

- Так, своей то нет и не было, вот и интересуются, что да как.

- Точно.

В это время Паша сидел на подоконнике открытого окна и играл на гитаре. Одет он был как всегда во все черное. Его тонкие, длинные пальцы ловко перебирали струны. Длинные черные волосы спадали на склоненное бледное лицо, оттеняя его и  делая еще более бледным.

Даша посмотрела на Пашу и залюбовалась: «И, ведь такой хорошенький, прямо лапочка, особенно, если его не знать», - подумала она. Лейла не слышала ее мыслей, но у нее было свое мнение на этот счет.

- Господи, как он меня бесит, - раздраженно произнесла она, - Романтический герой демонического типа, блин.

Тут Паша посмотрел на девушек и спросил: «И чем же я тебя бешу, Лейла, я что-то не расслышал?»

Девушки недоуменно переглянулись и подошли к нему.

- Как ты это услышал, мы же были так далеко? – спросила Даша.

- Я все слышу. Я вас слышал с того момента, как вы вошли во двор.

- Ничего себе, - удивилась Даша.

- Вы на учителей не обижайтесь. Должны же она знать, откуда берутся дети, которых они учат.

- Так ты и это слышал,- изумилась Даша. Лейла же по-прежнему была невозмутима.

Видел Паша неважно, зато слышал действительно хорошо, даже слишком хорошо. Он слышал, как в соседней комнате падала иголка или как падал лист с дерева. Если бы юноша чаще прислушивался, то секретов для него не существовало бы , но он был слишком погружен в себя, да и не интересовали его ничьи секреты.

- Присаживайтесь, что вы стоите? – Паша подвинулся на подоконнике. Лейла запрыгнула на подоконник легко, Даше парень протянул руку и помог.

- Лейла, ты мне не ответила: чем я тебя бешу? – возобновил разговор Паша.

- Всем, - ответила Лейла, - Ты как романтический литературный персонаж, тебя просто не бывает.

- Скажи, это моей маме, вот она обрадуется. Или - не обрадуется – не знаю. Вот и проверим.

- Что-то ты сегодня разговорился. Лучше бы сыграл что-нибудь.

- Хорошо. Ты же любишь «Калинов мост»? – и Паша заиграл.

- Моя любимая, - удивилась Лейла, - как ты узнал?

- В одном дворе живем, как никак.

И они запели. У Паши был приятный, хорошо поставленный (сказывалось пение в церковном хоре) голос и безупречный музыкальный слух. У Лейлы голос был грудной, низкий и мягкий. У Даши – средний по высоте, резкий в головном регистре.

Пока они пели откуда-то, бесшумно материализовался дядя Витя. На плече у него сидел голубь, четыре голубя гуляли у его ног, голубиная стая вилась в небе почти точно над ним. Пока молодые люди пели, он с умилением смотрел на них и улыбался, а, когда допели, решительно двинулся к ним.

- Ой, ребятки, а сигаретки у вас не будет? Я точно помню, что кто-то из вас курит.

- Я бросила, - отозвалась Даша.

- Да, действительно. А хлеба?

- Сейчас.

Паша спрыгнул в подоконника в свою комнату и отправился на кухню за хлебом. Из квартиры донесся голос матушки Людмилы: «Кому ты опять хлеб понес? Опять этому алкашу?»

- Мам, он не алкаш. Да не оскудеет рука дающего.

Паша вынес хлеб, отдал его дяде Вите и снова устроился на подоконнике.

По двору, испепеляя все и вся презрительным взглядом, шла бывшая опекунша и нынешняя наследница опустевшей квартиры. Девочки проводили ее долгим, неприязненным взглядом. Такого неуважения к своей особе она стерпеть не смогла и окрысилась на них: «Что уставились, шалавы?»  

- От шалавы слышу, - первая сориентировалась Даша.

- А-ну, не обижай девочек, греховодница старая, - громко отозвалась из глубины квартиры матушка.

Один дядя Витя лучезарно улыбнулся неприятной женщине и изрек: «О! Вот и наш местный черный риэлтор!»

Ее возмущенные возгласы были перекрыты взрывом хохота. Смеялись даже подвыпившие в беседке.

- Он у нас такой. Дядя Витя – остряк, - резюмировала Лейла…

Опекунша удалилась возмущенная. Дядя Витя пошел в беседку, собирать сигареты у восторженно аплодирующей ему молодежи, набрал полные карманы и ушел.

Девочки тоже пошли домой. Когда они проходили беседки, то один из сидевших в ней обритый наголо парень с тупым лицом спросил: «Кто это?»

- Кто? А, эти. Это Дашка и Лейла – девчонки как девчонки.

- Лейла, говоришь? Красивая баба, жаль, что чурка. Ей здесь не место.

- Почему?

- Да, понаехали тут. Надо с ней поговорить…

- Да, брось ты. Когда еще в нашем дворе поселится такая телка…

И они продолжали пить. На полу в беседке росла гора пустых бутылок.