Три смерти и Даша

Глава 33

Рома снова сидел в кабинете у Кати. Утро было наредкость спокойное и тихое (больных укололи совсем недавно), яркие солнечные лучи врывались через окна, лежали на полу и стенах.

- Что-то ты ко мне зачастил. Мог бы и позвонить, - сказала Катя.

- А, может мне захотелось тебя увидеть, - ответил Рома и, заметив, как сразу после этих слов отдвинулась от него Катя, добавил: Хоть для разнообразия поговорить с нормальным человеком. Я просто хотел спросить – ты подала в розыск?

- Подала. С трудом взяли – видите ли, она не опасна. Для жизни-то может и нет, а для рассудка…С ее-то даром убеждения…Ленин чертов…

- Это она что ли – Ленин?

- Ну, не ты же и не я. Я же тебе рассказывала, как она тут все отделение баламутила.

- Рассказывала. Зато – она никого не убьет. А вот мой…С его бредом ревности – найдет себе бабу и…Бедная женщина.

- Да, бред ревности это страшно. У моего был тот же диагноз, - Катя вздохнула и потерла шрам.

- У твоего? А-а-а…Извини – сразу не понял.

- Ничего. А мою, наверное, трудно будет найти.

- Почему?

- Потому, что сразу не понятно, что она – наш клиент. Первое время она производит впечатление вполне нормальной. По ней и не скажешь, пока поближе не узнаешь.

- А так всегда и бывает. Слишком много людей с отклонениями в психике. Помнишь, что на этот счет говорил наш Сысойка?

- Сысойка?

- Ну, Сысоев – основы психиатрии у нас вел.

- Точно. А я совсем забыла. Старею, наверное.

- Так, вот, - он говорил…

- Помню-помню: одна из главных проблем психиатрии в том, что невозможно всех госпитализировать.

- Ты смотри – и правда помнишь. Мы еще в группе шутили, что если сделать, как он хочет, то придется создать специальную резервацию. Совсем небольшую. И поселить туда всех нормальных людей. Ведь их не так много, как считается официально.

- Что верно, то верно…А ты сам в каком бы лагере предпочел бы оказаться?

- Странный вопрос. Катюш, я же врач, я клятву давал. Конечно же – с ними, с моими. Кто же их будет успокаивать, как не я?

- Да, веселый бы вышел мир. Тут бы хоть с этими справиться. Знаешь, я так скучаю по Аграфене.

- По Аграфене?

- Ну, которая умерла недавно. Она была тут самая старшая, и ее почему-то все слушались. Даже эту беглянку могла успокоить. А какие сказки рассказывала! Все отделение, причем – не только больные, сбегалось послушать. Я их все записала на диктофон и в книгу.

- В какую книгу?

- «Творчество душевнобольных». Ты разве такую не ведешь?

- Веду, - Рома застенчиво улыбнулся: Некоторые их работы граничат с гениальностью.

- Нет, это гениальность с ними граничит. Как бы гении от этого не открещивались, тут нет ничего стыдного, даже – наоборот.

- А что было у этой твоей…Пелагеи?

- Аграфены. Она из деревни. Да, галлюцинации начались на старости лет, да еще такие жуткие. Вот, родственники ее сюда и привезли. Она, кстати, с самого начала знала, что не выйдет от сюда. Была уверенна, что это бес ее морочит. Сколько я ее не пыталась убедить, что не все так страшно, и что с бесами ее галлюцинации не имеют ничего общего – все впустую. Зато, какой порядок был в отделении. Она была женщиной строгих правил и того же требовала от других. Ума не приложу, как ей это удавалось…

Тут их беседу прервал громкий крик и бессвязный лепет в ответ. Катя сначала вздрогнула, потом глубоко вздохнула и расправила плечи. Она встала: «Ладно, я побегу». «Счастливо», - ответил ей Рома.

Он проводил ее взглядом и улыбнулся. Сколько бы Катя не изображала из себя суперженщину, она была ранима и многого боялась. И Рому вдруг захлестнуло желание защитить ее. Защитить не только от чего-то конкретного, но и от страхов и воспоминаний, мучавших ее и не отпускавших.

Он смутился этого вдруг возникшего желания, но подумал и понял, что смущаться нечего. Вполне естественное желание для молодого мужчины. Это он знал точно – слишком уж много доведенных до абсурда естественных и совершенно противоестественных желаний у молодых и не очень мужчин видел он сам.

Рома плохо помнил Катю в студенческие годы. Конечно, он обращал внимание на красивую и яркую девушку, но не придавал этому никакого значения. Точно так же он заглядывался на красивых женщин на улице. Она была на факультете настоящей звездой и имела множество поклонников.  Рома был непохож на других и подобные девушки ему никогда не нравились. Да и пересекались они почему-то редко, хотя жили в одном общежитии и училась она всего на курс старше.

Рома и сам не понимал, почему так расстроился, когда узнал, что Катя выходит замуж. Она вышла за перспективного и красивого, под стать ей одногруппника. Так ей с ее внешностью и репутацией и полагалось. Окончив университет, они уехали в родной город, и Рома больше года ничего  о них не слышал и даже не заметил этого.

А когда он через год вернулся в родной город, Катя была уже другой - со шрамом на шее и потухшим взглядом. Ее мужа тогда уже не было в живых. У него оказалась сильнейшая аллергия на один из препаратов, о которой, разумеется, никто не знал, а когда узнали – было уже поздно.  С тех пор Катя избегает   

мужчин.

А Катя тем временем успокаивала разбушевавшуюся пациентку. Та утверждала, что ей не кажется, что она слышит голоса – она их слышит на самом деле. На том и порешили.

Потом Катя спросила у практикантки: «А с чего это она?»

- Да, я заполняла на нее карточку и спросила, когда ей начало казаться, что она слышит голоса? Тут она и завелась.

- Ничего страшного. Ты еще научишься задавать вопросы более корректно.