Три желания

Три желания

      У входной двери противно закрякал звонок.

      Мятый человек средних лет с недельной щетиной на недовольном лице вполголоса
выругался и дернул ручку унитаза. По дороге, застегивая рваные джинсовые шорты,
выдал еще пару непечатных фраз в адрес того, кто стоял в данную минуту по ту сторону
двери.

      Звонок снова нетерпеливо вякнул.

      Человек успел только щелкнуть двумя замками и отскочить от двери, в которую, не
дожидаясь приглашения, ввалились двое. Вернее, ввалился только первый, потому что
имел довольно внушительную фигуру, и в момент открытия давил на дверь всем своим
большим рыхлым телом. Второй, маленького роста, с выгнутой вперед, как у Наполеона,
грудью, в мятом коротком плаще, словно вчера снятом с детектива Коломбо, вошел
уверенно и, не обращая ни малейшего внимания на хозяина, прошествовал сразу на
кухню. Кстати, оба гостя были тоже очень небриты.

     Хозяин квартиры, который в паспорте значился под фамилией Митрохин и под
звучным именем – Георгий Валерьянович, в обычной жизни был просто Жоркой. Этот
самый Жорка с очень уместным в данной ситуации приветствием «Стойте! Вы кто
такие?» проскакал на неубранную кухню вслед за «Коломбо-Наполеоном», который уже
успел открыть холодильник и с озадаченным видом осматривал его содержимое.

      - Та-а-ак! – многозначительно протянул пришелец и, глянув поверх Жоркиной головы,
сообщил, - будем описывать!

      В этот момент над Жоркиным ухом послышалось громкое сопение и уханье. Это
подтянулся к ним из прихожей увалень, чуть не выдавивший собой дверь.
Странный гость, продолжая изучать содержание чужого холодильника, с самым
беззастенчивым видом открыл морозилку и стал вытаскивать на грязноватый стол
продукты, приговаривая при этом:

      - Итак. Это у нас что? Ага… пиши… рыба речная, непотрошеная, мороженная… раз,
два, три, четыре… шесть, семь штук. Записал? Дальше. Сало, - попробовал, - соленое… с
чесноком. Вкусное. Одна штука. Записал? Кол-ба-саа… огрызок. С веревкой. Одна штука.
Что ж это вы, милый мой, колбасу с веревками покупаете? – в первый раз пришелец
обратился к обалдевшему Жорке, - вы знаете, сколько денег вы переплачиваете в
магазине за то, что потом приходится выбрасывать? Нет?

      Жорка отрицательно мотнул головой. При этом он успел заметить, что у громилы в
руках не было никаких письменных принадлежностей.

      - Так знайте: целую кучу! – произнося слово «кучу», пришелец многозначительно
поднял указательный палец правой руки вверх, - Продолжим. Пиши: кости говяжьи
бульонные… Три штуки… А холодильник-то у вас дрянь, батенька. Не морозит совсем.
Ну что это за кости? Какой смысл хранить то, что завтра вы все равно отправите на
помойку? Да, Цезарь, женской рукой тут и не пахнет.

      Митрохин не сразу понял, почему в его холодильнике должно пахнуть женской рукой,
но догадался, что Цезарем зовут толстого.

      Покончив с морозилкой, «Наполеон» принялся за остальную часть холодильника.

      - Яйцо, столовое, третья категория… два штука… нет, две штуки… пиши: два яйца.
Каша… гречневая… фу… трехдневная. Одна штука.

      Глядя на все это бессмысленное безобразие, Жорка удивлялся своему спокойствию -
ему почему-то не хотелось взять за шиворот этого психа, так по свойски
распоряжающегося на его кухне, не хотелось вызвать милицию или позвать на помощь
соседей. Митрохину вдруг стало жутко интересно: чем весь этот спектакль закончится.

      - Водка. Стой, это не пиши, – гость открыл пробку, приложился к горлышку, и на
минуту в кухне воцарилась мертвая тишина, - пшеничная, - выдохнул «Коломбо» и,
занюхав рукавом своего плаща, закрыл пробку и сунул бутылку в один из своих глубоких
карманов, а толстый при этом громко сглотнул, - одна штука.

       На этом ревизия, видимо, закончилась, потому что «инспектор» быстро засунул
продукты обратно (все кроме водки), правда, не в той последовательности, в какой
доставал, закрыл дверцу и, вынув из другого кармана рулон скотча, основательно
обмотал им холодильник.

      - До приезда полиции ничего руками не трогать! – пригрозил он и направился к выходу.

      Жорка посторонился, пропуская наглого гостя. Второй гость попятился задом в
прихожку, давая приятелю дорогу. По пути этот бессовестный коротышка сунул свой нос
в ванную, а потом в туалет и, сказав «годится», удовлетворенно потер руки.

       Далее вся процессия прошествовала в комнату, служившую хозяину залой, ну или
залом, как там правильно. Жорка был замыкающим.

      Комната, свято хранившая признаки холостяцкой попойки недельной давности,
выглядела не очень уютно, что сразу и отметил «липовый» Коломбо. Он сказал: