Три желания

Пролог полный ужасных ужастиков

Что может знать о стыде тот, кто никогда не оказывался в моей шкуре? Нет, ну правда, есть ли более глупая ситуация, чем стоять посреди кабинета некого важного незнакомца, полуобнажённой, в порваной одежде? Нет, совершенно точно ничего хуже не бывает! Мой незнакомец был ещё и на целую вечность старше меня, строже и круче. Я как голая букашка переминалась с ноги на ногу в ожидании удара.
Это официально худшее что могло когда либо со мной произойти.
Абсолютно!
Ниже, Мария Магдалина просто не падала! А самое обидное, что я ничего плохого не сделала. Просто пришла на вечеринку (даже не пила!), просто оказалась не в том месте, не в то время, просто была спасена не тем человеком.
Незнакомец зна-ал насколько он крут! Сидел по-Царски, раскинув конечности в кресле, как самый настоящий важный Птиц, и расслабленно крутил кресло градусов на пять-десять, то вправо, то влево.
Я смотрела на него во все глаза, прямо каждую пуговку уже изучила, а он даже не взглянул в ответ. И вот как, спрашивается, я должна была "читать между строк", разбираться о чём он там думает, если я даже не видела толком какое у него выражение лица?
Не думаю, что он не хотел меня смущать. Каких-то пол часа назад он меня с головы до ног рассмотрел. Его прикрытые глаза и нависшая над ними рука, скорее говорят о том, как он от нас, малолеток, устал. Он молчал, наверное, думал.
Я нервно теребила кусок фатина, который торчал, оторванный от юбки на треть. Плакать хотелось страшно. На эту юбку я потратила последний запас чёрного фатина, чтобы сделать её пышной. Теперь с шедевром моих золотых ручек можно попрощаться.
 - Что скажешь? - спросил мой судья. А я в ответ только икнула. - Попей воды.
 Он кивнул на стоящий на столе графин и стаканчик-тюльпан. Вот тут и включилась вся моя невезучесть, которая посещала редко, но метко. Почти месяц я жила без забот, без хлопот, а теперь милости просим! И тебе неудавшаяся попытка изнасилования, и спасение хмурым незнакомцем, и... пролить полстакана воды на его документы. 
- Черт! - прошипела я, уже ожидая взрыва, но Птиц оставался невозмутим, даже не повернувшись ко мне. Восхитительная пуленепробиваемость! Мне бы так! Уж я-то непременно стала вопить, будь кто-то так косорук в моём кабинете. Кабинета у меня конечно нет, но пролейте тушь на мой планшет и увидите настоящую фурию! 
- Ты испортила документы? - спокойно поинтересовался важный Птиц, ещё более угюмо, чем раньше. Если бы он орал и плевался яростной, змеиной слюной, я бы гораздо меньше испугалась. Мало того, что пол часа назад на мне порвали одежду, так теперь я себя чувствую виноватой!
- Похоже на то, - я вздохнула и встретилась с действительностью в лице моего карателя и судии, важного Птица.
- От вас, детей, одни не-при-ят-нос-ти, - каждый слог этого невероятно длинного слова "неприятности" он сопровождал ударами о подлокотники, и после совершенной тишины, этот тайфун - настоящее бедствие. Птиц встал, приблизился и я аж вздрогнула. От ощущения, что это тело не просто каменное изваяние, а настоящий движущийся и излучающий тепло массив, я по-настоящему разнервничалась.
Он оказался нереально высоким и массивным, как шкаф.  При этом двигался до смешного легко, даже я так не смогла бы. У него длинные пальцы, длинные волосы. От него легко и тонко пахло, и вообще какая-то энергетика была невесомая, но очень втягивающая. В целом я никогда не умела разбираться в людях, я больше по ощущениям и эмоциям. Есть у меня подружка Алиска, так вот я всегда о ней думаю "сумасшедшая", вот так одним словом. А про моего лучшего друга думаю "богемный", а про Птица я сразу решила, что он "невозмутимый", "великолепный", "дикий" и ещё где-то тысяча слов. Я... впервые не охарактеризовала человека одним словом. 
- Сколько? - напряжённо спросил Птиц.
- Сколько? - вторила я. Совсем не хотелось ударить в грязь лицом перед важным Птицем.

 К несчастью я не поняла сути вопроса, он задал мне пример посчитать? А было бы очень ущербно если бы я призналась, что у меня нет математики со школы?.. Ну не преподают графдизайнерам основы алгебры, и не основы, кстати, тоже.
- Сколько ты хочешь за представление, что вы устроили с моим племянничком в спальне? - строгий голос не отдавал ни дружелюбием, ни былой усталостью.
- Вы про то, что меня чуть было не...
- Будем называть вещи своими именами, Мария. Сколько?

 Вот тут моё сердце не выдержало. До удушающего ужаса не хотелось оказаться в такой постыдной ситуации. Мне предлагали деньги за молчание! За то, что мерзкий Андрейка на меня набросился, порвал юбку, блузку, выставил на обозрение мои ноги в чулках и помял любимую шляпу, я ещё и должна вынести унижение откупа? 

 Во мне включился весь сарказм, заложенный на генетическом уровне. Все мои актёрские способности вооружившись встали на тропу войны.
- Э-эй, - протянула я. - Да вы никак решили, что купите мое молчание? О-оу, как жаль... Так вы, подумали будто... - я помахала рукой, мол, какая неловкая ситуация вышла. Актриса из меня действительно первоклассная, мы постоянно проворачивали такие штуки с Марком и Алиской. Разыгрывали всякие сценки, просто так, без повода. - Нет-нет, я заявление напишу, - я не решилась похлопать Птица по руке, потому что уже знала, что слишком далеко зашла.
- Давайте присядем, - очень спокойно предложил он, видимо сообразив, что со мной не выйдет по-простому. Конечно, я рано радовалась, но оставалась надежда, что Птиц ещё пожалеет, что не рассмотрел во мне сурового противника.
- Итак, вы решили написать заявление на...
Стук в дверь и мой мучитель Андрейка просунул голову в кабинет. На фоне красного дерева и тёмных стен, его бледное лицо с пепельными, почти седыми волосами, казалось бельмом на главу. Захотелось надавить на белобрысую макушку и выдавить Андрейку в коридор, как мерзкий прыщ.
- Дядь...
- В комнату! Живо! - как шкодливому псу, повелел Андрейке важный Птиц, а потом снова вернулся ко мне.
 Стоило мне отвернуться от Андрейки, как к своему ужасу я поймала на себе взгляд его великолепного дядюшки. О, его дядюшка меня просто... одевал взглядом. Вот честно, есть же такое понятие "взглядом раздеть", а меня им "одевали". Он будто хотел при помощи телекинеза направить ко мне все пиджаки и пледы в доме и укутать, потому что никакой похоти в его пронзительных глазах не наблюдалось. А вот сожаление - да.
- Заявление на Андрея ничего не даст, вы понимаете?
- Это вы к тому, что откупитесь? Вы считаете, что это правильно?
- Нет. Это не правильно, но я предлагаю вам альтернативу.
- Очень интересно какую?
- Очень интересную, - вторил он, издевательским тоном. Я даже опешила, от такого падения, с пьедестала серьёзности. - Вы не пишите заявление, а я сам наказываю Андрея.
 - Но то что вы пожурите своего племянничка дела не исправит, - горячо воскликнула я. - Я за бабки не продаюсь.
- И что мне вам предложить? Вещи? Еду? Билеты на концерт? Подписку на «Нетфликс»? Три желания?
- Ага!
- Что ага?
- Три желания!
- Шутка?
- Нет! Хотите чистую совесть своему садисту-Андрейке, исполните три желания! - во мне проснулась алчная девица, которая просчитывала количество... не нулей, нет, полезных дел, которыми облагодейтельствует мир, сей важный Птиц.
- Я? - он недоумевал, а я чувствовала, как близка победа.
- Ну не Андрейка же, - я пожала плечами. - И верните мне Марка! Он там от страха наверняка ни жив, ни мертв!
- Он заперт в ванной, там есть розетка и он уже пол часа поет песни.
Я не могла взять в толк, откуда это известно важному Птицу, но он выставил вперёд руку, призывая меня помолчать и стоило мне притихнуть, я и правда услышала голос Марка.