Три Желания

= I =

“Когда заканчиваются мечты, жизнь прекращает иметь смысл...”

Сочиро Хонда

Едва первые лучи солнца коснулись серых стен пансионaта, здание ожило, забурлило лишенной привычного для него покоя жизнью. Утопающий в густой зелени парка, раскинувшегося внедалике от Клязьминского водохранилища, Дом Престарелых всеми своими силами готовился к празднику, красочно преображаясь с каждой минутой своего пробуждения. 

Над ступенями парадного входа в пансионaт натянули патриотично-красный транспарант "С Праздником Великой Победы", на ручках входных дверей запестрели оранжево-черными полосками Георгиевские ленточки, в коридорах, вестибюле, столовой и прочих общественных комнатах появились цветные шарики и флажки. Из невидимых глазу колонок с шуршанием затертой годами граммпластинки полилась голосом Льва Валериановича Лещенко песня-гимн майского праздника.

- День Победы, как он был от нас далёк... Как в костре потухшем таял уголёк… Были вeрсты, обгорелые, в пыли... Этот день мы приближали как могли… Этот День Победы… Порохом пропах… Это праздник… С сединою на висках… Это радость… Со слезами на глазах… День Победы! День Победы!..

Все без исключения обитатели Дома Престарелых с раннего утра прихорашивались в своих комнатах, доставая лучшие костюмы и платья, бережно начищая ордена и медали, с замиранием сердца готовясь к встрече с родными и близкими. Медицинский персонал пансионатa щеголял в накрахмаленных белых халатах, от души поздравляя пенсионеров с дорогим им праздником.

- …Дни и ночи у мартеновских печей… Не смыкала наша Родина очей… Дни и ночи битву трудную вели… Этот день мы приближали как могли… Этот День Победы… Порохом пропах… Это праздник… С сединою на висках… Это радость… Со слезами на глазах… День Победы! День Победы!..

К полудню вдоль длинного кирпичного забора, по периметру окружающего пансионaт, нельзя было найти свободного места для ненужного яблока. Запаркованные автомобили плотно теснились один к другому, едва ли не касаясь соседей бамперами.

Тихий парк наполнился гуляющими людьми, разговорами, детским визгом и смехом. Стайка мальчишек в дедовских фуражках резвилась на залитой солнцем лужайке, обыгрывая сцену минувшей десятилетия назад войны. Девочки с заплетенными в косички бантами прележно сидели на коленях стариков, без стеснения пускающих слезы радости. Погода праздновала День Победы вместе со всеми. Гуляющий между деревьев парка легкий ветерок ласкал бархатным теплом. Солнечные лучи нежно и щедро пригревали, пробиваясь сквозь густые зеленые кроны.

- Доброе утро, Иван Иванович, - приветливо улыбнувшись, окликнул старик неторопливо прогуливающегося пенсионера в парадной форме адмирала военно-морского флота.

- Доброе, Пал Палыч, - учтиво склонив голову на грудь, ответил Сидоров.

- А что же Вы один? Где Ваши-то? - поинтересовался сосед, непрерывно покачивая сидящего верхом на колене малыша.

- Еще не приехали… Видимо, пробки в Москве, - неуверенно ответил Иван Иванович, не замедляя шаг и смущенно отводя глаза в сторону.

- Ну да, ну да, - согласился Павел Павлович.

Адмирал прошел мимо, торопливо скрывшись за раскидистым кустом сирени. Сосед тяжело вздохнул и, повернувшись лицом к сидящей рядом молодой женщине, грустно заметил.

- Как же… пробки в Москве… Скажет тоже…

- О чем ты, папа? - недопонимая переспросила женщина.

- Да сын у него – шишка, - пояснил тот. - Нo ни на двадцать третье февраля не приехал, ни вот в День Победы… А Иваныч ждет, верит… Байками как всех, так и себя самого кормит… То дела, мол, то пробки, то непогода, то еще чего…

Пенсионер высвободил из цепкой хватки внука левую руку и прижал ладонь к груди. Женщина испуганно раскрыла глаза и осуждающе наморщила брови.

- Что, сердце?! …Папа… Тебе нельзя волноваться, - нежно поглаживая старика ладонью по спине, сказала она. - Тебе-то какое дело до них? …Мы же вот с Пашкой к тебе приехали…

- Приехали, - криво, сквозь сердечную боль, улыбнулся Павел Павлович.

- Вот и радуйся… Праздник сегодня, а ты …душа сердобольная… о чужих проблемах печешься!

- Больше не буду, - кивнул седой головой старик и нежно поцеловал кудрявый затылок внука.

Свернув с выложенной бетонной плиткой тропинки, пенсионер-адмирал присел на край свободной парковой скамейки, уютнo устроившейся в прохладной тени. Гладковыбритый подбородок Ивана Ивановича неконтролируемо, едва заметно подрагивал от подступающей к горлу обиды. В отличии от остальных престарелых сoжителей пансионатa, в этот день он был совершенно один.

Стянув с головы фуражку, Сидоров бережно отложил головной убор на скамейку рядом с собой и достал аккуратно сложенный носовой платок. Оттерев выступившие на лбу капли пота, Иван Иванович тайком промокнул глаза, безутешно слезящиеся то ли от старости, то ли от нахлынувшей жалости к самому себе.