Три женщины - три судьбы

Пролог

Татьяна

Случилось это в середине 90-х годов, когда я, молодая учительница, еще учащаяся на заочном, устроилась работать в деревенскую школу.

Автобус затормозил. Я открыла глаза, прерывая дремоту, подхватила вещи, и в ожидании застыла перед дверью. Из динамиков певица жаловалась на желтые тюльпаны и неверного. Двери с характерным шумом гидравлики разошлись в стороны, выпуская меня в морозную январскую предрассветную темень. Обдав меня теплом отработанного дизельного топлива, автобус продолжил рейс до Твери. Я огляделась по сторонам. Автобус укатил, унося с собой мелодию любимой певицы, тепло и сонных людей. Навалилась тишина, только застывшие деревья потрескивают от крепкого утреннего морозца. Остановка утопала под слоем давно нечищеного снега. Окружающую темноту рассеивал свет звезд. С неба срывался легкий снежный пух. Закутала заледеневший нос, перешла пустынную трассу и отправилась по наезженной дороге в сторону деревни, огоньки которой едва пробивались через снегопад. Дорога вилась змейкой вдоль полей, сейчас заметенных снегом. Переложила удобнее оттягивающие руку пакет с тетрадями и портфель и зашагала на работу. До конца учебного года это теперь мой обычный маршрут. Сначала час с лишком на автобусе от Калязина, потом два километра по фермерским полям до самой школы. Из съемной квартиры до деревенской школы. Приходится вставать в пять утра, чтобы к шести успеть на первый рейс до Твери. В Кашине ко мне иногда присоединяются еще две учительницы. Но чаще не везет мне, мои уроки ставят первыми парами. Два с лишним часа добираться до работы. Но время сейчас такое – работы в городе нет. Да и за ту не всегда платят вовремя. Мужу-офицеру приходится ждать и по три месяца. Так и живем на крохи, что зарабатываю я и на его продуктовый паек.

- Татьяна Ивановна, вы? Драсьте,- здоровается со мной девушка, одна из старшеклассниц.

Она снова одна, снова не захотела ехать на автобусе, специально выделенном ученикам и местным учителям. Автобус объезжает округу, собирает школьников из разных деревень и отвозит в школу. По дороге, если успевают – подбирают меня.

Я оглядываюсь, поджидая свою ученицу. Смешно, но Яне Новиковой восемнадцать, а мне двадцать один. Не такая большая разница, могли бы стать подругами. Но мы по разные стороны учительского стола. Субординация. Нужно ее придерживаться. Я же стараюсь находить с ребятами общий язык, быть на одной ноге.

- Доброе утро, - улыбаюсь ей, кутаясь в толстый шарф.- Хорошо выглядишь сегодня. Как настроение?

Вру ей. Выглядит она не очень, хотя сама по себе симпатичная. Даже в отраженном от снега рассеянном свете звезд видны заплаканные глаза и опухший нос девушки. Она снова проплакала всю ночь, а на уроке будет клевать носом или трещать с соседкой, делясь секретами и сплетнями. И смеяться, срывая мне урок.

Вообще, Яна толковая, память у нее отличная, что для истории, которую она собралась сдавать, важно. Но с дисциплиной и внимательностью у нее проблемы. Нервозность в выпускном классе понятна. Все ребята переживают. До экзаменов еще далеко, но мы уже повторяем и разбираем вопросы из билетов. Это и настраивает на серьезность и заставляет нервничать в ожидании.

- Да ладно,- машет она рукой в варежке.- Не хотела сегодня идти. Четыре пары у ТоФы я не выдержу. Но мать выходная, обязательно зайдет к нам и разорется, что я не в школе. Ей не нравится мой Валера. Боится, что как его отец, тоже сопьется и станет меня колотить.

Яна совершеннолетняя и живет отдельно, с молодым человеком. Как молодым, для меня двадцати семилетний мужчина кажется более чем взрослым. А уж для Яны… Этот факт сожительства и стал камнем преткновения, проблемой не только Яны, но и моей. Она сдает мой предмет – историю, а я не могу ее подготовить. У нее совершенно нерабочее настроение. И не любовь к парню виной. Виной Тамара Федоровна или ТоФа, как ее прозвали ученики. Она наш завуч по воспитательной работе. Деревня то место, где не скроешь личную жизнь от чужих глаз и пересудов. Яна не особо скрывается, чем вызвала гнев на себя ТоФы. Тамара Федоровна фанатично борется с этой самой личной жизнью учеников. В этот раз она выбрала жертвой совершеннолетнюю Яну. Чего добивается завуч травлей ученицы – не понятно. То ли хочет разлучить Яну с парнем, то ли вынудить забрать документы из школы. Но война из первого полугодия перетекла во второе и приближающиеся экзамены только усилили накал. Яна не сдается, продолжает ходить на уроки и уходить из школы не собирается.

Как только я пришла сюда работать, тоже возмутилась поведением Тамары Федоровны. Девушка совершеннолетняя, с программой справляется, претензий к ней нет. А то, что живет незамужняя и подает плохой пример младшим классам, так многие из родни этих младших тоже не без греха. И дети обычно в курсе семейных проблем. Шила в мешке не утаишь. В пятом у меня двое мальчишек постоянно дерутся. Мне объяснили, что мама одного, забрав сына, ушла из семьи к отцу другого, уведя его из семьи. Класс один и развести их невозможно. Половину урока я только их успокаиваю. Так что ненависть к Яне завуча мне не понятна.

Небо на востоке начинает сереть. И ветер крепчает. По насту, укрывшему поля, тянется, вихрится поземка, обещая перерасти в полноценную вьюгу. Я кутаюсь, а привычная Яна делится со мной планами на будущее. Она собиралась поступать заочно в Тверской университет на юридический факультет, и переживает, как сдаст историю. Учителя по предмету часто менялись, и знания у ребят отрывочные. Некоторые темы приходится объяснять заново.

Болтая, мы добрались до стоящей в стороне двухэтажной школы. Где нас встретил муж директрисы, он же преподаватель физкультуры. Мужчина большой снеговой лопатой боролся со стихией, расчищая дорожку и крыльцо. Буркнув приветствие учителю, девушка скользнула в приоткрытые двери. Видно, что ей неприятно говорить с учителями, настроенными завучем и осуждающими ее. Перебрасываясь фразами с физкультурником, я смотрела ей вслед, размышляя, как помочь.