Триада

Глава 4. Гостиница «Космос»

На балконе двадцать шестого этажа самой престижной столичной гостиницы стоял толстяк лет пятидесяти. Годы жизни посеребрили и проредили зачёсанные назад волосы, оставили лобные залысины и рассыпали по лицу морщины. Однако в голубых глазах по-прежнему оставался огонёк. Халат из бордового шёлка золотился нитями: сидящие на ветках птички как живые. Кольца и перстни с рубинами и изумрудами унизывали пухленькие пальчики. Состоятельный Микаэль баловал себя предметами роскоши.

Мужчина погладил мраморные перила балкона и окинул оком величественную столицу. На западе садилось солнце, выплёскивая на длиннющие облака охру и кровь. Дневная синь неба сменялась желтизной. Совсем немного - и пришедший с востока мрак ночи поглотит её. А пока на остроконечных медных крышах поблёскивали отсветы тонущего за горизонтом огненного шара. По проспекту, правее гостиницы, мелькали автомобили. Далеко-далеко закружился чёрный вертолёт. Найдя сходство с вороном, Микаэль улыбнулся и зашлёпал в комнату. Тапочки с открытыми задниками расшиты жемчугом.

На стенах и на полу - дорогие ковры. В углу, на тумбочке из красного дерева, темнеет плоский телевизор. Двуспальная кровать с балдахином манит толстяка. Один звонок - и в номер доставят лучшую девочку. Но ещё рано.

Микаэль сел в глубокое кресло и взял с журнального столика пульт. Экран телевизора вспыхнул. По заснеженной равнине, сквозь вьюгу прорывалась кавалерия. Толстяк переключил. Узкоглазая девица с высоченной причёской щебетала песенку. Следующий канал - новости.

- В самый раз, - прошептал Микаэль и поменял пульт на бутылку элитного шампанского. Шипучий напиток тоненькой жёлтой струйкой полился в бокал. Простым работягам нужно полгода ишачить, чтобы попробовать такое.

- В Капандаре ширятся недовольства, - известил молодой диктор в сером костюме и красном галстуке. Картинка сменилась. Взбешённая толпа громила магазины, полыхали крыши. Диктор продолжил из-за кадра: - Президент был вынужден послать правительственные войска. - На улице появились солдаты в зелёных шлемах и бронежилетах. Вооружены автоматами и резиновыми дубинками. - Власти намереваются договориться с бунтовщиками. Возможно, удастся убедить лидеров профсоюзов...

- Удастся, - ухмыльнулся Микаэль. - Денег отвалите - и бунт стихнет.

Он промочил горло шампанским и поставил бокал на столик.

- ...требуют повышения зарплаты, - окончил телеведущий.

- Да заткнись ты! - разнервничался толстяк. Щёлкнул пультом, погасив диктора, и сгрёб со столика круглую серебристую коробочку. - Вот ты, моя родная... - Погладил как котёнка. Глаза искрились. - Моя... моя-я...

Микаэль взял со стопки глянцевых журналов верхний. Оторвал треть страницы и скрутил трубочку. Со щелчком откинулась крышка коробочки. У мужчины затрепетали ноздри. Несколько раз сжались-разжались кулаки. Нижняя челюсть затряслась. Предвкушение разгоралось внутри толстяка. Уже никто и ничто не в силах помешать ему. Даже появись тут рыжий демон, Микаэль голыми руками прикончит его. Только бы побыстрее получить дозу, только бы побыстрее...

Толстяк встряхнул коробочку. На столешницу высыпался розовый порошок. Дрожащей рукой наркоман спрятал коробочку в карман халата и вставил бумажную трубочку в ноздрю. Вдох - и порошок кристаллов устремляется в нос, в лёгкие. Умиротворение, спокойствие, отрешённость от остального мира... Из руки на пол выпала трубочка. Микаэль откинул голову на спинку кресла.

Прошло полминуты. На шее вздулись синие вены. Казалось, прорвётся кожа, и на ковёр брызнут алые капли. Прохрипевший толстяк нашёл силы, чтобы вдохнуть. Глаза моментально налились кровью. Зрачки стали вертикальными; Микаэль моргнул дважды - и снова круглые. Медленно поднявшаяся рука тыльной стороной потёрла нос и обвисла, словно плеть. Мужчина зажмурился. По губам проскользил язык. Как хорошо... Как хорошо... Не нужна никакая проститутка. С порошком гораздо лучше. Гораздо...

Когда первая волна кайфа отхлынула, толстяк разлепил веки. В белках глаз алели сосудики. Через приоткрытую дверь балкона в комнату лезли буро-чёрные щупальца. Микаэль встряхнул головой. Нельзя позволить видениям завладеть сознанием. Вот уже тридцать с лишним лет толстяк борется с ними. А ведь многие ломались ещё в первые два-три года. Воистину, порошок кристаллов - наслаждение для сильнейших, избранных.

- Да будут святы Безликие... - прошептал Микаэль.

Из балкона пробирался сквозняк, но толстяк ленился встать. За окнами сгущались сумерки. Желтизна неба уступала место густой смоли.

По комнате начали порхать золотисто-чёрные бабочки. Посреди журнального столика вырос большущий гриб: с красной шляпкой и мясистой белёсой ножкой. Наркоман встряхнул головой. Бабочки исчезли, а гриб... открыл глазищи: огромные, голубые. Микаэль аж подпрыгнул в кресле и вытаращился. Крепко зажмурившись, затряс головой. Расплющил очи. Гриб не пропал, более того, под глазищами появился бугорок - нос, и разверзлась зубастая пасть. Толстяк выронил:

- Мать твою!

- Не трогай мою мамашу, - прогнусил гриб недовольно.

- Твою мать!

- Вот же дурень, - гриб поморщился.

Потрясённый наркоман огляделся. Схватив бокал, плеснул себе в лицо остатки дорогого шампанского и растёр. Гриб по-прежнему стоял на журнальном столике - прямо-таки адмирал непобедимой армады на носу флагмана.

- Твою мать! Твою мать! - затараторил Микаэль. До боли вцепился пальцами себе в щёки. Будто бы собирался содрать кожу.

- А ну прекрати истерику! - повелел гриб и прибавил деловито: - И маманю мою не смей трогать.

- Мать твою... - прошептал толстяк и вновь огляделся. - Что? Что? Что?..

- Думаешь, порошок за тридцать с лишком лет доконал тебя?