Тринадцать ступенек над пропастью

ТРИНАДЦАТЬ СТУПЕНЕК НАД ПРОПАСТЬЮ

      Объём и инфраструктура этого места поражали. В КП шлема каждого бойца имелись, конечно, и более подробные сведения об этом «чуде», но одно дело информация, эти невидимые мегабайты в памяти твоего компа, и совсем другое - зримые образы; шутка ли: вокруг раскинулся целый подземный город с многоступенчатыми структурными образованиями, которые не то, что взглядом окинуть можно, но даже и руками потрогать, если вдруг захочется.

      Павлу, однако, давно уже ничего подобного не хотелось. Более того, осточертели ему  местные достопримечательности хуже горькой редьки. Весь этот урбанизм, технологичность, масштабность, вся эта подземная инфраструктура, созданная неведомой исчезнувшей расой, все эти бесконечные переходы, арки, подсобки, туннели, ангары, коллекторы, здания, эскалаторы и ещё сотни подобных конструкций и помещений, что расположились вокруг и гигантскими уступами уходили туда, вниз, на трёхкилометровую глубину, где находилось то, за что они тут сейчас и сражаются – та чёртова финиш-камера пространственного трансмиттера, или нуль-тэ, если проще. Глаза бы не видели этого разнообразия. Одно слово – Пропасть! Так окрестили бойцы это место. Натуральная бездна. Где сражались, постоянно сшибались в рукопашной, жили и… ещё умирали. Алгойцы как воины ничем землянам не уступали, а то и превосходили; в хватке конечностей, например. Или недюжинной силе. Одно слово – потомки рептилий, пусть и отдалённые. Рептилоиды, мать их…

     Он сплюнул, от души выругался и закурил, чёрт знает какую по счёту. В горле запершило, и не только от никотина: полчаса назад сапёры из четвёртого взвода подорвали тут что-то мощное, в воздухе продолжал висеть смрад, тягучий и ершистый, словно обрёл тот некую материальность, а не был просто молекулами и составляющим того же воздуха. Интересно, а алгойцы тоже курят? Мысль и рассмешила, и позабавила. А вообще представить врага в комичной ситуации всегда облегчение, слишком уж жесток, безжалостен и силён тот был. Или в них природой заложено чувствовать себя здесь, под землёй, как дома? Лично Павлу тут не нравилось. Много всего потаённого, скрытого: всевозможных схронов, неприметных мест, ниш с глубокими тенями, подвалов… Короче, масса непредсказуемых факторов. И вдобавок уличные бои, на которые просто обречены и те, и другие. А как иначе? Мины-ловушки, автоматические пушки-пулемёты, детонаторы цели, бесконечные засады, разведка боем и ещё раз разведка боем, и скрупулёзная осмотрительность – и по чуть-чуть вперёд, буквально по метрам. Вот такая оперативная обстановка. Чтобы потом выяснить, что на соседней улице, куда вёл незаметный проход или неприметная арка, уже окопались алгойцы и вот-вот ударят тебе в спину. А ещё через пару пролётов опять наши, а следом снова враг. Муравейник с террасами-этажами. Многослойный пирог с начинкой из улиц-перекрёстков и невообразимой местной инфраструктурой. Или конкретно Пропасть. А пилоты истребителей и транспортников, которые там, наверху, тоже не дурака валяют, называют это место куда доходчивей и проще: Мясорубка.

     Сюда бы побольше бронетехники, с тоской подумал Павел. Тяжёлые модульные кибер-автоматы «Охотник», например, с заданным алгоритмом поиска целей. Или шагающие танки, чем не подмога, да ещё такая ощутимая. Или автономные многофункциональные «спруты», летающие торпедные комплексы. Но… Сверху доставить всё это хозяйство проблематичней некуда – постоянные налёты алгойских «воителей» и низкая пропускная способность разведанных ходов сюда, в Пропасть, почти на нет сводили все попытки. Так что воевали по старинке - личным оружием и шли на своих двоих. Одно утешало: те же самые проблемы испытывали и алгойцы. Наши им спуску там, наверху, не давали тоже. И второй месяц тут грохотало, стонало и дышало дымом. И конца этой мясорубки даже не виделось…

     К першению в горле прибавился ещё и кислый привкус во рту, и Павел без сожаления отшвырнул недокуренную сигарету, чтобы потянуться к плоской фляжке с тонизирующим. Как нарочно, в этот же момент запищал КП шлема и голосом комроты приказал:

     - Рассредоточиться!.. Смотреть в оба!.. Дубинин, ко мне! Норрисон, тоже.

     Голос у ротного Митрича усталый и оттого казался далёким, нереальным. И то верно – вторые сутки на ногах, без отдыху, без продыху. Гвозди бы делать из этих людей. И в гроб каждому алгойцу. А потом вытащиться обратно и снова в строй. Эх, десантура!...

     Он всё же сделал пару глотков и убрал фляжку обратно в магнитный захват на поясе. В другом находился файдер, аналог бластера, ну а в руках неизменный десантный «Борей», АГК с уплотнённым боекомплектом. Автоматно-гранатомётный комплекс во многом палочка-выручалочка, пули с урановым наконечником и осколочные гранаты оставляли врагу мало шансов, круша попутно и менее прочное в местной архитектуре. Взвод десантников в такой обстановке уподоблялся слонам в посудной лавке, да куда же деваться? Издержки производства, лес рубят – щепки в стороны и вообще, на войне как на войне…

     Подошёл Грэхем по кличке Грех, ракетомётчик их отделения: долговязый, нескладный и вечно мрачный. Проводил взглядом промелькнувшего мимо Норрисона, отвечающего во взводе за вооружение, и, насупившись, проговорил:

     - А глубоковато уже забрались. И что дальше?

     Павел машинально глянул на альтиметр. Да, тысяча двести восемнадцать метров от поверхности, надо же! Вниз, естественно. И светло, как днём. Здесь вообще никогда не бывало темно, факт настолько же впечатляющий, насколько и не шибко объяснимый: иногда казалось, что тут просто светится воздух сам по себе. Хотя и лампы освещения наличествовали также. И источники питания они обнаруживали время от времени. Совершенно непонятно, правда, на каком таком принципе работающие и не сдохнувшие за столько-то лет непрерывной эксплуатации. А ещё тут были без скрипа открывающиеся двери, будто вчера смазанные, равномерно гудящие холодильники в многочисленных торговых комплексах, набитые не пойми чем (учёные с превеликим удовольствием вовсю копаются в этих тайнах), автоматы киберобслуги и исправно работающие эскалаторы, год за годом равнодушно поднимающие и опускающие ленточные ступени. И верхом всему служил тот самый трансмиттер в финиш-камере, по непонятной аналогии расположившийся как раз в самом низу этого кошмарного объёма, что представлял собой на самом деле раскинувшийся вокруг него город. Только аборигенов не было, представителей той самой исчезнувшей расы, построившие это чудо. Зато появились земляне и алгойцы, вклинившиеся сюда и навалившиеся друг на друга всей мощью и смертоносностью вооружений, чтобы кто-то из них, в конце концов, и завладел тем самым артефактом местных, сгинувших непонятно куда и зачем. По мнению Паши, тупик полный. Так воевать можно до бесконечности. Изматывать и изничтожать друг друга месяцами, если не годами, пока хватает ресурсов. Как материальных, так и людских. Тупик абсолютный и безнадёжный.