Тринадцатый (книга I)

Глава V

СОН

Все версии Зверева были ошибочны: и версия о несчастном случае, и версия об убийстве. Все это было ничтожно по сравнению с тем, что случилось на самом деле. То, что произошло в Стрельцах, было гораздо серьезней, но об этом Алексей пока даже не догадывался. Его целиком поглотила черная бездна сна, чертовски реалистичного.

Он шел по коридору средневекового замка. Повсюду свисала паутина, стены от влажности покрылись плесенью и мхом. Его не покидало чувство, что он находится в естественном туннеле, созданном самой матушкой-природой. Коридор уходил в бесконечность, а из дверей, расположенных по его сторонам, доносились вопли и мольбы о пощаде. Алексей продвигался вперед, всматриваясь в темноту, которую изредка разгоняли факелы. Под ногами время от времени пробегали крысы, с потолка сочилась вода. Звук капель, разбивающихся об пол, эхом проносился по туннелю, смешиваясь с истошными криками умирающих. Впереди показалась приоткрытая дверь. Алексей вошел в комнату, и его взору предстал измученный человек, прикованный к деревянной площадке. К рукам страдальца были привязаны тонкие веревки, издалека похожие на гитарные струны, которые с хрустом растягивали его конечности в разные стороны. Зверев попытался открыть глаза и покинуть страшный кошмар, но что-то мешало ему проснуться. Словно это был не сон, а чудовищная пьеса, в которой он по роковой случайности играл главную роль.

Внезапно раздался голос.

– Если можешь, беги. Только знай, что ты обречен. Стоит солнцу зайти, и вот он я. И день станет ночью. Я всегда буду рядом, до последнего твоего вздоха. А когда он настанет, я приду за тобой. Мною созданное мне должно и достаться.

Алексей закрыл уши руками и голос пропал. Слева от двери стоял человек в коричневой мантии, который приводил в действие адскую машину из шестерней и веревок, медленно крутя рукоятку и наслаждаясь происходящим. Он натягивал бечеву с упорством настраивающего гитару дилетанта, который поворачивает колки до тех пор, пока струны не лопнут. С каждым движением палача слышался хруст костей и треск до предела натянутой кожи. Алексею захотелось помочь несчастному, который, казалось, вот-вот потеряет сознание от невыносимой боли. Он попробовал развязать веревки, но руки к его удивлению прошли сквозь бечеву, не встретив никакого сопротивления. В ужасе Алексей отступил назад, глядя на свои ладони и не понимая, что происходит. Яростно сжав кулаки, он бросился к палачу и со всего размаха нанес по нему удар, но все снова повторилось, точь в точь как с веревками. Казалось, что он призрак в собственном удивительно реальном сне. Все, что бы он ни делал, было впустую: его никто не замечал. Алексею оставалось лишь наблюдать за происходящим. В правом углу комнаты капитан разглядел человека в черном облачении, лицо которого было спрятано под капюшоном. Ему сначала даже показалось, что это статуя, но когда он почувствовал взгляд того, кто скрывался в темноте, его спина покрылась холодным потом. Статуя зашевелилась и двинулась на него.

– Я вижу тебя. Я чувствую тебя. Я создал тебя. Тебе от меня не спрятаться. Вспомни, когда ты стоял на вершине мира. Еще бы чуть-чуть, и империя была бы твоей.

Не дожидаясь сближения, Зверев выскочил из комнаты в коридор. Он на мгновение остановился, чтобы закрыть за собой дверь, но не успел. Плоть лопнула и дикий крик заполнил помещение. Брызги крови попали Звереву на лицо. Несчастный корчился, истекая кровью, а его собственные руки болтались над ним, словно куски туши на скотобойне.

Алексей бежал, пытаясь не слушать стоны и вопли, которыми дышало и жило все вокруг, и остановился лишь тогда, когда ужасные звуки перестали доноситься до него. Он даже сначала подумал, что оглох, настолько спокойно и тихо стало. Все смолкло, как по команде, словно кто-то управлял происходящим. Алексей повернулся назад, вглядываясь в сумрак и пытаясь рассмотреть погоню, но ничего, кроме факелов, висящих в шахматном порядке на стенах туннеля, видно не было. Вытирая со лба пот, смешанный с кровью, Зверев еще раз прислушался. За сумасшедшим биением собственного сердца он различил отголоски разговора. Как загипнотизированный, он стал продвигаться по туннелю, пока его не осветил яркий свет, исходящий из еще одной открытой двери. Представшая его взгляду комната круглой формы обильно освещалась лампадами, свечами и факелами. За массивным дубовым столом сидел человек в длинном монашеском балахоне. Его голову покрывал капюшон. Свет неестественно преломлялся, освещая только одну сторону монаха. Он бормотал что-то себе под нос на странном языке, но Звереву этот язык показался знакомым, и с каждой последующей фразой он понимал его все лучше и лучше. Перед монахом стояли весы. Он доставал из воздуха песчинки и клал их поочередно то на одну, то на другую половину весов.

– Слишком долго в этом мире удерживается равновесие. Люди так никуда и не сдвинулись, не пошли дальше, – он снова положил песчинку на весы. – Я изменил правила, но все осталось непоколебимо. Жизнь застаивается, словно вода, и начинает протухать. Нет прогресса. Мне приходится ускорять эволюцию, создавая новые условия и каждый раз усложняя этот процесс. Когда я ввел в игру тебя, я думал, все закончится. Но ты так и не смог сделать выбор. Что ж, они разыграли тебя по-своему. Если ты не можешь решить сам, тогда решают за тебя, и ты получаешь то, что имеешь. Я до сих пор не пойму, что с вами делать и как поступить. Пускай за вас решают они, – монах вытянул ладонь, и в его руке появилась маленькая фигурка человека. Он поместил ее посередине весов. – Ты, тринадцатый, зачем обрек на мучение мир свой? – монах встал и направился к Звереву, с каждым шагом множась в геометрической прогрессии. – Теперь решать будет тот, кто сделает выбор, а вы пожнете плоды свои.