Утро моих глаз

Апрель

Странная жизнь началась у Ангелины.

С одной стороны, она была вполне ею довольна, с другой — ей казалось, что она летит в пропасть и не может остановить это падение.

Сотни мыслей и проблем роились в голове, вертелись на языке, высказывались вслух, когда предоставлялась возможность. Но все они делились на три настолько разнородные категории, будто у Ангелины была не одна, а целых три, никак не пересекающихся между собой жизни.

Школа, школа… Одиннадцатый класс, экзамены. На кого поступать? Сменить ли репетитора по обществознанию? Удастся ли ей сдать историю? Что делать и куда бежать, если она не пройдёт по баллам? Так ли важно сейчас высшее образование? Кем устроиться работать, если не пройдёшь? И далее, далее…

Андрей! Андрей… Что это такое между ними происходит? «Любовь» — с робким придыханием? Или он просто её использует? На что он ей? Не обманывает ли она его и саму себя, отгоняя мысли об их будущем? Да и возможно ли оно? Но чаще: на что Ангелина вообще ему сдалась? Не закончится ли это плачевно, как в каком-нибудь шоу, вроде «Беременна в 16». В 18. Неважно, суть примерно та же.

Артём. Ох, Артём… Геля всё чаще ловила себя на мысли, что вспоминает о нём всё реже и реже. Но вспоминает. И эти мгновения неразрывно связаны с какой-то резкой болью, досадой что ли. Она отказалась, упустила… Она — что? А он?..

Вопросы окутывали, прилипали к мозгу намертво, а ответов как не было, так и нет.

***

Все в школе, конечно, заметили произошедшие в Ангелине изменения. То есть замечали и раньше: и слухи, и фото, и ореол таинственности. Но теперь она будто зримо и ощутимо изменилась. Действительно стала другой.

С тех пор как Андрей на полном серьёзе стал величать её «прекрасной леди», даже без тени его всегдашней иронии, она по-настоящему расцвела. Кто-то искренне восхищался ею. Вернее, не кто-то, а состоятельный и притягательный молодой мужчина. А это чего-то да стоило.

Ангелина не то, что бы узнала себе цену, но как-то странно гармонизировала своё самоощущение. Итак, если она хороша и пара десятков человек могут это подтвердить — почему бы и нет?

Ангелина расправила плечи. Ходила теперь с чуть приподнятым подбородком, а не как раньше, вперившись взглядом в землю. Движения её день ото дня становились всё плавней и изящней. Ей показалось даже, что чуть подросла грудь. Но, скорее всего, тому виной чудесный комплект нижнего белья, который подарил ей Андрей. Она, конечно, сперва жутко смутилась и осознала все преимущества подарка только спустя некоторое время.

Но, так или иначе, она стала увереннее, раскрепощённей и, как говорили одноклассницы, «томней». Юбки стали короче, волосы она теперь носила распущенными, а не в скромных косах или хвосте. Классная и завуч не уставали делать ей замечания по поводу внешнего вида. Девочки завистливо перешёптывались. Мальчики нервно подхихикивали. Молодой учитель английского шарахался от неё каждый раз, когда она проходила мимо по коридору.

Артём смотрел заинтересованно. Оценивающе. Будто бы примерялся, стоит ли ввязываться. И Ангелина это заметила. Она вообще теперь много что замечала. С лёгким дыханием она приобрела ещё и новое зрение.

Она видела, как Артём смотрит. Догадывалась, о чём он думает. И выжидала. Не знала, зачем, но ждала.

***

Ангелина лишь однажды спросила, что Андрею в ней нравится. Он ответил однажды, и она осталась довольна этим откровением.

— Все постоянно чего-то от меня требуют, а ты — нет, — усмехался он, перебирая пряди её волос. — Все девушки, с которыми я встречался раньше, хотели быть на кого-то похожи. А ты не хочешь. Тебе это не надо. Ты похожа на саму себя и это прекрасно. Так правильно, естественно и красиво… Даже, если ты ещё не знаешь, кто ты. Какая-то верность есть в самом поиске, разве нет?

***

Они часто обсуждали всякие абстрактные проблемы с самоопределением и саму возможность объективного знания. Это были крайне серьёзные разговоры, но они почему-то всегда смеялись.

Поэтому Андрею и пришла эта идея.

— Может, тебе на философский поступить? В твоём духе, знаешь ли. Ты любишь докапываться до всякого такого… глубокого.

Ангелине идея понравилась. А что? Непрактично и вычурно — как раз в духе её «новой» жизни. Было бы интересно послушать лекции обо всех этих философах и их заумных выводах.

— Бросишь меня ещё, потому что я Диогена от Демокрита не отличаю, а Эпикура от Эпиктета. И что я делать тогда буду? — смеялся Андрей, когда она загорелась идеей поступления.

И если с обществознанием всё ещё куда ни шло, то с историей у Ангелины был полный завал. Как запомнить эту прорву дат? Да что там даты! Поди вникни во все причинно-следственные связи, приведшие человечество к настоящему дню… Андрей отмахивался и говорил, что оплатит ей обучение, если будет невмоготу самой поступить.

Но Ангелина решила, из принципа, что поступит сама.

***

Шли дни, они складывались в недели. Всё время было чем-то заполнено: приятными и не очень хлопотами. Апрель шёл к завершению. На горизонте маячил последний месяц учёбы. Все были взбудоражены предстоящим ЕГЭ, и в этой суете Геля почти не думала об Артёме.

Наверно, поэтому он решил сам о себе напомнить.

Место встречи изменить нельзя. Кто виноват, что Геле нужно часто расчёсываться, а в «кабинете для курящих» такое большое, особенно удобное для использования во время урока, пока все отсутствуют, зеркало? И уж точно никто, кроме него самого, не виноват, что там прогуливает занятия Артём.

— Здравствуй, минхерц. А я тебя ждал, — улыбается он, в пальцах крутит сигарету. Милая щербинка придаёт ему бесшабашный, совсем мальчишеский вид. — Кажется, я давно тебя жду. Всю жизнь, видимо.

Попахивало какой-то мелодрамой, но Геля решила дослушать, потому что не могла двинуться с места. Артём единственный, в чьём присутствии она ещё робела.

— Ты такая молчаливая и очень загадочная… — продолжал он, проводя ладонью по волосам. — Сначала я думал, что ты просто тихоня, каких много, но ты непростая девушка, теперь я это вижу. О тебе много чего говорят — не знаю, чему верить… Я привык доверять глазам, а вижу я теперь только тебя… Последние недели ни о чём думать не могу, постоянно твой образ перед глазами — хочешь верь, хочешь нет. Что скажешь, минхерц? Есть у меня шанс? — он улыбнулся и детские ямочки появились на его щеках.