Трон Знания. Книга 2

~ 54 ~

Эш и Лайс повезли детей в клинику маркиза Ларе. Парень как выскочил в Зурбуне из салона, так больше в него не забрался. Всю дорогу не бежал — летел перед машиной. Малика неотрывно смотрела на приближающийся замок — серую прогалину на васильковом небосклоне.

— Соскучилась? — спросил Адэр.

— Соскучилась.

— Странно, я тоже.

Это были первые фразы, которыми они обменялись с тех пор, как покинули город общины тезов.

Миновав аллею с подстриженными под линейку кустами, автомобиль затормозил перед лестницей. Возле входа в замок, рядом с караулом, стояли Гюст и Мун.

— Жду завтра ночью, — сказал Адэр Малике и покинул салон.

Место за рулём занял кто-то другой, но Малика не могла повернуться и посмотреть, кто теперь там сидит. Глядела в пустоту, и внутри было так же пусто: ни чувств, ни желаний, ни сил.

— Куда едем? — послышалось после долгого молчания.

— Куда-нибудь.

— Понятно, — сказал то ли страж, то ли водитель. И превратился в пустое место.

Малика собралась с духом и вошла в замок. Перед глазами расплывались очертания мебели и декоративных деревьев. Размытые силуэты людей мелькали то слева, то справа. Она добрела до лестницы, схватилась за перила и с трудом разглядела ступени. На руку легла тёплая ладонь.

— Идём ко мне, — прозвучал мягкий голос Муна.

Держась за старика, Малика поплелась в хозяйственную пристройку.

— Он убивает тебя, — прошептал он.

— Я сама себя убиваю.

Комнатка Муна всколыхнула ненужные воспоминания. На этой кровати с панцирной сеткой она прыгала до упаду — пыталась лизнуть потолок. А в этом сундуке любила прятаться. Эту салфетку вышивала повариха. Нет поварихи — обварилась кипятком. Мун долго страдал. Может, любил? А эту бабочку из бисера сделала подружка — дочка горничной. И подружки нет — умерла от воспаления лёгких. На рисунке над кроватью на всех парусах летит кораблик — единственное, что Малика сделала своими руками. Она рисовала и свято верила, что мама с папой на этом кораблике, посреди бескрайнего моря и неба, рядом с солнцем. Им хорошо. Они вместе…

Малика села на стул, сложила руки на столе:

— Вилар хочет, чтобы я стала его женой.

Мун придвинул к ней плетёнку с булочками:

— Ты сказала, что у вас не будет детей?

— Сказала.

— А то, что будешь видеть серый мир?

— Сказала.

— А то, что он не сможет жить без тебя?

— Он меня не слышит.

— Ты сказала, что любишь Адэра?

Малика вскинула голову.

— Как я могу это сказать? Любовь убьёт меня, а Вилар все свои последние дни будет проклинать Адэра. Как я могу позволить ему ненавидеть человека, которого люблю? Я люблю в нём всё! — говорила она, хлопая ладонями по столу. — Мятую рубашку и грязные сапоги. Как он держит руль, как поправляет воротник, как смотрит на огонь, как потирает подбородок. Я люблю, когда он злится. Когда протыкает меня взглядами. Я люблю и ненавижу!

— Тише. — Мун выглянул в коридор, закрыл дверь. — Пожалуйста, тише.

— Ненавижу, когда в его постели кто-то, — говорила она, колотя кулаками по столешнице. — Ненавижу, когда он приходит довольный, как кот. Я хочу разорвать его, растоптать, уничтожить! Хочу прижаться лбом к его лбу: посмотри на себя! Увидь себя насквозь, как вижу я! Почувствуй то, что чувствую я!

Мун притянул её голову к груди:

— Тише.

— Я люблю его и ненавижу. Разве так бывает?

— Не знаю, Малика.

— Почему у других всё по-другому? Почему моруны находят свою половинку, отдают мужу себя без остатка, рожают детей? Почему они счастливы, а я нет?

— Если бы все были счастливы, не было б моранд.

Малика оттолкнула старика:

— Зачем ты это говоришь?

Он поцеловал её в затылок:

— Прости, милая! Прости!

Малика закрыла лицо ладонями:

— Если бы он не замечал меня, если бы я могла быть просто рядом: за дверью, в конце коридора, на другом этаже. Если бы я оставалась серым пятном, мне было бы легче. Но он заметил. Я возбудила в нём азарт, Мун. Я стала дичью. Он вышел на охоту.

— Он пристаёт к тебе?

— Да, Мун. Он в шаге от победы.

— Малика, моя девочка…

— Не называй меня так!

— Почему?

Она посмотрела в старческие глаза. Как сказать Муну, что «моя девочка» уже принадлежит Адэру?

— Я стала взрослой.

— Хорошо, милая. Не буду.

— Я борюсь с ним за каждый час, за каждую минуту моей жизни. Я так хочу жить! Мун! Я хочу жить!