Трудно быть богиней

Я, наверно, слишком часто плачу,
Слёзы накликают неудачу.
Слишком мало счастью доверяю
И его доверие теряю...
Счастье любит смелых и отчаянных,
Вечно опечаленных боится.
Им оно не дарит встреч нечаянных,
Им оно во сне - и то не снится!
Вероника Тушнова
Лариса ехала в переполненной маршрутке, которой управлял довольно нервный водитель, на собеседование по поводу трудоустройства, пытаясь на ходу подготовить себя к любым, даже самым неожиданным и нелепым вопросам работодателя.
Она устала от мизерной зарплаты на нелюбимой работе, от отвратительного отношения к персоналу начальства, от непосильных, не соответствующих штатному расписанию профессиональных требований. Не меньше раздражала бытовая неустроенность, странные в последнее время, накалённые до предела отношения с мужем.
Было видно, что в недавнем прошлом этот лихой житель гор, гнавший автомобиль, словно на автомобильном ралли где-нибудь в пустыне, так же азартно ещё недавно скакал на лошади по ущельям меж скал.
Виражи микроавтобус закладывал поистине гоночные, соревновательные. Машину немилосердно мотало из стороны в сторону.
Хорошо хоть юноша с футляром в руках от какого-то небольшого струнного инструмента уступил ей сидячее место. Теперь будущий лауреат чего-нибудь очень музыкального уставился на неё, таращится, не отрывая глаз, и пускает слюни.
В другое время Лариса могла бы обрадоваться такому пристальному вниманию юного дарования, внешность его была весьма привлекательной, только не сейчас, когда сознание раздирают на части десятки неразрешимых проблем одновременно.
Подобным образом она трудоустраивалась впервые, совсем не представляла, как себя вести, что именно хотят от неё услышать, какие сюрпризы в итоге способны преподнести. Работодатель нынче пресыщенный, желающих занять практически любую вакансию больше, чем требуется.
Неблагоприятные обстоятельства выбивали из колеи, заставляли нервничать, а тут ещё нечаянный воздыхатель, и сумасшедший водитель.
Ещё неожиданный вопрос девушки, которая разговаривала с ней по телефону. Задав несколько странных вопросов, она обронила пару фраз, вызвавших беспокойство, – жаль, что вы женщина. Скажите, вы симпатичная, привлекательная?
Почему жаль! Эта фраза отнимала надежду, которая и без того висела на волоске.
Что касается привлекательности, это был вопрос, на который она не могла ответить иначе, как в неопределённой форме.
Раньше, до замужества, Лариса была твёрдо уверена в своей неотразимости. Разглядывать себя в зеркало она любила. Причём, неизменно отмечала, какая же прехорошенькая девочка смотрит на неё из блестящего пространства напротив. Разве что небольшие детали казались чужеродными на прелестном личике.
С фигурой Ларисе и вовсе повезло. Этого не отрицали даже злючки и завистницы.
Но это было совсем в другой жизни.
За два года супружества горячо любимый муж опроверг её мнение относительно массы привлекательных анатомических особенностей лица и силуэта, а также характера, которые она считала неотразимыми изюминками своего скромного обаяния.
Степан то и дело вызывал сомнения в реальности притязаний жены на привлекательность, открыто сравнивал отдельные черты лица, особенности фигуры с понравившимися деталями у подружек и просто у случайных прохожих.
Он то и дело обращал то внимание Ларисы, то на объёмные груди, то на тугие попки, обсуждал походки всех встреченных по пути девчонок, их привлекательность, улыбчивость, прицокивая при этом в особых случаях языком, разводя руками, что девушка однозначно принимала на свой счёт, как критику.
Цепкий взгляд Ларисы старался запоминать нюансы его вкуса. Она пыталась соответствовать видению мужа о привлекательности в меру ограниченных возможностей собственной внешности, косметики и личной дизайнерской выдумки.
Теперь она не могла вспомнить, как выглядела тогда, в самом начале.
Постоянные изменения внешности вызвали постепенное привыкание к навязанному супругом стандарту, нивелировали вкус, который у неё когда-то был. Теперь Лариса в это не уверена. И вообще, как-то всё зыбко стало в её жизни, неправильно. То, о чём она мечтала всего два года назад, было явным преувеличением. Жизнь оказалась намного циничнее.
Девушка сама теперь не понимала, нравится ли себе такой, сегодняшней, или уже нет.
Косметические примочки и хитрости макияжа изменили её внешность до неузнаваемости. В некоторой мере накрашенной Лариса выглядела куколкой.
Она привыкла к нарисованной внешности настолько, что перестала воспринимать себя без неё.
Лариса давно не позволяла мужу или кому-то ещё лицезреть себя до процесса художественной обрисовки лица.
По этой же причине ей пришлось полностью отказаться от таких радостей жизни как походы на природу, от весёлых ночёвок у друзей, от банных процедур, даже от фитнеса.
Встретив Ларису в первозданном виде, мало кто смог бы с уверенностью сказать, что знаком с ней.
Молодой человек с музыкальным футляром глядел на неё с умилением и долей нежности. Это было заметно. Но это же обстоятельство и злило.
– Какого чёрта пялиться на растрёпу!
Столько времени было потрачено, чтобы привести себя в божеский вид, который можно эффектно предъявить работодателю и вот, из-за неуравновешенного джигита-водителя теперь придётся искать укромное место, где можно в спокойной обстановке дорисовывать макияж, уложить выбившиеся локоны.
Ещё этот созерцатель, явно увидевший в ней соблазнительный сексуальный объект.
– Стоит, зараза, балдеет, ловит эмоциональную сладость, и эротический кайф. Тьфу на тебя, музыкант! Как бы не кончил глядючи, болезный. Ну, отвернись же, без тебя тошно.
Юноша послал Ларисе очередную улыбку, достал из нотной папочки лист, расчерченный под запись музыкальных ритмов, изобразил несколько крупных размашистых знаков и что-то коротко написал.
Девушка отвернулась. Молодой человек сложил лист пополам, опустил записку на её колени, и двинулся к выходу.
Первой реакцией было засунуть листок ему в карман. В это время машину тряхнуло, лист чуть не свалился.
Пока она ловила бумагу, маршрутка резко остановилась. Стоящие попадали вперёд. Кто-то кому-то причинил боль. Последовала возня, крики, ругань.
Через несколько мгновений автобус тронулся вновь. Юноша махал правой рукой, неловко прижимая инструмент к груди.
Лариса раскрыла лист. В нём была непонятная ей музыкальная фраза, и надпись “Я влюблён, восхищён, очарован!!!” Чуть ниже телефонный номер и имя – Марат.
В глазах защипало. Только этого ей не хватало, сентиментальной дурочке.
– Очарован он… ещё бы, изо всех сил старалась усладить взыскательный вкус работодателя.
Знаю, если мужчина признаётся в любви, обещает проводить, восторгается внешностью женщины, дарит ей цветы, это совсем не значит, что их мысли и желания совпадают. Она хочет любви, он – секса.
Лариса совсем не девочка, сколько раз уже попадалась на эту хитроумную удочку.
Однако взор её затуманило, грязными разводами потекла тушь.
Катастрофа!
Девушка отчаянно хлопала глазами, пытаясь не разреветься.
Несмотря на раздражённое состояние, Лариса вытащила из сумочки новенький файл, предварительно оглядев пассажиров (не следит ли кто за ней), аккуратно поместила туда расправленный лист и начала пробиваться к выходу.
До назначенного времени оставалось пятнадцать минут.
Лариса зашла в кафе, юркнула в туалет, начала лихорадочно колдовать над внешностью, невольно вспоминая записку, юношу, удивительно нежную фразу.
Она даже не заметила, как привела себя в порядок и успокоилась.
Посмотрев на себя в зеркало, Лариса к своему удивлению увидела симпатичную, улыбающуюся себя. Совсем незнакомую, похорошевшую.
– Стёпка, балбес ты, однако, совсем не разбираешься в красоте и привлекательности.
В офисе её ждали. Собеседование проходило довольно оживлённо. Претенденты на вакансию вели себя непринуждённо, угощали друг друга кофе, пирожными и конфетами, отчаянно шутили.
– Как жаль, – закончил беседу руководитель мероприятия, – на самом деле вы прелесть, я мечтаю о такой изумительной сотруднице. Если бы вы были мужчиной, взял бы вас на работу, абсолютно не задумываясь. Увы, вы можете с уверенностью сказать, что не захотите через полгода… или даже меньше, родить малютку? Конечно, нет. Мы фирма молодая, начинающая. Нам нужен выносливый тяжеловоз, а не грациозный скакун. Извините, что отняли у вас столько драгоценного времени.
Лариса знала, причём определённо, что в её чреве вот уже пару месяцев резвится малюсенькое тельце. Почему до сих пор не сказала об этом Степану, вот что странно.
Дома её не очень приветливо встретил муж. Он хотел было развернуться и уйти, как обычно, но неожиданно посмотрел удивлённо, слишком внимательно.
– Лариса, что с тобой, ты сегодня такая очаровательная, просто богиня, уж не влюбилась ли ты! Нет-нет, дай угадаю… э-э-э… да не может быть… у нас будет сын?
Лариса от такой неожиданности хлопала глазами, которые так некстати наливались влагой, губы и руки дрожали, внутри что-то скакало и ёкало.
Степан подхватил жену на руки, легко закружил.
Через миг они слились в поцелуе, одновременно солёном и сладком.
Лариса родила девочку, затем мальчика. Больше она никогда не слышала критики в адрес своей внешности.
Степан, несмотря на любвеобильность, никогда не давал повода для ревности. Даже если что-то и случалось, она об этом не знала.
Женщина немного подкрашивалась, лишь намёком, но никогда не выглядела серой мышкой.
В целом она была довольна жизнью и счастлива.
Каждый раз, когда подступало плохое настроение, когда на душе становилось дождливо и пасмурно, Лариса вытаскивала из потайного уголка в письменном столе заветный файл, долго вглядывалась в буквы и знаки, нежно проводила по ним пальцами, даже нюхала.
Как он сумел за несколько минут в раздражающей транспортной давке разглядеть в ней безграничное очарование, этот мальчишка, Марат, и дать стимул жить дальше?
Если бы не он…
Да, теперь-то Лариса может себе признаться, что в тот день была в шаге от развода. Дальше терпеть выходки мужа она не могла.
Какой же волшебной силой обладает обыкновенное, казалось бы, признание в любви.