Трудности перевода

Трудности перевода

Существо мы в итоге назвали Шайни. Всей экспедицией имя придумывали — двадцать человек, включая меня. Оживленно спорили больше часа, наверное. Словно не имя обсуждали, а вопрос выживания. Оно и понятно: имя-то выбрать — не путь в космосе проложить и не посадочное место для нашей громадины отыскать. Вот каждый и решил показать, на что способен.

Так-то у нас строго, как в армии: приказы не обсуждаются, а исполняются. Понял, принял и пошел. Иначе никак, иначе крах. Ну, а имя, пусть даже для неизвестного существа… Здесь, кроме воображения, ничего больше и не требуется. Однако, как оказалось, кое-кого из команды природа и фантазией обделила, потому что Макс — такой же мул, как и я, — хотел всерьез назвать существо Аборигеном. Ничего не скажешь, оригинально. Даже неожиданное предложение биолога Патрика звучало поинтереснее. Особенно когда он, чувствуя на себе изумленные взгляды, пояснил, что Нефора — всего лишь сокращение от слов «неизвестная форма», и нечего на него так пялиться. Как ни странно, нестандартный подход биолога многим пришелся по душе, и стихший спор вспыхнул с новой силой. Рю, еще один мул, сразу взял этот метод на вооружение, решив назвать существо Шаромолом. А лично мне нравилось Светлячок. Как и нашему капитану Оскару, несмотря на его грозный вид.

Вариантов на самом деле было море. Но выбрали тот, который предложила доктор Линда. К слову, она раньше всех Шайни и заметила. Глазастая оказалась. «Ой, смотрите, там что-то светится!», — воскликнула она, указывая рукой в сторону высоких бирюзовых гор.

Я все время говорю «существо», потому что Патрик так и не определился, кем Шайни является на самом деле — зверем, разумной формой жизни или нечто иным. Ну, а уж если биолог со степенью не понял, что за таинственный гость то и дело наведывается в лагерь, то мне и думать об этом не стоит. Есть кому голову ломать.

Шаромол… Я невольно улыбнулся. Рю, конечно, тогда отжег. Будто сам Шайни ни разу живьем не видел. Все, кроме Патрика, ржали до слез. Нет, если здраво рассудить, то имя, придуманное Рю, родилось не из пустоты. Шайни порой и выглядела как шаровая молния — искрящееся, ярко-голубое и плавающее в воздухе образование размером с футбольный мяч. Но с такой же легкостью ее можно было назвать и каким-нибудь Светофором или, например, Хамелеоном. Цвет она меняла постоянно, а иногда и вовсе походила на будто слепленный из радуги ком. Да ладно цвет. Форму тоже! Изображала и бублик, и грушу. То взрывалась разноцветным салютом, то распадалась на пылающие и танцующие угольки. Или… напоминала миниатюрную черную дыру, что, конечно, многих тревожило, в том числе и меня. А ну как утянет? Однако чаще всего малютка смахивала на лучистую сферу, созданную из густого желтого света. Милое сияющее солнышко… Один взгляд, и сразу ясно: выбранное Линдой имя подходит существу идеально.

Шайни появилась спустя восемь дней после того, как наш корабль «Ангелос» благополучно опустился на поверхность ее родной планеты, расположенной в созвездии Водолея. Мы как раз закончили обустраивать лагерь. Уже подключили защитный купол, провели полную дезинфекцию территории, выжгли до черноты сомнительные места, получили все необходимые сведения об окружающем мире. И, затаив дыхание, ждали только одного: что будет с выставленными наружу мышами и тараканами. Это только в старых фильмах бравые космопроходцы начинают шастать по чужой земле без специальных средств защиты, лишь узнав, что на неизведанной планете можно спокойно дышать, как у себя дома. Э-э, нет. Так незаметно вдохнешь какую-нибудь пакость, а она внутри тебя уютное гнездышко и совьет, чтобы затем потомство вывести в тепле и влаге человеческих внутренностей.

К счастью, мыши и тараканы остались мышами и тараканами: не сдохли, не позеленели, не превратились в чудовищ. Бортовой ИИ сообщил, что все показатели в норме, и руководство со станции «Ковчег» наконец-то позволило нам ходить без спецодежды и дышать свободно. Разумеется, в границах лагеря, под его защитным куполом. Тогда Линда и заметила Шайни. Переполох поднялся нешуточный. Кто-то и за винтовкой потянулся, забыв про инструкции: «В боестолкновения с неизвестными формами жизни вступать только в случае очевидной угрозы кораблю или участникам экспедиции». Да чего уж… Я тоже малость струхнул, когда увидел, как в сторону лагеря несется огненный шар величиной с пушечное ядро. И грозно так несется — комета кометой. А еще искры во все стороны. Того и гляди, натворит бед.

Но в тот день повезло не только мышам и тараканам. Потому что Шайни внезапно застыла у границы лагеря, в полушаге от защитной поверхности купола. Мы до сих пор не знаем, что произошло бы в том случае, если бы она не дала по тормозам. Нет, местных букашек защита бьет исправно. Небо и днем, и ночью в мелких серебристо-голубых всполохах. Но Шайни… Как она вообще купол почуяла? Он же почти невидимый, только по вспышкам от мертвых насекомых и можно его месторасположение определить. А у нее вроде ни глаз, ни ушей, ни носа. Или мы просто не сумели их обнаружить?

Патрик, конечно, был на седьмом небе от счастья, когда увидел Шайни. Все время с ней проводил, даже поесть забывал. И помыться, и побриться, и много чего еще. Ушел, что называется, в исследование с головой.

Биологу-то все равно: нашел себе новую игрушку и забыл про все на свете. Но ни я, ни другие мулы его воодушевления не разделяли. Случись чего, первым делом с нас спросят. Дескать, куда, олухи, смотрели? Охрана-то экспедиции целиком и полностью — наша забота. И охрана, и готовка, и обслуживание корабля, и прочее, и прочее, и прочее. За что только мы не отвечаем и чего только не умеем. Оборудовать лагерь со всеми удобствами в чужом мире — без проблем, починить и пилотировать звездолет — не вопрос, сварганить трапезу — будьте любезны, отпугнуть зверя — проще простого, погрузить в анабиоз и вывести из него — всегда пожалуйста. На все руки мастера. Разнорабочие. Мультизадачные люди, а если кратко — мулы.