Тучи предвещают бурю

Тучи предвещают бурю

      Где-то в глубинах моря, меж высоких серых скал, похожих на острые клыки огромного древнего чудовища, затерялся крошечный остров, позабытый и солнцем. Там вечно свистит разъярённый ветер; там слышен рёв взбудораженных волн; там нельзя отплыть от берега, не разбившись о торчащие из воды обломки камней. 
      Это место называют островом Потерянных Детей. 
      Говорят, что на него всегда попадают те, кто не нужен этому миру. 
      
      Волны игрались лодкой Катрин, словно игрушкой из бумаги. Они бросали её из стороны в сторону, смеясь и пенясь. Ветер присоединился к их игре и со всей силы дул Катрин прямо в глаза, пытаясь сбить её с пути. Он сорвал с её головы соломенную широкополую шляпу и унёс куда-то вдаль. Он расплёл её тёмную косу, вытащил кроваво-алую ленту и пустил в свободный полёт. Лента поднялась в воздух, закрутилась-завертелась и упорхнула неведомо куда, оставив Катрин в одиночестве посреди бушующих волн.
      Катрин пыталась кричать, чтобы было не так страшно, но это не спасало от разбушевавшейся стихии. На секунду Катрин оторвала своё лицо от ладоней, и всё ради того, чтобы встретить огромную волну, нависшую над ней изголодавшимся коршуном.
      
      Катрин уже забыла о том, почему она вообще села в лодку и поплыла неведомо куда. Она помнила лишь о том, что ей хотелось оказаться как можно дальше от ненавистного дома.
      
      Далеко-далеко есть остров, где живёт никому не нужный ребёнок. 
      Имя этому ребёнку — Калипсо. 
      Её отец — разъярённый ветер, её мать — равнодушные воды серого моря. Её единственный друг и надежда на счастье — луч солнца. Но, как известно, солнце быстро скрывают тучи, а тучи предвещают бурю.
      
      Когда Катрин открыла глаза, она увидела перед собой лишь бесконечную синеву. Цвет был такой, словно кисть обмакнули в кювету с берлинской лазурью и тонким слоем нанесли краску на белую бумагу. 
      Цвет берлинской лазури очень нравился Катрин. У её матери были глаза почти такого же цвета. Этот же цвет достался и Катрин.
      Она вдруг с удивлением осознала, что лежит в каком-то странном месте. Далеко не в своей комнате с высоким потолком молочно-белого цвета. Повертела головой по сторонам: никаких стен тоже не наблюдалось. Только светлый, почти белый песок, насыщенный синий цвет и тонкая полоса горизонта.
      Катрин забеспокоилась: и куда это, разрешите спросить, её занесло? Она села, обвив ноги тонкими бледными руками и попыталась восстановить цепь событий предыдущего дня. Она поругалась с мачехой. Заработала от неё звонкую пощёчину — щека до сих пор болела. Затем выслушала длинную нотацию от разгневанного отца, на эмоциях повысила на него голос и заперлась в своей комнате до конца вечера.
      А вечером… Вечером был очередной приём. Отец Катрин владел крупной компанией, был богат, умён и обаятелен. Небольшой дом на берегу моря он купил ещё в то время, когда Катрин не исполнилось и шести, а её мать была жива. Катрин очень любила этот дом. Но только до тех пор, пока его не заполняли чужие люди. Во время приёмов на первом этаже играла громкая жизнерадостная музыка, гости ужинали, пили вино, развлекались. Мачеха откровенно хвасталась своим положением, а отец был слишком занят разговорами со своими друзьями, чтобы обращать внимание на жену и на дочь. Иногда Катрин тоже бывала на этих приёмах. Обычно насильно втиснутая в какое-нибудь дурацкое платье и получившая наставление «попробуй подружиться с сыном банкира; кажется, он довольно симпатичный…»
      Сынок банкира, может быть, и был симпатичным, но Катрин всё это настолько осточертело, что в тот вечер после ссоры она просто взяла и сбежала. Спустилась вниз со второго этажа по канату, который соорудила несколько месяцев назад как раз для таких случаев, убедилась, что на заднем дворе никто её не увидел и побежала в сторону причала.
      
      Там, словно специально, была оставлена лодка, а на горизонте маячили сизые тучи.
      
      Катрин, наверно, впервые видела бесхозную, брошенную кем-то на произвол судьбы лодку около берега, но тогда это её не насторожило. Она, обиженная и разозлённая, села туда, схватилась за вёсла и поплыла, куда глаза глядят. Волны тут же подхватили новую игрушку.
      И через какое-то время Катрин поняла, что потеряла управление, и испугалась.
      
      «Что же я натворила?!» — с ужасом подумала она, продолжая разглядывать светлый песок под своими ногами.
      
      Рядом замаячили ещё чьи-то ступни. Светлые, с оттопыренными пальцами, они крепились к тонким, почти как спички, ногам. Катрин пришлось поднять взгляд повыше, чтобы получше рассмотреть обладателя этих ног с синяками и царапинками на коленках.
      Это оказалась девушка. С виду она была ровесницей Катрин — ну, может быть, чуть младше. Ветер игрался её медно-рыжими волосами, вьющимися крупными кольцами. Кожа бледная, почти фарфоровая; на чуть вздёрнутом носу — россыпь рыжих веснушек. Тонкие губы изогнулись в добродушной и несколько любопытной улыбке, а глаза…
      Катрин пришлось честно себе признаться: она никогда не видела таких глаз. Это были два сияющих янтаря в оправе из красноватых пушистых ресниц. Они почти сияли, как маленькие солнышки, и в них искрился искренний интерес и желание как можно скорее задать Катрин целую кучу вопросов.
      Именно это незнакомка и проделала, как только упала на песок рядом с Катрин.
      — Ты и вправду приплыла, — улыбнулась она, с восхищением глядя на свою гостью.
      Катрин удивилась настолько, что не смогла вымолвить ни слова.
      — Ой, — вдруг сказала девушка, округлив свои невозможно янтарные глаза, — ты есть хочешь? У меня есть немного фруктов.
      Кое-как Катрин взяла себя в руки и поспешно кивнула в ответ.
      
      Калипсо всегда была одинока. Она ничего не хотела, кроме настоящего друга. Только друг ей и был нужен. Она верила, что только он сможет спасти её из заточения. 
      Есть легенда, что Калипсо похищает всех одиноких и брошенных детей в надежде, что когда-нибудь ей удастся отыскать своего спасителя. Но каждый раз, снова и снова все её попытки заканчиваются сокрушительным провалом. 
      
      — Есть два апельсина и виноград, — сказала рыжеволосая девушка.
      Она постелила большой пёстрый платок, придавила его края увесистыми булыжниками, а затем разложила фрукты. Катрин, всё ещё не слишком понимая, что сейчас вообще происходит, нерешительно отщипнула одну тёмную ягодку и сунула её себе в рот. Виноград оказался очень вкусным и сладким, поэтому за одной ягодой тут же последовала другая. Девушка в это время старательно чистила апельсины и делила их на дольки.
      — Как тебя зовут? — спросила она, не отрывая взгляда от яркой кожуры.
      — Катрин. А тебя?
      — Калипсо.
      Катрин сначала показалось, что она ослышалась.
      — Калипсо? — переспросила она, — та самая Калипсо из мифа?
      — Из какого мифа? — не поняла девушка.
      — Ну… Про Одиссея. Море выбросило его на остров Огигия, где он встретил нимфу Калипсо — то есть, тебя — и провёл там семь лет.
      Калипсо закончила чистить первый апельсин и нахмурилась.
      — Не знаю я никакого Одиссея, — решительно отрезала она, — и этот остров называется не Огигия. У него вообще нет имени.
      — Извини, — тихонько вздохнула Катрин, подумав, что как-то могла обидеть Калипсо своими словами.
      Некоторое время они провели в полном молчании.
      Успокоившееся море лениво лизало берег пенными волнами. В небе парили чайки. Одна из них села прямо на платок с фруктами, пристально осмотрела угощение, а затем, цапнув одну виноградину, улетела прочь. Калипсо как раз расправилась со вторым апельсином. Катрин к этому моменту уже совсем успокоилась и стала есть гораздо охотнее.
      — Здесь так красиво, — тихо сказала она, глядя на море.
      — Совсем нет, — покачала головой Калипсо, — солнце тут редко бывает. Оно выглядывает только тогда, когда на остров приплывает кто-то чужой. А как только гость уходит, тут же скрывается за тучами, и начинается буря. Если в это время сидеть на берегу, то волны унесут тебя в море, и ты разобьёшься о скалы.
      Катрин затаила дыхание.
      — И… что ты делаешь, чтобы этого не случилось?
      — Прячусь в пещере, — Калипсо пожала веснушчатыми плечами с таким видом, словно речь шла о чём-то совершенно обыденном.
      — Тебе, должно быть, очень одиноко всё время сидеть в этой пещере.
      — Конечно, одиноко, — она едва слышно вздохнула и печально улыбнулась, — но иногда море приводит сюда гостей. Они совсем разные. Их здесь уже столько побывало, но — представляешь? — ни один не был похож на другого! Это так удивительно, правда?
      Катрин рассеянно кивнула. И вдруг она вспомнила о лодке.
      — Значит, это ты оставила лодку? — спросила она.
      Калипсо хитро улыбнулась в ответ. Она, нисколько не смущаясь того, что может испачкать своё лёгкое белое платье, легла животом на песок и принялась болтать ногами.
      — Какая ты догадливая, — хихикнула Калипсо.
      — Это не смешно, — нахмурилась Катрин, — между прочим, я ужасно испугалась, когда попала в бурю! Что, если бы я разбилась?
      — Но этого же не случилось, верно? — последовал беспечный ответ.
      — А как мне вернуться домой?
      — …а ты уже хочешь уйти?
      
      Калипсо любила гостей.
      Гости у неё никогда не скучали. Она заботилась о них, угощала фруктами, развлекала своим пением и другими забавами. И гостям это нравилось. Они любили и остров, и Калипсо, но от этого их желание вернуться домой не становилось меньше. Калипсо боялась этого желания. Боялась того, что однажды от неё уйдут, несмотря на все её усилия. 
      Она не хотела остаться одной и избегала одиночества всеми силами. За каждого человека, попавшего на остров, она хваталась как утопающий за соломинку. 
      
      Ближе к вечеру Катрин опять напомнила Калипсо, что ей нужно домой.
      — Понимаешь, — сказала она, смущённо наматывая прядь тёмных волос на указательный палец, — если не приду вовремя, меня будут искать. Вызовут полицию, поднимут всех на уши, а когда я вернусь — накажут. Запретят выходить из дома. Закроют все окна и двери, чтобы я не вышла. И тогда я не смогу снова побыть с тобой. Но если я вернусь до того, как мою пропажу кто-то заметит…
      — …ничего страшного не случится, — эхом ответила Калипсо.
      Катрин просияла.
      — Вот именно! — воскликнула она, схватив девушку за руки, — а завтра я приду к тебе, хорошо? Только не забудь оставить лодку у причала!
      — Не забуду, — улыбнулась Калипсо.
      Она помогла Катрин забраться в лодку, слегка её подтолкнула и помахала рукой на прощание. Ветер вновь принялся путать её огненно-рыжие волосы.
      
      На обратном пути море показалось Катрин удивительно послушным. Оно лениво колыхалось, и лодка скользила легко и непринуждённо в нужном направлении.
      Уже на берегу Катрин обернулась и увидела, как над горизонтом собрались тучи. В её ушах зазвучал голос Калипсо: «Солнца тут совсем не бывает. Оно выглядывает только тогда, когда на остров приплывает кто-то чужой».
      «Надеюсь, с ней всё будет в порядке», — подумала Катрин.