Туманная радуга. Том 1

Настоящий джентльмен

Утром следующего дня Вероника ждала Витю под козырьком подъезда в ближайшем к остановке дворе. Ей по-прежнему плохо спалось ночью, но цвет ее лица стал более здоровым, так что она уже не выглядела, как ходячий труп. На ней по-прежнему не было ни грамма косметики, а одежду она выбрала пусть и не заношенную, но самую простую: джинсы и толстовку. Она решила, что теперь будет носить только удобные и практичные вещи. Больше никаких обтягивающих платьев и каблуков. В последнее время ей очень полюбились платья и чисто девчачьи предметы гардероба, но прихорашивания перед зеркалом отнимали кучу времени, и все ради чего? Все равно от этих каждодневных стараний не было никакого толку. Сегодня рано утром она и так уже достаточно постаралась — помыла голову, и довольно на этом.

Девушка заметила Витю, вышагивающего из-за угла. Уж кто-кто, а он явно не жалел времени, чтобы привести себя в порядок. Его небрежно уложенные волосы могли создать обманчивое впечатление, но Вероника не понаслышке знала, сколько времени требуется на создание столь идеальной небрежности.

— Доброе утро, — поприветствовал Витя. — Отлично выглядишь. Тоже начала программировать?

— Привет, нет, но спасибо за идею. Теперь буду всем отвечать, что программирую по ночам, а то вчера многие решили, что у меня рак.

— Что стряслось?

— Вечером в пятницу я узнала, что Ханин изменял мне с Мальцевой, когда мы с ним еще были вместе. Такие дела... Но сейчас я в порядке. Ну, почти. В выходные было раз в сто хуже. Я почти ничего не помню, но было такое чувство, как будто на моих нервах играл целый оркестр, а Ханин был его дирижером.

— Понимаю. Не буду врать, что этот концерт скоро закончится, но со временем станет легче. У меня было нечто подобное в прошлой школе. Мне очень нравилась одна девушка, но у нее уже был парень, и поэтому я ничего не предпринимал. Потом он ее бросил, и я начал за ней ухаживать. Как мог, учитывая, что все это происходило в восьмом классе. Мы начали встречаться, а потом ее бывший, который, кстати, бил и обзывал ее, попросил ее вернуться к нему. И она вернулась. Мне она даже ничего не сказала. Просто перестала отвечать на звонки. А потом я увидел их вместе. — Витя ухмыльнулся. — И на этом все. Правда, через месяц он опять ее бросил, и она снова начала мне звонить, но это уже другая история.

— Как это другая? — возмутилась Вероника. — Это же самое интересное! Рассказывай, не томи! Неужели ты ее простил?

— Нет, конечно. Я не даю людям второго шанса. И тебе не советую. Я сказал «другая история», потому что эта история уже не о нас, а о ней. А что там у нее сейчас, я не знаю. Я везде ее заблокировал еще год назад. Как видишь, сейчас я в полном порядке. И ты тоже будешь. — Витя по-дружески похлопал ее по плечу.

— Знаешь, что самое тяжелое? Видеть его каждый день. Без этого было бы куда проще.

— Можем натравить на него Костика, если хочешь, — сказал Витя, пожимая плечами. — Скажем, что Ханин тебя преследует. Моему братцу это покажется совершенно недопустимым, ведь преследовать тебя может только он. Но это уже крайние меры. И, чтоб ты знала, я их не одобряю. Я бы лучше посоветовал переключиться на что-то другое. Забить голову, чтобы мысли постоянно были чем-то заняты. Поверь, это самый лучший способ. Наш мозг способен генерировать ощущение страдания бесконечно, он получает от этого какое-то мазохистское удовольствие. Со временем это входит в привычку, и человек становится заложником своей драмы.

В Витиных словах определенно имелось здравое зерно. Вероника вспомнила свой плакательный плейлист, под который были пролиты литры слез. В какой-то момент она стала ловить себя на мысли, что грусть и жалость к себе приносят ей что-то вроде морального удовлетворения. Она буквально упивалась своим депрессивным состоянием и никак не могла остановиться.

— Знаешь, а ты прав. Начну заниматься алгеброй и физикой в свободное время. Числа неплохо отвлекают. Я, наверное, не почувствую даже землетрясение, если буду находиться в процессе решения какой-нибудь сложной задачи. Хотя это довольно странно, учитывая, что я гуманитарий.

— Да, странновато. Обычно гуманитарии спасаются с помощью слова. Читают книжки, к примеру.

— Когда все действительно плохо, книги почему-то перестают помогать. Тревожные мысли не дают сосредоточиться. А цифры и числа как будто заполняют все свободное пространство и не дают думать ни о чем другом. — Она задумчиво нахмурилась. — Надо будет попробовать порешать задачки перед следующей репетицией. Вдруг это сработает, и я перестану замечать Ханина?

— У меня дома как раз есть прошлогодний сборник задач по физике для поступления в МГУ. Там довольно сложный уровень, так что должно сработать. Завтра принесу.

Глядя на Витю, Вероника никак не могла поверить, что он может оказаться третьим номером из вчерашнего гадания. Это просто не мог быть он. Стало быть, оставался только номер пять, человек с двойным дном, который хранил какую-то важную тайну.

«С каких это пор мы верим в гадания? — ехидно поинтересовался внутренний голос. — Совсем уже умом тронулась?»

Но в предсказании Цветаны Аметистовны было столько совпадений с реальной жизнью, что Вероника просто не могла перестать верить в его правдивость.

***

Костя пребывал в прекрасном настроении. Все шло ровно так, как он того хотел. Вчера он в последний раз насладился Алиной Саврасовой. Слушая ее стоны, он прикрывал глаза и представлял, что это стонет Вероника. Теперь ему предстоит запастись терпением. До Нового года у них с Вероникой — куча дел. У него — бесконечные лабораторные, у нее — какой-то дурацкий концерт. Осталось дождаться каникул, и стоны Вероники станут явью.

В последнее время Костя колебался, стоит ли ему бросать Алину до конца декабря. Можно ведь совмещать томительное ожидание с реальной практикой. Тем более, что Алина всегда была полна страсти и хотела его каждый день. Но вчера, увидев свою девушку в столь плачевном состоянии, он понял, что поступает не по-мужски. Мужчина должен быть сдержан и хладнокровен.