Туманная река

Глава 1

В гулкой тиши мерно плескалась ленивая вода, и слышались размеренные удары весел о стекольную гладь неизвестного водоема. В очень плотном молочном тумане трудно было определить, по озеру плывет лодка или по реке. Я приподнял весла над водой и задержал дыхание. Однако никакого даже мало-мальского звука не долетело до моих ушей. И даже волна перестала биться в днище лодки. Мир водоема прислушался ко мне, как я прислушивался к нему. «Под лежачий камень вода не бежит», – подумал я и снова приналег на весла. Эта мысль, несмотря на сюрреализм происходящего, показалась мне смешной, так как вода как раз и текла вокруг, и подо мной, и слева, и справа. Главное – плыть в одном направлении решил я, а дальше, может быть, этот противный туман рассеется, и тогда я еще побарахтаюсь.

Кстати, это одна из моих ярких черт, никогда не сдаваться, даже в пасти у всех неприятностей во Вселенной. Странное дело, черту характера своего я помню, а как оказался здесь, и самое главное – кто я, нет. Поэтому грести строго в одном направлении сейчас было задачей номер один.

– Эй, парень! Ты живой? – сказал мужской голос.

– Вызывайте скорую! Тут парнишка разбился! – запричитал женский.

Эти крики людей раздались в моей голове так, как будто на ушах были стереофонические наушники. Я посмотрел по сторонам в поисках разбившегося парнишки, однако вокруг был неизвестный водоем и все тот же белый туман. Галлюцинации, решил я, и продолжил грести дальше.

– Расступитесь, расступитесь, граждане, – вклинился в мой мозг еще один строгий женский голос, – здесь нет ничего интересного. Пульс нормальный, жить будет, берите его на носилки. Расступитесь, граждане!

«Стоп», – подумал я, и вспомнил: я ведь фотограф, и даже неплохой фотограф. Точно, я снимал птиц и зверей в Красновишерском заповеднике, и… А сейчас я на рыбалке, осталось только вспомнить свое имя, и…

– Удивительный случай, упал с двухэтажного дома, и практически никаких повреждений, – снова услышал я в голове строгий женский голос.

– Да, отделался мальчонка сотрясением мозга, – ответил женскому голосу мужской баритон с хрипотцой, – случай не уникальный, но редкий. Нужно будет об этом в журнал написать.

– Вы там прекратите в моей голове разговаривать! – крикнул я, усиленно работая веслами. – Пишите куда хотите, хоть в ООН, но заткнитесь, пожалуйста, я, можно сказать, на рыбалке. В тумане немного заблудился. Не сбивайте меня с курса!

– Сейчас мы его под капельницу положим, – продолжил мужской голос в моей голове, игнорируя мои протесты, – подадим ему питательную жидкость, ничего, скоро оклемается, организм молодой, здоровый.

Не выдержав нахальства неизвестных мне голосов, которые решили, что мой мозг – самое место для различных бесед, я вспылил. Кстати, это еще одна яркая черта моего характера, с которой я мучаюсь уже сорок шесть лет. Если бы не эта черта, то сидел бы я сейчас в уюте, на тепленькой хорошо оплачиваемой работе, и, что самое главное, до сих пор был бы женат. Но ведь, чуть что не по мне, я всегда взбрыкиваю. Вот и сейчас я встал в лодке на обе ноги, взял весло в руки, и, что было мочи размахнулся и швырнул его куда-то в туман.

– Получи фашист весло от советского гребца! – выкрикнул я, после чего потерял равновесия и упал головой в ледяную воду.

В глаза ударил яркий свет, а в нос – запах каких-то лекарств.

– Анатолий Порфирьевич! – заголосила молоденькая девушка в белом халате. – Ваш паренек очнулся!

– Я же говорил, организм молодой, очухается, – ко мне подошел невысокого роста коренастый доктор с седой бородкой, – ну, что, летчик-испытатель, как самочувствие?

– Сорок секунд – полет нормальный, дядя, – сказал я голосом какого-то пацаненка.

– Смотри как ты, Наташа, – сказал доктор молоденькой курносенькой санитарке, которая мило захихикала, – упал с двухэтажного дома, а чувство юмора осталось. Ты чего там забыл?

– Удочку, наверное. Смотрю, вода кругом, вода, туман, а удочки нет. Ну, разве так ходят на рыбалку? – ответил я, чтобы хоть как то наладить контакт.

– Анатолий Порфирьевич, мальчик, наверное, бредит, – догадалась санитарка Наташа.

– Шоковое состояние, – кивнул доктор в ответ, – ничего, организм молодой, ты еще коммунизм нам построишь, – подмигнул он мне.

– Мы с вами, между прочим, еще на брудершафт не пили, а вы мне тыкаете, – промямлил я, так как голова начала сильно кружиться, – невежливо это, дядя. И еще одно: ни коммунизм, ни социализм, ни капитализм с перестройкой, я строить не намерен, хочу просто жить по-человечески.

На этих словах меня сильно замутило, и, свесившись с кровати, я испортил чистый кафельный пол в больничной палате остатками непереваренной пищи.

– Простите, это вышло случайно, – сказал я и провалился в сон.

Пробуждение случилось таким же внезапным, как и отключение организма. Я сел на кровати и осмотрел палату. Шесть коек в два ряда, и на каждой кто-то ворочался, посапывал и похрапывал. В окно светила полная Луна и можно было кое-что рассмотреть. Первым делом я рассмотрел сам себя. Не очень-то я похож на сорокашестилетнего с небольшим животиком жилистого мужика. У меня было спортивное подтянутое тело пятнадцати летнего пацана. Ничего себе, сходил на рыбалку. Не веря в происходящее, я больно себя ущипнул, к сожалению, не сплю. Потом встал с кровати и медленно прошел к двери, на которой висело небольшое зеркало, и, хоть от Луны свет был не очень, я все же сумел разглядеть свое новое лицо. Подбородок волевой, лоб большой, глаза непонятного цвета, уши не топырятся. Волосы подстрижены под короткий ёжик. Ненавижу такую прическу. Что-то в моем новом лице мне показалось знакомым, какая-то неуловимая деталь.

– Попаданец, едрен батон, – сказал я шёпотом и поплёлся досыпать дальше.

***

На следующий день доктор Анатолий Порфирьевич первым делом спросил:

– Ну, что, коммунизм еще не надумал строить, летчик-испытатель?

Хороший мужик, улыбнулся я, не злобливый.