Туманное прошлое, туманное будущее

Туманное прошлое, туманное будущее

Туман. Белый и густой, словно молоко, он обволакивал собой, казалось, весь мир. Недвижный, непроглядный. Кажется, кинь камешек – и по нему пойдут круги, как по глади потревоженного пруда. Двигаться в таком тумане непросто, а подчас – даже опасно, когда едва можешь различить хоть что-нибудь в десятке-другом шагов от себя.

И тем более жутко, когда посреди этого плотного белого одеяла вдруг возникает оранжевое сияние. На первый взгляд оно кажется приветливым и уютным, покуда не поймешь, что впереди не приветливые отблески костра, и даже не обнадеживающее золотистое свечение большого окна, а жуткое темно-оранжевое удушающее зарево пожара. Алчное, гибельное, безнадежное. Пожар и без того событие ужасающее, а уж при тумане...

Небольшой коттеджный дом на окраине небольшого поселка пылал отчаянно ярко, словно силясь явить собой уродливый маяк посреди белого беспроглядного моря. Но туман безжалостно скрадывал зарево, и лишь одна из отправленных на спасение пожарных машин прибыла на место трагедии.

Козни природы – ничто для отточенных навыков, и вскоре несколько водных струй ринулись на пламя, однако люди понимали – уже слишком поздно, их слишком мало. Сдержать всепожирающую стихию, не дать пламени выхлестнуться вовне, увеличивая число жертв и разрушений – вот их первоочередная задача, жестокая, но прагматичная.

Дым и туман застилали глаза, пламя слепило, сбивало с толку, и многое могло бы показаться лишь ложными образами в этом кошмаре... но, как известно, порой в самом беспроглядном мраке может воссиять лучик света. И словно в подтверждение этой почти религиозной истины пожарные увидели то, чего не надеялись – едва заметное шевеление среди почти прогоревших обломков входной двери и прилегающих стен. Робкое, почти безнадежное, едва различимое неопытному глазу. А за ним еще одно, чуть увереннее. 

Не сомневаясь и минуты, облаченная в пожарную униформу фигура ринулась навстречу пламени. Приблизилась, склонилась, расшвыривая толстыми перчатками почерневшие доски с продолжающими мерцать на них алыми огоньками, затем склонилась еще ниже и, поднапрягшись, подняла что-то темное и массивное с земли.

Свист пламени, жуткий треск – и кусок стены рушится прямо на отчаянного храбреца, но его там уже нет: он уже удаляется со своей ношей, вырванной из объятий стихии, а над головой его, бравурно звеня, ударяет водная струя, отшвыривая стремящийся вернуть свою добычу огонь.

– Зан, ты сумасшедший! – голос начальника расчета глух и искажен от плотно укрывающей лицо пожарной маской. – Ну куда ты полез?!

– Я увидел человека, я увидел шанс, – мужчина бережно опустил тщедушное тело на покрытую влагой траву. – А это еще и ребенок. Это мой долг, Фамир.

– Ты чуть не погиб! – в голосе Фамира звучала сталь. – Ты герой, Зан, но ты так когда-нибудь добегаешься… сохрани тебя Господь.

Глухо хмыкнув, Зан вернулся к своей работе.

Пламя продолжало неистовствовать, но оно было уже обречено – вторая пожарная машина наконец-то сориентировалась в туманном море, а вместе с ней прибыла и скорая.

***

– Итак, значит, вы пришли сюда, чтобы решить судьбу Кассии Дей и пригласить ее обучаться в школе-интернате, которую вы представляете? – подытожила немолодая уже женщина, складывая руки перед собой на письменном столе.

Сидящие перед ней мужчина и женщина переглянулись.

– Все верно, миссис Фишер, – кратко кивнул мужчина, как бы невзначай придвигая к директрисе одну из лежащих на столе папок. – Все необходимые бумаги здесь.

– Да, я с ними уже ознакомилась, – суховато кивнула миссис Фишер. – Они в полном порядке, приятно видеть профессионалов своего дела. Однако… я, признаться, не уверена в успехе вашей затеи, господа.

– Не уверены? – с вежливой улыбкой переспросила у нее молодая женщина, непринужденно покручивая в пальцах невесть откуда взявшийся карандаш. – Отчего же?

Миссис Фишер несколько мгновений искоса глядела на нее, а затем снисходительно вздохнула.

– Милая моя, я руковожу этим приютом не один десяток лет, и знаю Кассию далеко не первый год. Я бы не отозвалась о ней плохо, но она весьма упряма и… боюсь, она с вами никуда не пойдет.

– Простите?

– Вы, как профессионалы, безусловно ознакомились с характеристикой этой девочки, – миссис Фишер непринужденно развела ладонями перед собой и чуть приподняла брови, – и, думаю, обратили внимание на отмеченные мною… хм... особенности ее поведения и характера?

– Вполне, – гости по очереди улыбнулись. – Даже будь мы ее родителями – не уверены, что охарактеризовали бы ее полнее и корректнее.

– Ну вот, собственно, – женщина вновь сцепила пальцы. – Не подумайте, я не стараюсь лишить девочку такого замечательного шанса – напротив, я буду рада, если у нее появятся куда лучшие перспективы, нежели те, что можем предоставить ей мы. Однако…

– Однако мы, с Вашего позволения, все же попробовали бы найти к ней подход, – подхватил мужчина. – Допускаем, что у нас это получится не сразу. Но мы… находим весьма необходимым ее обучение у нас.

– Да-да, вы говорили, – кивнула миссис Фишер. – Что ж, я предупредила вас об этом, как и о том, что давить на нее не стоит. Если вас подобная перспектива устраивает – прошу за мной.

Небрежным жестом сунув папку с предоставленными ей документами под пачку каких-то бумаг, миссис Фишер с некоторым трудом поднялась на ноги и, прихрамывая, двинулась к выходу из кабинета. Гости, чуть кивнув друг другу, последовали за ней.

Простая бледно-серая дверь вывела их в узкий коридор: выкрашенные в неброский бледно-зеленый цвет стены, выложенные черными и белыми плитками пол, легкий сумрак – точно и не ясный весенний день кипит снаружи, – и странная, на грани неестественности тишина. Шагающий последним мужчина бросил взгляд по сторонам, точно собираясь сделать нечто предосудительное, а затем поднял вверх руку, без малейшего труда касаясь потолка кончиками пальцев и чуть покачивая головой.