Твоя постоянная

Глава 1. Саша

Аннотация

— Скажи это.
— Нет!
Сжимает скулы с такой силой, что завтра появятся следы. Дышит прерывисто. Чувствую, как ментоловый воздух с елочными нотками проникает в тело.
Ударяет точно по центру возбуждения, от которого сносит башню под фундамент.
— Говори, Мари, или опять останешься без сладкого. Чья ты? Ну!
— Твоя, — издаю жалобный стон и придвигаюсь к нему ближе. — Твоя постоянная.

***

Он не понравился мне с первого раза.
И с двадцать пятого тоже не превратился в принца на белом коне. Александр Левицкий из тех мужчин, кто привык все получать на блюдечке. Особенно девушек, которые его динамят по разным причинам.
Он всегда получает, что хочет.
Но я не сдамся. Потому что влюблена в своего горячего босса и всякие хамоватые миллиардеры с их непристойными предложениями меня не интересуют!
Наверное…

***

— Мы все? — робко пищит Марина из-под одеяла, натянутого до кончика острого носика. — Закончили?

— Что?

Переворачиваюсь и подпираю голову рукой. И с довольным урчанием наблюдаю, как зеркальный серебристый взор из-под пушистых ресниц скользит по обнаженному телу.

Лисьи глазки расширяются до невероятных размеров, а щеки рыжеволосой красавицы становятся пунцовыми. Румянец перекрывает россыпь очаровательных веснушек на носу и висках, пока не заливает лицо полностью.

Член мгновенно впадает в амнезию. Начисто отшибает у товарища, что пару минут назад он трижды кончил. Наливается кровью и дергается, требуя вернуть его туда, откуда бессовестно извлекли.

Изверги.

Точнее, есть тут одна. Издевается над братом моим меньшим. Сначала на сухом пайке держала, а теперь чуть ли не по секундомеру засекает. Еще периодически косится на часы, словно ждет, что после двенадцати я превращусь в тыкву.

— Одеяла не досталось, — подмигиваю и дергаю плотную ткань на себя. — Не поделишься?

Как бы не так! Обернувшись в кокон, подобно гусенице, лисенок активно качает головой, отчего упругие кудряшки разлетаются медным облаком по белой наволочке.

— Ну все, стерва, — шутливо рычу и заваливаюсь сверху. — Достану — сожру.

Или не шутливо. Потому что в паху полыхает от прикосновения к маленькому податливому телу за проклятым куском ткани. А Марина еще и выворачивается, разжигает инстинкт охотника.

Лиса. Кто же дергает льва за усы?

— Мне завтра рано на работу! — возмущенно гавкает из недр кокона. — Прекратите! Александр Николаевич!

Твою мать.

От официального обращения ярость ударяет дубиной по мозгам и отправляет тот в нокаут. Валяться в районе выцарапанного из груди сердца. Потому что хитрая лиса вновь выстраивает между нами дистанцию.

— Повертела рыжим хвостом перед носом и съебалась в нору?! — рявкаю и взбешенно дергаю одеяло. — Плевать на твою работу! Сама позвала. Считай, что в отпуске!

Победоносно выдираю край из цепких лапок с красными коготками.

Недовольная.

Лежит, брови сводит к переносице, глазки сверкают. Будто не трахалась несколько минут назад, а из зала суда вышла. Есть у нее в запасе выражение лица под названием «Плевала я на ваши интересы. У меня план».

Его и вытаскивает из запасов.

Отбрасываю одеяло в сторону, затем сминаю тонкую талию и жмусь к плотно сведенным ногам. Член упирается в гладкий лобок и заходится в истеричных спазмах.

Надо ему, блядь, срочно.

Как и несколько месяцев назад, когда я увидел Марину в первый раз. Вроде с Шершневым давно работал, а его помощницу только на благотворительном вечере «Жизнь детям» заметил. С тех пор круглосуточная, блядь, эрекция, и не отпускала.

Я вокруг нее и так и эдак кружился, но хоть бы хер. Только огрызалась вечно. Лаяли друг на друга как собаки.

А у самого башню сорвало напрочь. Сны с ее участием стали постоянными спутниками. Баб подбирал теперь только рыжих. Хотел первый раз в жизни завести какие-никакие отношения с нормальной девушкой.

Но в каждой вижу ее лисий взгляд.

Поэтому, получив фото в черном кружевном белье, подумал, что Марина ошиблась.

Рука, правда, передернуть потянулась, и пальчики шестьсот копий в облако сохранили. Но в целом решил, что прислали не мне. И чуть не кончил от короткой приписки с адресом: «Приезжай».

А теперь снова. Делает лицо кирпичом, руки скрещивает на груди. На вкусной двоечке, которая во рту, как сладкая вата тает и на языке медовыми нотами оседает.

— Что ты как целка? — с удовольствием убираю с личика-сердечка рыжие локоны и легонько оттягиваю. — Славно же трахались. Расслабься.

Напрягается. Горячими ладошками упирается в грудь, головой вертит так, что непроизвольно разжимаю кулак.

Выдернет все волосы себе, дура.

— Марина, блядь! — рявкаю с придыханием.

Стискиваю напряженные скулы, фиксирую лицо. А потом залипаю на веснушках. Раньше не понимал, зачем бабы их себе рисуют. Сейчас, похоже, дошло. Только никакая искусственная дрянь не заменит сияющих солнечных точек.