Ты есть

Ты есть

Возвращаются все, кроме тех, кто нужней ©

***

Элор снова приходит в эту часть дворца. Здесь всегда тихо, даже умиротворяюще, но я не люблю тут бывать. Мой прекрасный золотой дракон, кажется, тоже не любит, но раз за разом приходит. Меня эти его прогулки печалят, но мы об этом не говорим.

– Моя маленькая мстительная девочка, – с непонятной интонацией произносит Элор и бледные, такие неестественно бледные пальцы скользят по светлому камню, нагретому солнцем. – Очень хочется верить, что тебе стало легче. Спокойнее.

Я не отвечаю. Мне нечего на это ответить. То есть есть, но всё, что я хочу сказать, его только огорчит, и я снова молчу.

***

Наш кабинет, один на двоих, завален документами: мой стол, его стол, полки шкафов, даже на подоконнике несколько пухлых папок. Элор работает, и я не могу оторвать взгляд от его осунувшегося лица. Смотрю, как он двигает к себе очередную папку с приказами, поочерёдно вынимая из неё листы, пробегает написанное глазами, ставит подпись голубым пером с серебряным наконечником. Это перо он подарил когда-то мне, но сейчас пишет им сам, а я не возражаю. Тянутся минуты, складываясь в часы, но я не чувствую хода времени и, кажется, не чувствует и Элор – мы всегда забывали о времени при совместной работе. Я смотрю на исписанные листы, проверяю сделанные на полях пометки – но в документах в целом порядок и это хорошо. Новый Дрэнт давно нуждался в наведении порядка.

Золотое пламя телепортации, такое нечастое в нашем дворце в последние недели, вспыхивает в дверях кабинета и вырисовывает высокую статную фигуру императора.

– Уйди, – не поднимая глаз, просит Элор ровным тоном. Почти сириновским, почти как у меня.

– Элор, нам пора поговорить, – начинает Карит и делает шаг навстречу.

Я молча разглядываю его: обеспокоенное привлекательное лицо, так похожее на лицо Элора, но иная, чем у его сына, тревога в золотых глазах, горькие складки губ. Почему?.. У него всё наладилось, всё хорошо: Ланабет вернулась, младшие дети под боком, радуют ожиданием скорого пополнения в семействе, да и в его собственном семействе, несмотря на громкие заверения, что никаких детей он больше не хочет ещё лет сто, дракончик появится несколько раньше указанного срока. Всё правильно, Ланабет ещё молода, пусть уж лучше она рожает, на Лина надежды мало.

– Сын, мы считаем, что времени прошло достаточно и надо…

– Уйди! – с нажимом приказывает Элор.

И по-прежнему не смотрит на отца. Зато я смотрю: в прошлый визит Карит не был таким подавленным, наоборот, напирал, увещевал, и дело кончилось довольно шумной потасовкой в дворцовом парке. Оба превратились, стукнули друг друга в грудь и помахали крыльями, а когда два бронированных дракона правящего рода машут друг на друга крыльями – мало не покажется никому. На меня даже внимания не обратили, хотя я и звала, и ноты управления применяла, и ругалась как какой-нибудь заправский иэсбэшник, а не королева. Дорожки взрыли, газон разворотили, клумбу попортили. Впрочем, до клумбы мне никакого дела нет, но садовникам работы прибавили.

– Элор… – с тоской зовёт император, стоя посреди роскошного кабинета в позе жалкого просителя.

А мой золотой дракон неожиданно просто качает рыжеволосой головой. Так и не выпустив из рук голубого пера. Тяжко вздохнув, Карит исчезает в телепортационном пламени. Элор поднимает взгляд на мой стол, на меня, смотрит в глаза, долго и пристально, будто надеется что-то увидеть, но ему не удаётся, оттого золотые глаза сейчас тусклые, как пылью присыпанные. Отложив перо, он машинально крутит на запястье титановые часы с искусным волнистым узором.

– Я понимаю, что надо, Ри, – обращается он ко мне, поглаживая циферблат пальцем. – Знаю, что веду себя неправильно, что это беспокоит семью. Знаю, что они желают добра. Но я правда не могу. Может быть, позже. Сейчас – не могу. Сожалею, но – не сейчас.

Я понимающе киваю. Что тут скажешь?..

***

Стайка девушек с весёлым щебетом пытается протиснуться в стеклянную дверь, почему-то все разом. Высокий широкоплечий мужчина придерживает створку рукой, выше уровня головы самой высокой из них. Не переставая переговариваться и хихикать, девушки разноцветными бусинками высыпаются на улицу.

– Эл! – поворачивается одна из них к нему и делает приглашающий жест маленькой изящной ладонью, – давай с нами? Составь компанию хотя бы в этот раз!

Рыжая осень, налетев игривым ветерком, взлохмачивает рыжие пряди мужчины, длинные, спускающиеся до лопаток. Он вежливо улыбается и засовывает руки в карманы чёрного пальто, напоминающего кроем мундир, изумительно сидящий на его ладной фигуре.

– Хорошего вечера, девочки, – вежливо желает он своим невероятным низким рокочущим голосом и, подарив восторженным барышням мимолётную улыбку, направляется в противоположную сторону.

Они не знают, что он слышит их дружный разочарованный вздох. У таких, как он, очень хороший слух.

Несмотря на высокий рост и некоторую массивность фигуры, двигается он на удивление неслышно, асфальт полностью заглушает звук его шагов. Он доходит до угла здания, поворачивает, пересекает улицу и, срезав путь через небольшой уютный двор, выходит к скверу. Время от времени ему нравится идти домой через него, мимо чёрной кованой ограды и низкой живой изгороди, через шеренгу клёнов, сейчас золотых с оранжевыми и багряными вкраплениями. Здесь рано темнеет в это время года. Он идёт так, что я невольно любуюсь его походкой, и не только я, но внимание других женщин меня мало трогает.

– Никак не привыкну, что здесь короткие недели и целых два выходных, – тихо произносит Элор, вышагивая по квадратным серым плитам, время от времени поддевая мыском ботинка опавшие листья.

Я улыбаюсь: да уж, не с его деятельной натурой столько отдыхать.

– Чем займёмся? – между тем так же тихо спрашивает он.

Какая разница, что я отвечу, если он всё равно сделает по-своему. Город готовится встречать законные выходные: местные жители этого мегаполиса отдыху придают не меньшее значение, чем работе. Планируют заранее, освобождают время, предвкушают. Развлечений здесь гораздо больше, чем в Эёране, на любой вкус. Впрочем, и я, и Элор знаем о большей части досуга только по рассказам и вычитанному в интернете – Элор и дома был не любитель бегать по увеселительным вечеринкам. Но в тёмное время суток город красив особой, непривычной красотой: неоновые вывески, причудливые подсветки.