Ты меня помнишь

Ты меня помнишь

Печатается под псевдонимом.

                                                      Настоящее имя автора Изольда Макарова.

Стивен Ричмон бесцельно коротал время в машине, рассеянно наблюдая за крупными каплями, стекающими по стеклу обильными непрерывно-бесконечными струями. Холодный дождь заливал улицы и дома, разгонял немногочисленных прохожих, рискнувших выйти из тёплых квартир ранним лондонским утром, в то время как основная часть горожан только просыпалась, потягивалась и подходила к окнам, чтобы затем морщиться и ворчать, глядя в промозглую слезливую реальность пробуждающегося города. Стивен вздохнул, у него не было никакой надобности так рано являться в офис. Другая беда выгнала его из дома: очередная ссора с красавицей и умницей Джоанной, подругой, без пяти минут невестой. Он потерял счёт конфликтам, запутался в своих желаниях и не видел выхода из коловорота событий, которые как безумная воронка затягивали его в бездну всё глубже и глубже, туда, откуда уже не будет выхода. Кем он стал за те два года, что провёл с Джоанной? Наверное, нервным типом с параноидальными зависимостями и склонностями.

Позади двадцать четыре месяца неприятных открытий и отрезвляющих замечтавшийся  разум разочарований. А ведь он был когда-то романтиком. Был…

Стивен встретил Джоанну на аукционе. Она тогда показалась ему сном, наваждением. Тонкая, изящная и невесомая. Неземное существо. О, эти чарующие тёмные завитки, змеящиеся вокруг узкого лица, эти цыганские глаза! Их глубина не поддаётся измерению, их тайна неопределима, их не постичь ни одному, даже самому гениальному художнику… слова ли, кисти ли, музыки ли. Она стремительно пронеслась по залу, до отказа набитому                                 ценителями антиквариата и  культовых артефактов древности (под лотом номер двадцать три была объявлена легендарная руническая табличка с крайне загадочной, мистической историей) и скрылась за  дверью. За какое-то мгновение Стивен был сражён промелькнувшим видением прекрасной нимфы, отравлен ароматом её тёрпких духов, околдован невзначай брошенным взглядом.        

С того мига аукцион больше не интересовал Стивена, а время попросту перестало существовать, превратившись в вечность. Чисто машинально он купил за баснословную сумму старинный клавикорд в очень хорошем состоянии. Взгляд Стивена неотступно был прикован к двери, похитившей у него его королеву, приобретённый смысл всего, что раньше казалось бессмысленным. Он ждал, но она не шла. Дверь впускала и выпускала множество людей, но только не её.

По окончании аукциона Стивену стало казаться, что он задыхается. Ещё немного, и он не сможет двигаться, его парализует от безысходности, от страшной догадки, что девушка была миражом.

- Вам плохо? – Она пришла с другой стороны и смотрела на него, жалкого, убитого горем, с такой нежностью.

- Уже нет. – Он поднялся, осмотрелся. Удивлённо констатировал, что зал пуст.

- Джоанна Лич, - её рука, нежная и тонкая, закованная в кажущиеся тяжёлыми браслеты, потянулась к нему. Он приник пальцами к трепещущему пульсу её запястья, припал дланью к её тёплой ладошке.

Вот так всё начиналось! Абсолютное счастье длилось совсем недолго. Уже через неделю в душу Стивена закралось сомнение, что Джоанна отнюдь не тот ангел, которым почудилась ему первоначально. А её неземная сущность имеет прямо-противоположную направленность, то есть демоническую.

Джоанна Лич принадлежала к известной английской фамилии, сколотившей состояние на регулярно организуемых аукционах антиквариата. Да, да, режиссёром того злополучного аукциона, соединившего Стивена и Джоанну, был её отец. И уже значительно позже Стивен узнал, что их романтическая встреча не такая уж случайность.

Ходили слухи, что отец Джоанны, Джеральд Лич, не самый  чистый на руку делец. Поначалу Стивена эти толки мало волновали, он собирался жить с Джоанной, а не с её отцом. Если мистер Лич и не слыл в обществе порядочным человеком, совсем не обязательно, что это же относилось и к его дочери. Далеко не всегда дети наследуют пороки своих родителей.

Дождь лил. Взгляд молодого человека, задержавшегося в машине, привлекла спешащая мимо девушка. Такая же хрупкая и таинственная, как Джоанна. Кто она? Вообще, кто такие женщины? Неужели все они родом из глубин ада, совратительницы, похитительницы душ и сердец, коварные губительницы глупых и наивных мужчин? Куда спешит это юное исчадие ада? К очередной жертве?

Девушка скрылась за углом, отчего Стивен испытал облегчение. Но ненадолго. Новое воспоминание пронзило его разум. Первое разочарование – яд в хмельном бокале любви, начало боли, которая будет терзать его до конца жизни.

Они сидели в гостиной его семейного особняка, пили вино. Звучала нежнейшая музыка Глюка из оперы «Орфей и Эвридика». Уютно потрескивал камин. Джоанна полуобнажённая распростёрлась на ковре и казалась греческой богиней, сошедшей с небес. Кожа её блестела в полумраке, глаза сияли мягким светом. Влюблённый Стивен смотрел на своё божество и понимал, что случись ей умереть, он, подобно Орфею, спустится бы в мрачные пределы царства Аида и Прозерпины, чтобы заплатить любую цену за спасение любимой.

- Я хочу пить тебя по капле, познавать тебя, открывать тебя. – Джоанна произнесла именно то, что он жаждал услышать. – Мне необходимо знать о тебе всё.

- Спрашивай, - сражённый её неотразимостью, он готов был всю ночь отвечать на вопросы.

Она присела, опираясь на руки позади себя, задумалась.

- Лучше покажи мне семейные альбомы, - попросила Джоанна чуть погодя. 

Стивен растерялся. После смерти отца, случившейся два года назад, он старался не вспоминать о семейных альбомах. Но Джоанна имеет право знать всё о его семье, частью которой (как он надеялся) скоро станет.  

Она листала плотные страницы молча, понимая, что комментарии могут ранить его. Лишь однажды не удержалась, высказав потрясение статностью его отца и красотой матери, да спросила, что за ожерелье украшает шею миссис Ричмон.