Ты-моя...

Ты-моя...

Ты – моя.

– Зачем пришла?

– Поговорить.

– И о чем именно? – Серые глаза устремлены на набросок рисунка. Он сидит спиной и не видит меня.

Как же догадался, что это я? Выдали каблуки? Парфюм?

Я отодвигаю стул, собираясь присесть, но Марк внезапно выкликивает:

– Не раздави моего кота, бога ради!

– Прости, – тихо отвечаю и занимаю место напротив. Ну вот, возникает неловкое молчание.

Вместо того чтобы продолжить диалог с Марком, я разглядываю его. Клетчатая рубашка в американском стиле поверх белой футболки сидит на нем идеально. Аккуратная стрижка, как у парней из восьмидесятых, вызывает восторг.

Мне нравится наблюдать за ним. Когда он сосредотачивается, между бровей появляются две глубокие впадинки, а губы вытягиваются в трубочку. Если улыбается, вокруг глаз образовываются тонкие гусиные лапки.

Острый подбородок, ямочка посередине, легкий пушок вместо усов придают ему детский вид.

– Что рисуешь?

Марк раздраженно выдыхает. Понимаю. Он ненавидит назойливых.

– А то не видно. Мангу.

– У тебя очень хорошо выходит.

– Знаю. – Резко выпаливает он и умолкает. Кусает губу так сильно, что верхний слой кожи лопается и кровоточит. По всей вероятности, нервничает. Через несколько секунд выдыхает и, сменив холодный тон на более мягкий, продолжает: – Правда?

– Да.

Стараюсь держаться естественно, сохраняя спокойствие и тактичность.

– Так о чем поговорить?

Я не тороплюсь с ответом. Нужно действовать вымерено, чтобы не спугнуть.

Марк так и сидит с опущенной головой. Избегает зрительного контакта. Ему легче игнорировать происходящее вокруг, чем признать действительность. Он продолжает делать наброски какой-то красивой девочки с большими глазами и длинными розовыми волосами.

В правом верхнем углу от картинки находится реплика с иероглифами. По всей видимости, японскими. В комиксах сестры видела что-то подобное.

– О том, что произошло. Ну, ты помнишь, несколько месяцев назад, – наконец отвечаю.

Он останавливает цветной карандаш на мгновение, надавливает на стержень так, что кончик отламывается и крошится, и снова начинает выводить контур девушки, переходя на штрих в пустых местах.

– Это ты виновата, – бубнит он. Его ноздри раздуваются, как у гневного жеребца. Снова злится.

– Ладно. – Я заправляю прядь выбившихся волос за ухо и кладу руки перед собой. – Расскажешь почему?

Марк бросает взгляд вскользь и продолжает работать над рисунком. Игнорирует? Я решаю задать следующий вопрос.

– Что означает эта надпись? – указываю на правый угол, касаясь первых иероглифов, чтобы привлечь его внимание.

Марк нервничает. Скрыть дрожь не удается. Снова кусает нижнюю губу и облизывает проступившую кровь, качает ногой в такт тиканью часов, висящих на стене.

– Ты все и так знаешь, Сабина. – Марк прекращает дергать ногой и выставляет ее вперед. – Демон, иди отсюда. Хватит тереться об меня. – Шпыняет ногой кота, прогоняя его. – Наломала дров, а теперь ждешь моего прощения?

– Просто хочу услышать то, как ты смотришь на эту ситуацию.

Марк хмурится, но молчит. Мотает головой, словно прогоняет кошмары.

– Ты хорошо спишь?

Вот он – контакт. Мы встречаемся взглядами.

– Лучше тебя.

Ответ звучит агрессивно. Теперь молчим. Напряжение растет, и я выбираю выжидательную тактику.

– Я понял, тебе стыдно, – внезапно прерывает молчание, ехидно улыбается и откидывается на спинку стула. Мы продолжаем держать зрительный контакт. Серые глаза вдруг становятся темно-стальными, зрачки расширяются.

Едва мне удается кивнуть в знак согласия, как он заявляет:

– Тогда слушай.

***

Очень красивая. Волнами уложенные волосы искрятся в лучах заходящего солнца. Сегодня – идеальный вариант. В прошлый раз не получилось. Подружки помешали. Мне пришлось уйти ни с чем.

Великолепная. Сидит за столиком, как грациозная лань. Что-то смотрит в телефоне. Наверное, смешные видео. Любит, когда котики или собачки пакостят. Всегда обнажает свои белоснежные зубы, закатываясь смехом. Вот, сейчас тоже так делает. Точно же, смотрит видео про животных. Она сама как кошечка. Какая же Сабина красавица.

Милая. Хорошо, что застал ее здесь. Чертов автобус. И пробки. Опаздывать нехорошо. Я люблю приходить вовремя. Рад, что успел.

Всегда знаю, где она. Под каждым фото Сабина ставит отметку геолокации. Пришлось освоить просторы «Вконтакте»[1].

Ой, что-то касается меня. Опускаю голову вниз и вижу маленького черного котенка с рыжим пятном прямо на лбу. Никогда таких не встречал. Смешной.

- Эй, малыш. – Опускаюсь на корточки и глажу жалобно мяукающего пушистика, взъерошивая шерстку.– Как ты здесь оказался?

Котенок вьется вокруг меня, вычерчивая восьмерку. Хвост трубой, глаза – бусинки.

Поднимаюсь, а ее уже нет. Черт, я потерял Сабину из виду. Хлопаю себя по лбу и вздрагиваю от собственного шлепка. Несколько минут таращусь на витражные окна ресторана и жду. Куда же ты делась, моя ласточка? Неужели ушла?

Вот появляется Сабина и садится на то же место, сбрасывает белый пиджак с плеч и вешает на спинку стула.

Богиня. Ее ноги… Боже, какие они длинные.

Невероятная.

Слава богу, вернулась. Ходила в туалет?

Котенок бродит рядом, нарезая круги вокруг.

– Жаль тебя, приятель, но взять с собой не могу. Уж важное мероприятие сегодня. – Поднимаю его на руки и чешу за ушком. Он тихо мурлыкает. – Видишь, вон там, – указываю пальцем на мою Сабину, – красотку в черном платье и с длинными светлыми волосами? У меня на нее планы.

Котенок мяукает.

– Да, дружище. Согласен. Она великолепна. Не вздумай на нее глаз положить. За ней присматриваю я. Сабина даже не догадывается, что я наблюдаю.

Девочка моя.

Опускаю пушистого на тротуар и выглядываю из-за машины. Сердце тревожно колотится. Страшно. Но я уверен, что нужно сделать это сегодня. Прикладываю руку к карману и нащупываю его.