Ты моя нежность

Пролог.

Босые ноги её шлепали по весенней грязи, иногда утопая в ней по щиколотку, скользя, но не останавливаясь. Подол длинной серой юбки в пол, вымокшей от льющей с неба воды, был уже основательно измазан этой серо-бурой хлябью. Лёгкие будто огнём горели накатившей усталостью, но останавливаться она не собиралась. Нельзя было, опасно, поэтому она продолжала бежать и бежать вперед не взирая ни на израненные, озябшие ступни, ни на льющий с неба весенний достаточно холодный дождь, ни даже на одежду, мерзко липшую к худенькому девичьему телу. 

Хрестина — помощница матушки все еще бежала следом не догоняя, но и не отставая от нее. Если бы на Стелле были резиновые сапоги, как на послушнице, то она все равно сбросила их и давным-давно уже оставила преследовательницу далеко позади, а там, скорее всего спряталась бы на сеновале, пережидая бурю. А остановись сейчас, то ей точно не сдобровать.  

— Стешка! Бесова ты девка! Стой! — Крикнула помощница матушки, на что девчонка только ускорилась, стараясь оторваться.  

Звонок будильника мерзким писком заставил её практически вскрикнуть и сесть на кровати. Наконец-то эта ночь закончилась. Как же она устала от этих самых снов из прошлого, мучивших почти каждую ночь. После них каждое утро начиналось с мерзкой ноющей головной боли, справиться в одиночку, с которой Стелле бывало очень сложно.  

Вот примерно так же начиналось и это. По-летнему яркое солнце мерзко слепило глаза, отдаваясь в висках колокольным звоном. Во рту было вязко и кисло, будто она пила всю ночь, одновременно хотелось пить и блевать, а из носа, казалось, вот-вот потоком хлынет кровь.  

Девушка с тихим стоном сжала виски. Нужно было срочно выпить спазмолитик, иначе голова грозилась разорваться, подобно созревшему бешеному огурцу.  

Стелла поднялась на ноги и пошатываясь прошла на кухню.  

— Возьми себя в руки, тряпка! — зло выдохнула она, глядя на себя в старенькое мутное зеркало. – С такими темпами ты никогда не заберешь сестру из интерната! Соберись же!  

Она не глядя проглотила горькую таблетку, запила изрядным количеством воды и сделала несколько глубоких вдохов-выдохов. Лекарство должно было начать действовать через несколько минут, а сейчас должно подействовать самовнушение. Девушка несколько минут постояла перед окном, глядя на простирающийся там за окном такой большой, ещё только просыпающийся город. Медленно разминала ещё не проснувшееся до конца тело легкими не напрягающими упражнениями, а потом облегченно выдохнула. Лекарство подействовало.  

— Вот так-то лучше! — улыбнулась Стелла и поставила на плиту чайник. До начала работы было ещё предостаточно времени, но вот только дел на сегодняшнее утро было далеко немало.  

Ремонт, который она затеяла уже достаточно давно, все никак не хотел завершаться, ведь кроме неё завершать его было совершенно некому. Далее, нужно было ехать в интернат, встретиться с сестрой, а оттуда уже потихоньку на работу, предварительно заскочив ещё в пару важных мест.  

Встреча с сестрой, как всегда, была полна слез, грусти и обещаний забрать её, как можно скорее. Тринадцатилетняя Линда никак не хотела понять, что её проблемной и повзрослевшей задолго до срока сестре никто не хочет давать опеку над младшей, ибо у нее, Стеллы, доходы недостаточны, да и после того самого скандала с детским домом, у социальных служб к ней доверия не было. Палки в колеса ей ставили с большой радостью, мстя за порушенную карьеру бывших сотрудников. Поэтому, выслушав очередную порцию обвинений от все еще балованной младшей, потом обвинения от воспитателей, что доводит сестру до истерик, у девочки ведь как раз была самая сложная возрастная пора, разбитая, с новым приступом головной боли, ползла она через весь город на работу, уже заранее уставшая. В который раз пообещала себе сократить денежную поддержку Линде и поползла пешком по городу, ведь последние деньги отдала как раз на карманные расходы, а это значило, что еще три дня она будет питаться тем, что Бог подаст. 

Работа в пабе немного выветрила проблемы из головы, но трудности этого дня только начинались. Хотелось есть и спать, но девчонка не могла себе позволить подобную слабость, деньги ей нужны были как никогда. Поэтому, натянув на лицо дежурную улыбку, Стелла бегала между столиками принимая, разнося заказы, убирая за посетителями со столов. На благо был понедельник, было малолюдно и достаточно спокойно. А это значило, что о чаевых сегодня можно было даже не помышлять. 

Уже было достаточно поздно, когда в паб заглянула компания быков в кожаных косухах и банданах с черепами. Среди них было несколько достаточно симпатичных девушек, но все с какими-то очень надменно-жестокими искорками в глазах. Заказали пива и мелких закусок. Девушка немного съежилась - больно жутковатыми на вид были эти люди. Особенно выделялся один, глядя на которого, виделся скорее дикий зверь, нежели человек. Почти двухметровый широкоплечий, огромный, крепкий мужик, более похожий на скандинава, нежели на славянина, с длинными волосами рыжевато-бурого цвета, которые он носил завязанными в хвост. С суровыми, чисто мужскими чертами лица, будто высеченными из камня. Голубые глаза хмуро поглядывали из-под густых нахмуренных бровей. Когда она ставила заказ на их стол, он окинул ее таким пронзительным взглядом, от которого душа девушки просто рухнула в пятки. Стелла тут же потупила взгляд и быстро пронеслась мимо. Да уж, данному индивиду только топора в руках не хватало и был бы настоящий конунг. 

Он сидел возле прохода, приобняв правой рукой шикарную брюнетку, очень дорого тюнингованную на вид, и молчал, будто ему было не очень комфортно находиться тут, в этой компании. Периодически молча цедил пиво из кружки и только иногда перекидывался короткими фразами с друзьями. Вот он как раз нагонял на девушку наибольшего страха одним своим взглядом. 

— Дядька, — подошла девушка к бармену, — я отойду на пять минут, попью чая. 

— Да не вопрос, кроха, — ответил тот, — перекуси заодно, только вот отнеси пива вон тому бычку.