Ты - моя жизнь

Ты - моя жизнь

Ровно. Апрель 1946 года.

      Лидия Лозинская, в прошлом разведчица Лёля, а после войны всего лишь одинокая женщина, сидела за столом в своем доме в центре небольшого городка Ровно и, звонко задевая ложкой стенки граненого стакана, мешала горячий чай. Как всегда под вечер, мысли о любимом мужчине поглотили ее, невольно возвращая в прошлое.

      Туда, где они были вместе. Как ни странно, Лидия помнила все до мелочей, каждую минуту, проведенную рядом с Николаем. Это большое всеобъемлющее чувство, возникшее практически с первой их встречи, оказалось взаимным и с каждым днем росло и крепло в их сердцах. Они любили друг друга нежно и страстно одновременно, до дрожи, стараясь жить настоящим и наслаждаться каждой подаренной им минутой. Пусть никто не произносил это вслух, но они оба знали, что придется расстаться и, возможно, навсегда.

      Так и случилось. Проклятая война разрушала семьи, губила жизни, не пощадила она и их сокровенное счастье. Николаю пришлось уйти, Лидия не держала. Не посмела. Все ради единой цели. Ради победы. Он ушел, но обещал, что вернется к ней, а она искренне верила и ждала.

      Почти два года прошло с их последней встречи. За все это время Лёля не получила ни одного письма, а попытки узнать что-то о судьбе возлюбленного упирались в глухую стену. Никто ничего не знал или не хотел знать. Все ее запросы оставались без ответа. Информация о Николае Гуснецове была строго засекречена. Немудрено — ведь он разведчик в тылу врага. Единственное, что удалось узнать, так это то, что еще до конца войны он пропал без вести. Лозинская ощущала на каком-то интуитивном уровне, что он жив и обязательно придет к ней. Она была уверена, что если бы с Николаем что-то случилось, ее сердце непременно почувствовало бы это и, не выдержав горя от потери, остановилось бы в тот же миг. Только лишь вера удерживала ее в этом месте. Месте, которое она ненавидела всей душой. Лидия давно могла переехать, бросить все и, попробовав забыть, начать жизнь с чистого листа, но надежда на то, что ее любимый вернется, все еще теплилась в душе и помогала не опускать руки. Эта надежда давала ей силы просыпаться по утрам и, как бы ни было трудно, бороться со всеми невзгодами.

      Лёля ждала Николая каждый день, каждую минуту своей жизни. Она помнила его лицо до мельчайших деталей, каждую черточку и впадинку. У нее не было его фотографий, поэтому ежедневно она мысленно прорисовывала его портрет у себя в голове, не позволяя памяти стирать его образ.

      После окончания войны она жила ничем не приметной, серой жизнью, а точнее, выживала, как и все вокруг. Страна, находившаяся в полной разрухе, пыталась подняться с колен. Годы, проведенные под гнетом фашистов, научили Лозинскую радоваться однообразию, а главное — свободе.

      Находясь в тылу врага, Лёля не могла хранить верность одному мужчине. Не раз подвыпившие немцы, устроившие салон в ее доме, требовали плотских утех, а она не имела права отказывать. Разрешая им пользоваться своим телом, она будто закрылась, отгородилась от всего глухой стеной и наблюдала за происходящим со стороны. Лозинская оставалась спокойной и отстраненной, безропотно принимая удары судьбы. Поселившись в своем внутреннем мирке, где она была счастлива с Николаем, Лидия яростно оберегала его ото всех. Когда война закончилась, никто из командования про нее не вспомнил, будто и не было никогда агента «Лёля».

      Несколько месяцев назад ее сестра Маша вышла замуж и уехала в другой город, оставив Лозинскую совсем одну. Самой Лёле тоже предлагали вступить в брак, но она отказалась. Не смогла предать то светлое и чистое чувство, что по-прежнему жило в ее душе. Как сестра ни уговаривала ее, Лидия осталась непреклонна. Она ждала Гуснецова, несмотря ни на что, и верила в чудо. Поначалу Лозинская очень скучала по Марии и не находила себе места, но вскоре привыкла. Воспоминания о Николае, как оазис в пустыне, не давали ей сойти с ума. В них она забывалась и позволяла себе расслабиться.

      Мысли настолько поглотили ее, что Лёля сама не заметила, как уснула, даже не притронувшись к давно остывшему чаю. Она всегда боялась наступления ночи. Сны сводили с ума, заставляя возвращаться в прошлое и проживать как лучшие, так и худшие моменты жизни заново.

      Стук в дверь заставил Лозинскую вздрогнуть и открыть глаза. Нервно оглядевшись по сторонам, она прислушалась, кругом воцарилась тишина. Подумав, что ей это приснилось, Лёля потерла лицо руками, стараясь отогнать остатки ночного кошмара, но стук повторился. Удивившись ночному визиту, она накинула на плечи теплую шаль и направилась в коридор.

      — Кто там? — спросила, прислонившись к двери, но так и не решилась ее открыть.

      — Лёля, — раздался голос, от которого ноги ее подкосились. Она узнала бы его из миллиона других голосов. Кадры из прошлого замелькали, как в калейдоскопе, сердце замерло на несколько секунд и тут же забилось с бешеной скоростью.

      Трясущимися руками Лозинская отперла замок и, распахнув дверь, практически упала в объятия Николая. Слезы душили ее, Лидия не могла проронить ни слова, лишь прижималась к нему. От переполнявших эмоций голова кружилась и, если бы Гуснецов не поддерживал ее, она бы непременно упала в обморок. Коля, крепко прижимавший ее к себе, шагнул внутрь и захлопнул дверь.

      — Лёля, моя Лёля, — шептал Николай ей в волосы, обнимая и покачивая ее, как маленькую. — Как же я соскучился. Ну же, посмотри на меня, я так долго мечтал заглянуть в твои глаза.