Ты не поймёшь

Ты не поймёшь

Это было первого июня. В Международный день защиты детей. Или во Всемирный день молока, кому как угодно. Питерская погода продолжала баловать. Плюс двадцать три, прибавьте сюда влажность. Отсутствие туч красноречиво намекало на бесполезность захваченного в последний момент зонтика.

С Женей мы обусловились встретиться в четыре часа дня у вестибюля метро. Притом договорились пойти вместе чуть ранее в тот же день. Я просто между делом в переписке сообщил, что еду сегодня посмотреть на одну церковь в непарадной части города. И она, как любительница заброшек и окраин, не смогла отказать себе в удовольствии присоединиться.

Чертами лица и причёской Евгения иногда напоминала мне молодую Пугачёву. А порой и Зайца из мультика, который вырядился в Примадонну и исполнял песню про айсберг. Но в тот день её кудри прятала под собой умилительная красная бандана. А на ней сидела полосатая футболка под тельняшку.

Мы сухо обнялись для приличия и двинулись в путь по намеченному мной маршруту.

— Далеко идти? — спросила моя спутница, безусловно готовая к приключениям.

— Полчаса минимум, — спокойно ответил я.

Навигатор, когда я ещё находился дома, показывал сорок минут по кратчайшему пути. Но мне хотелось отклониться и пройти по тихим местам, а не вдоль шумного проспекта.

30, 40, 50. Да, немного приукрасил. Как сервисы такси, показывающие меньше минут до приезда машины, чем на деле, чтобы заказ не отменяли.

— Спешишь? Какие-то планы? — последовал мой вопрос. Мало ли, вдруг её время ограниченно.

— Нет, просто узнаю́.

Наши ноги шли по тротуару, шли мимо лотков с овощами, магазинчиков на первых этажах в чешуйчатых пятиэтажках и общественной бани.

— Какая тут тишина! — отметил я, сам же её нарушая, как только мы вошли в арку жилмассива. Тогда впервые за день мне захотелось достать телефон. Жаль, что на фотографии или видео едва ли будет запечатлено то самое ощущение, та самая атмосфера.

Не виделись мы с Женей давно, поэтому говорили много. О теперешнем положении, работе, делах, повторном прокате фильмов в кинотеатров и всякой всячине. Прогулка, как и задумывалось, проходила на дружеской ноте, без какой-либо примеси романтики. Наружу особо не вырывался характер Жени: на вид безобидна, но обожает язвить и высказывать недовольство по совершенно разным поводам.

Я шёл и попутно сорвал лист с дерева.. Да, такое у меня варварское единение с природой.

Она же неодобрительно покачала головой на это.

— Так ты продолжаешь жить у того друга? — поинтересовался я у неё, жмякая оторванную часть растения.

— Ага, у Феди на «Старухе». Пока терпим друг друга. В который раз уже судьба сводит нас.

Вскоре нам встретились административные советские здания со знамёнами и барельефами ещё живых предприятий, пустующие заводские здания с закрытыми или выбитыми окнами, совершенно новые кофейни, столовые для работников, хвойные ели у дороги, частично погибшие и потемневшие от пыли и газа и походившее на деревья в стране какой-нибудь фэнтезийной нежити, ряды вымахавших послевоенных тополей, ясенелистные клёны, трубы наружу, остатки закатанной в асфальт железной дороги хозяйственного назначения, высокие заборы без просветов, красивые некошеные газоны с горчицей белой, которая на деле совершенно жёлтая. И многое другое.

Правда, я не ожидал увидеть на обочине такое количество машин. То ли за годы с последнего посещения этих уголков их стало больше, то ли моя память просто упустила из виду этот момент. Или же в том районе я тогда побывал в выходные.

— А где твой Федя работает? Твой будущий муж, — задал я вопрос, приправленный провокацией, серьёзным тоном, когда мы переходили дорогу уже возле какого-то бизнес-центра.

— Муж? Господи упаси, Вань. Ну ты скажешь тоже…

— Сказал. А чего так сразу? — продолжались мои напирания, — Знакомы вы много лет, если ничего не путаю. А хорошие браки часто так и начинаются.

— Мужем станет только, если будет безвыходная ситуация. Распоследний, запасной вариант. Нет, он сам замечательный, заботливый. Чувства ко мне даже есть, — она достала из своего рюкзачка пол-литровую бутылку воды и сделала глоток, — А трудится он строительном, с красками.

— Понятно.

— На самом деле, я безмерно ему благодарна. Живу у него, денег почти не плачу. Ещё и наезжаю, бывает. Например, прихожу — воняет рыбой, мясом, яйцами. Готовил. Ну неужели вытяжку так тяжело врубить или проветрить!?

Далее мы сделали остановку у троллейбусного парка. Женя сфоткала зелёный учебный транспорт на телефон. Пройдя ещё четыреста метров мимо трёх монолитных зданий, мы оказались у церкви.

В тридцатые годы часть захоронений вокруг неё перенесли, часть просто снесли ради нужных стране заводов. Возможно, скоро и промышленные объекты тут заменят на новостройки.

— А сюда можно заходить? — спросила Евгения у открытых ворот с выцветшей вывеской, содержащей расписание служб, под которыми прорывался небольшой куст настоящей малины.

— Конечно! — сказал я, — Не бойся. Тут, кстати, сокурсники Пушкина по лицею лежали, если ничего не путаю. Всё же, главное католическое кладбище на тот момент.

Мы попали на территорию. Из тысяч когда-то плотно посаженых в землю надгробий тут осталось всего несколько. Вокруг парочки из них силами прихода создали несколько ярких клумб. Особенно мне понравилась идея оградить дорожку от травы обычными камнями — просто и со вкусом.

Вдалеке копались несколько рабочих, а морально им помогала в перетаскивании щебня добродушная собака.

Небольшую часовню на время реконструкции обтянули фанерой. И часовня эта несколько минут мешала Жене получить желаемый вид церкви на экране мобильника. Мешала, пока она не отошла и не нашла другой ракурс.

Мы побродили на воздухе, а затем аккуратно вошли внутрь действующего храма в неоготическом стиле, поднялись по небольшой лестнице под стенами со следами пожара в безлюдный молельный зал и, по древней человеческой традиции, сделали пару снимков.