Ты останешься, когда наступит сезон дождей.

Ты останешься, когда наступит сезон дождей.

              Как часто вы задаете себе этот вопрос? «Кто я?» Я, например, стала задавать себе этот вопрос каждый день, после того как покинула любимый дом уехав в другую страну. Просыпаясь и идя в душ, я спрашивала себя. Когда чистила зубы и смотрела в зеркало, я спрашивала себя. Когда выходила на балкон, часов в пять утра. Тогда, небо еще совсем серое, и только на горизонте виднеются первые блики приближающего рассвета. Я замирала, наблюдая, пока пепел с обуглившейся сигареты не падал на пол, и тогда я спрашивала себя «Кто я?». В пять часов утра весь город, который я могла наблюдать с балкона семнадцатого этажа, принимал тот же окрас, что и небо, становился серым. Я открывала большие окна и впускала холодный утренний воздух, даже летом я чувствовала озноб, а город спал, только изредка одна, две машины проезжали по улице, люди никуда не торопились, все магазины открывались в десять часов дня, все предприятия, кроме одного крупного завода работали также. Вообще по работе магазинов можно судить о ритме жизни города.                 Город, в котором я жила был сонным и медленным, такой становилась и я. Мое внимание привлекли высокие трубы завода, я смотрела на конвейер который был далеко, но если присмотреться, то увидеть можно вагонетку, которая то исчезала, то вновь появлялась, и дым исходивший от труб. Если бы не этот завод, который давал тысячи рабочих мест, этого города и вовсе не было бы. Я представила, как закрывают завод, как всех работников отправляют по домам, а со временем они массово начинают покидать город, и он начинает пустеть, превращаясь скорее в субстанцию, чем в нечто материальное. Так случилось и с моей деревней, только вот сбежали лишь слабые, сильные нашли способ выжить. Адский труд, вот его название, этого способа. В деревушке, в которой я родилась, все совсем по-другому. Для того, чтобы выжить тебе просто необходимо вставать в пять, а то и раньше. Кормить скот, пасти скот, возделывать землю у себя в саду, и это адский труд, и забота одновременно, которую необходимо проделывать каждый день. Ведь если ты хочешь получить плоды, необходимо дать любовь и заботу, и смерть является неотъемлемой частью любви, выращенный тобой скот необходимо сдавать на забой. Только зимой можно немного расслабиться, зимой все совсем по-другому, все засыпает, кутается в одеяло, тепло домашнего очага обволакивает все вокруг, а треск горящих поленьев как будто говорит о том, что не стоит бояться холодов. Вспоминая родные бескрайние поля, я внезапно ощутила запах свежей травы, что совершенно невозможно, единственный запах, который можно почувствовать в городе, это запах бетона. Выкуривая сигарету, я возвращалась обратно в коробку, проходила мимо спящего парня и тихо ненавидела его и семнадцатый этаж. Задаваясь вопросом «Кто я?» я шла на кухню, заваривала кофе, и только сделав первый глоток, ненависть отступала, и кажется, на запах кофе просыпалась, и моя «вторая половина». Он никогда не говорил доброе утро, никогда не целовал меня. Глядя на него казалось, что пока он спал, по нему беспощадно, скорый поезд проложил маршрут, туда-обратно. На его лице отражалась вся тягость этого бытия. Казалось, что он ненавидел утро, и жизнь в целом стоило только открыть глаза. Казалось, что каждое его движение, слово, то как он вяло, принимает душ, а после завтракает с видом, полным обреченности и отчуждения, говорит о его беспомощности.                   Он всем сердцем ненавидит реальность и мир, в котором живет, а я всем сердцем ненавижу его. И отчасти мне это нравиться, эта ненависть неким образом позволяет мне не превратиться в копию человека, с которым я живу, эта ненависть заставляет меня двигаться. У меня хватает мужества улыбаться ему сквозь зубы, и три раза в неделю заниматься сексом, который стал просто моей очередной обязанностью, как мыть посуду или вытирать пыль. Мне хотелось блевать каждый раз после этого. Но я ловко борола в себе этот порыв, улыбалась и нежно целовала своего избранного, это ведь я его выбрала, так какое право я имею идти в разрез со своим выбором, если разрезом являюсь я сама, потому, что не знаю... Кто я?

После секса, он всегда отворачивался на бок и засыпал, а спустя несколько минут начинал похрапывать, это не плохо, говорить с ним уж точно не хотелось, но именно в этот момент я чувствовала себя одиноко. И тогда я вспоминала, как этот человек оказался рядом со мной.

У нас была история, к сожалению, или к счастью у меня собралось много историй с разными людьми. Я любила свои истории и бережно их хранила, стараясь запомнить каждую деталь, хотя это была напрасная трата времени, ведь мозг устроен так, что все равно забудешь. Но тогда, что у меня вообще останется кроме них? Это часть меня, моя личная часть, отражения сути. Но чем больше я перебирала истории в свое памяти, тем больше меня мучил один и тот же вопрос «Кто я?». В каждой своей истории я была разной, ни в одной из них я не вела себя похожим образом, а это могло означать лишь одно, меня нет. Должно же быть во мне что-то общее со мной? Но чем больше я вспоминала и анализировала, тем больше понимала, что ничего общего нет и быть не может. Вспоминая каждого мужчину с которым я была и проводя анализ того как я видела и ощущала себя находясь рядом, я поняла, что ни с одним из них я не была близка по-настоящему, ни с одним из них не происходило того дивного соития, которое должно существовать между мужчиной и женщиной. Я всегда была отдельно, хотя и стояла совсем близко. Мое тело давно потеряло девственность, но сердце по-прежнему оставалось не тронутым, оно не требовало дополнительного очищения. Мне не нужно было прикладывать усилий, чтобы сбросить определенного человека, потому, что его там попросту никогда не было. Я часто пробовала рукой свое сердце, мне хотелось дотронуться до него, в прямом смысле, только я бы могла понять, что жива и могу чувствовать. Но единственное, что я слышала, как оно билось спокойно, умиротворённо, не нарушено ни чьим вмешательством или присутствием. Я чувствовала его розовый мягкий цвет, простой и светлый, до боли, и мне хотелось, чтобы оно навсегда осталось таким девственно чистым, но обросшим сверху плотной стеной защиты. И у меня возник вопрос, на который я хотела получить ответ сию секунду, но задать его в слух не осмелилась. Какая женщина для мужчины является более чистой, та, что никогда не любила или та, что никогда не знала мужчин? Не кажется ли вам, что это одно и тоже, только вот тело, это всего лишь тело. А сердце и душа, нечто большее. Если бы я была мужчиной, то с удовольствием бы выбрала сердце, это более честно, чем тело которое гниет и со временем приходит в негодность, в нем изначально заложен обман, оно предательски быстро стареет и это не больно, такое его нутро, такое его сакральное предназначение, приходить в негодность.